Руби тихо постучала и вошла, не дожидаясь ответа. Если он развлекается в «компании», пусть будет так.
Джек лежал на диване перед камином, со стаканом шотландского виски в руке, все еще в костюме и белой сорочке. Правда, он снял пиджак и расстегнул две верхних пуговицы рубашки, но выглядел почти так же, как утром. Экран телевизора не светился, но из стереоколонок лилась мягкая музыка.
Услышав стук двери, Джек встал и вопросительно поднял голову.
После всех треволнений дня Руби жаждала броситься в его объятия, но сознавала, что сначала нужно решить много сложных и запутанных задач.
— Какого дьявола ты сюда явилась, Руби?
Он холодно уставился на нее. Сердце Руби упало. Да, это, вероятно, окажется гораздо сложнее, чем она представляла!
— Где она? — слабо осведомилась Руби, хватаясь за первую пришедшую в голову мысль.
— Кто?
— Долли Партон. Я думала, что ты уже успел ее отыскать, — дрожащим голосом объяснила Руби.
Джек вопросительно посмотрел на нее, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и, неожиданно вспомнив все, слегка улыбнулся. Правда, глаза по-прежнему оставались холодными. Он недоверчиво покачал головой:
— Сегодня мне не до Долли Партон. «Джек Дэниелс»[4] куда больше подходит моему настроению.
Руби мгновенно возненавидела себя за этот вопрос.
— Поезжай домой, Руб, — резко приказал он. — Ты уже довела меня до крайности. Не могу ручаться за то, что сделаю…
— Джек, прости меня. Пожалуйста, давай поговорим о…
— Нет! — ледяным тоном объявил он, хватая ее за руку и насильно потащив к двери. — Я уже сказал тебе днем, что время разговоров окончено. Черт возьми, неужели не видишь, что с меня довольно?
В голосе звучала такая безнадежная тоска, что у Руби заболело сердце. Господи, да нужно быть просто слепой, чтобы не видеть, как сильно она ранила его за эти последние месяцы. Необходимо убедить мужа, что их брак еще можно спасти.
— Джек, пожалуйста, выслушай меня. Со мной сегодня, после твоего ухода, случилось нечто очень важное. Мне необходимо рассказать тебе об этом.
И она, ловко вывернувшись, снова бросилась в гостиную.
— Что именно?
— Знаешь, это похоже на вымысел, — начала Руби, облизывая сухие губы. — Но то, что произошло… Словом, я много думала о нас… и к тому же испекла пахлаву, и если бы еще сварить кофе, мы могли бы посидеть и поговорить.
Руби знала, что несет чушь, но как можно объяснить Джеку путешествие во времени, если тот едва не выталкивает ее из дома?
— Да что, черт возьми, с тобой делается? — взорвался Джек, подозрительно сузив глаза. — Ты выглядишь как-то по-другому.
— Я и есть другая. И именно это пытаюсь тебе объяснить.
Глотая слезы, Руби отправилась на кухню. Ей требовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. В ее планы не входило вызвать жалость к себе.
План! Руби припомнила иной план, в иное время, и что из этого вышло. Боль была так сильна, что она на мгновение прикрыла глаза.
— Ты плачешь? — раздраженно спросил Джек, с шумом выдохнув воздух.
— Нет, — солгала Руби, прерывисто всхлипнув.
— Пожалуйста, Руб, ты знаешь, я не выношу слез.
Он положил руку ей на плечо и, повернув к себе, воскликнул:
— Где ты взяла эту булавку?
— Что?
Руби взглянула на брошь в виде дракона, приколотую на отворот блузки.
— Твой подарок, — не задумываясь ответила она.
— Не морочь голову, Руби. Я в жизни не мог бы позволить себе купить такую вещь. Она стоит целое состояние!
Мрачные глаза пронзили ее осуждающим взглядом, прежде чем Джек отвернулся.
Он ревновал. Странно обрадованная, Руби положила руку на плечо мужа, нежно погладив тонкую ткань, и тихо ответила:
— Джек, я получила ее не от другого мужчины. И никогда не была ни с кем, кроме тебя.
Что ж, она не слишком уклонилась от истины.
Джек резко отстранился, но когда вновь повернулся к ней лицом, Руби заметила, что гнев и ревность сменились усталой тоской. Супружеская измена никогда не была проблемой в их отношениях. И никогда не будет.
— Где мальчики?
Руби объяснила, и Джек, казалось, был удовлетворен. Она была рада, что он не спросил, рассказала ли жена детям о его уходе. Пока она варила кофе, он медленно пил виски и с подозрительной настороженностью наблюдал за каждым ее движением.
— Нальешь мне бренди, пока будет готов кофе? — спросила она, надеясь, что спиртное придаст ей мужества. Джек подбросил дров в огонь, а Руби принесла поднос в гостиную.
— Эта комната и камни пробуждают так много счастливых воспоминаний, — задумчиво сказала Руби.
— Брось, Руби. Ты больше года здесь не была. Кроме меня и мальчиков, никто сюда не приезжает.
Джек прикончил спиртное одним глотком и, усевшись, съел печенье, запивая его черным кофе. Потом он съел еще кусок и еще. Руби сообразила, что Джек, вероятно, не ел целый день. В кухне явно никто не готовил.
Руби с отчаянием смотрела на мужа, в холодном молчании жевавшего пахлаву. Как проникнуть сквозь барьер, который он воздвиг вокруг себя?
— Я помню, когда ты купил этот дом, — тихо обронила она, рассеянно проводя пальцем по краю кофейной чашки. — Это была десятая годовщина нашей свадьбы. Твой бизнес процветал, и ты хотел широко отпраздновать это событие.
Джек уставился на свои руки, но ничего не ответил. Неожиданно Руби вспомнила кое-что еще.
— Помнишь, как мы освятили этот дом? Прямо здесь, перед камином?
Джек вскочил с дивана и встал над ней.
— Прекрати, Руби. Перестань.
И, схватив пиджак, процедил:
— Если не уйдешь, уйду я.
Холодный ужас охватил Руби. Нужно остановить его!
— Джек, что бы ты сделал сегодня, знай, что завтра никогда не настанет?
Глупый, отчаянный вопрос был брошен в его удаляющуюся спину.
Джек развернулся, удивленно распахнув глаза. Губы раздраженно дернулись.
— Руб, я не в настроении для глупых игр. Оставь меня в покое и…
Но Руби властно подняла руку.
— Нет, я серьезно. Это очень важно для нас обоих. Пожалуйста, Джек, сделай мне одолжение.
Джек долго смотрел на нее и, бросив пиджак на стул, уселся, с несчастным видом глядя в огонь. Наконец, подняв голову, он потребовал:
— Скажи мне сама, Руби.
— По правде говоря, я задала себе этот вопрос… после того странного явления, которое произошло со мной и о котором я расскажу позже, — нерешительно начала Руби. — Мне даже не придется долго думать, чтобы ответить на него. Я поняла, что буду умолять тебя вернуться и дать мне еще шанс. Эта любовь между нами… слишком драгоценна, чтобы ее терять.
Драгоценна . Именно так, сказал Торк перед смертью.
Мускул снова дернулся на щеке Джека.