в отдельной комнате с удобствами. Мало ли — нужные мне признаки не проявятся с первого раза? Тогда повторим. А язвочки нужно обрабатывать, я научу как это делать. Сейчас мы тоже кое-что сделаем, это не больно и не опасно для вас. Как вы себя чувствуете…?
Я сделала всё сама — от начала и до конца, а Дешам внимательно наблюдал. Берзэ помогла аккуратно спороть один рукав с моего платья. Потом я протерла кожу коньяком, дождалась, когда высохнет и нанесла капельку жидкости из её пустулы себе на предплечье. Дальше сделала в этом месте прокол стерильным инструментом для пускания крови. Страшно мне не было, все было обыденно и просто, испытано сотни тысяч раз другими людьми — бояться просто не имело смысла. Закончив, мы поговорили на тему возможных осложнений и разошлись по разным помещениям.
Там я заранее подготовила всё, что могло понадобиться, чтобы не выходить лишний раз — постель, горшок, воду. Устроившись на лежанке, укуталась, стараясь не касаться ранки и уснула. Это была середина дня. Но скоро меня разбудил стук в дверь и доктор потребовал точные инструкции по пользованию отваром и маслом. Скрывать причину своего интереса он не стал:
— Через стену от вас находится губернатор, Мари, и по той же самой причине. Я не посмел отказать в том, чего от меня требовали в приказном порядке. Очевидно, ему докладывают о происходящем в лазарете. Я всё сделал с соблюдением правил, которые мы с вами обсуждали. Объяснил, что раны нельзя касаться, остальное…
— Отвар петрушки ускорит заживление, когда появится пустула… или многие пустулы. Крепкий отвар ромашки и шалфея — ванночки для рук Берзэ. Подживающие пустулы потом смазывать маслом чайного дерева — я подумала, что поможет от зуда. Ну, вы знаете… а зачем он это сделал, Дешам? — терялась я.
— Очевидно потому, что вы обвинили его в трусости, мадам, — расстроенно хмыкнул доктор, — отдыхайте, спите, — прикрыл он за собой дверь.
— Подождите… передайте пожалуйста, что я сожалею о своей несдержанности.
— Это всё? — интересовался доктор.
— Да, — удивилась я, — не так и сильно я была неправа. Он сейчас что-то кому-то доказал, но проблема-то не решена? И с Франсуа тоже. Да еще и осложнения возможны — герцог тоже уже не мальчик. Не было печали… — бормотала я, снова укутываясь в одеяло и прислоняясь к теплой стене, подогретой с той стороны камином.
К утру место прокола чуть вспухло и поднялась довольно высокая температура. Продержалась она сутки. У де Рогана еще и сильно болела голова, и ныли мышцы. Но у обоих прививка могла считаться успешной — через три дня на месте укола появился характерный пузырь. Я передала через Дешама, что малейшее касание к нему разнесет заразу по всему телу — табу!
Еще через сутки содержимым наших папул были привиты Дешам, Клер, Франсуа, Леон… а дальше мы использовали уже их материал. Молодежь перенесла прививку намного легче. Кто были люди, которые потом подходили один за другим — я не знала. Знал мэтр. Но насколько хорошо он их знал? Когда дело было сделано, только тогда у меня и проснулись опасения.
— Если эти люди проговорятся… а кто-то обязательно это сделает, Жак, — как всегда с опозданием доходило до меня, — а если у губернатора есть враги, то есть и наблюдатели. Как вы считаете, что нам может грозить? Я впутала вас. И что мне так в Бастилию не хочется?! — грустно шутила я.
— Все может случиться. Если что — попробуем разъяснить угрозы. Судейские тоже хотят жить и у них тоже есть дети. К тому же можно опротестовать — вакцинация не есть вариоляция, а запрещена именно последняя. Разницу мы сумеем грамотно объяснить. Но думаю, герцог уже позаботился о соблюдении конфиденциальности.
— Он ушел молча. И не смотрел в глаза, так что особо не рассчитывайте, — расстроено заключила я.
Еще неделя прошла спокойно. Несколько пациентов с небольшими осложнениями помещены были в лазарет. Необходимости сидеть при них круглосуточно не было, и я вернулась домой. И был семейный вечер у камина, и праздничный ужин с пирогами и запеченной уткой, который приготовила для нас Клер. Аппетит у мальчиков был замечательным. Но на руках у нас всех пока еще были повязки, чтобы не расчесывать струп. А на сердце… Главная проблема будто решена и всё равно было неспокойно.
Если бы не Франсуа, наверное, я сорвалась бы в Ло. Тянуло пройтись по нашим комнатам, потрогать вещи Рауля, зарыться в них носом — мог еще остаться его запах. Хотелось сходить к нему, посидеть около, поговорить, рассказать обо всём.
— Мама, вы опять печалитесь, — заметил мой внимательный сын.
— Заскучала по Ло. Сорвалась оттуда, а теперь понимаю, что половина души осталась там, а вторая — возле вас, мой мальчик, — обнимала я Франсуа, а пальцами тихонько расчесывала его кудри. Сын притих, прижимаясь к моему плечу. Понятно, что сейчас застесняется и отодвинется, а мне так не хотелось этого! Чтобы хоть немножко задержать его, я зашептала:
— А помните, я делала маленькому Франсуа вот так… и говорила, что даже поросята любят когда им чешут за ушком? И мы повизгивали и похрюкивали — вдвоем.
И вдруг сын тихонько хрюкнул, поднял голову и рассмеялся, глядя мне в глаза. Смеялись мы все — первый раз с тех пор. И первый раз с тех пор мне было хорошо.
В дверь стукнули, потом застучали настойчивее. Жаль… такой момент ушел. Дешам спокойно кивнул нам и вышел посмотреть — обычное дело. А вернувшись, молча протянул мне письмо, опечатанное восковой печатью со знакомым оттиском. Я хмурилась, вскрывая его. Прочитала…
— Что там, Мари? — не выдержал Дешам.
— Приглашение. Завтра в полдень за мной пришлют ландолет. Скорее всего, принято решение по Франсуа. Ну, я только рада, — вздохнула я, — а то ждать у моря погоды…
Глава 32
Утром проснулась с поганым чувством. Что-то не ждала я от этой встречи ничего хорошего. Потому, может и готовилась к ней так, будто от этого зависела чья-то жизнь. Нужна была уверенность, а она куда-то вдруг испарилась. И зеркало не радовало — лицо бледное, сухие губы искусаны и потрескались, еще и пальцы дрожат… иногда. Но я бодренько улыбалась Клер, что-то пихала в себя через силу…
Провожая на учебу Франсуа, обняла и расцеловала его в обе щеки, с удовольствием глядя в глаза с сумасшедшими ресницами, на мягкий темный пушок над верхней губой. Вот она — моя уверенность и сила. Умница и необыкновенно понимающий ребенок…
— Вам не по