ГЛАВА 20
КАРАЧЕВСКИЙ ГОСТЬ
Зимой 1332 года в Брянск неожиданно приехал престарелый карачевский князь Василий Пантелеевич. Дмитрий Романович принял его наедине, «затворившись в княжеском тереме». Князьям было о чем поговорить.
Князь Дмитрий недавно вернулся из Орды и был сильно расстроен: ордынский хан долго не принимал его, а потом, после приема, держал в Сарае почти две недели.
С первых дней своего пребывания в ордынской столице брянский князь понял: его оговорили и на этот раз серьезно!
Только благодаря дружбе брянского боярина Кручины Мирковича с ханским советником Субуди, князь Дмитрий узнал о причине ханского гнева. – Тебя заложил Иван Московский, княже! – сказал ему боярин Кручина. – Да так хитро и ловко, что царь Узбек поверил ему без доказательств! Он оговорил и великого князя Ивана Александрыча! И не уважил его просьбу об освобождении от личных поездок в Сарай. Иван Смоленский едва не погиб! Видимо, Иван Данилыч узнал о твоей дружбе с Гедимином и переданном ему серебре…
– Так я же оправдался перед государем! – возразил тогда брянский князь. – И царь не рассердился и отпустил меня, как обычно, без задержки, в Брянск!
– А вот недавно злобный Иван Калита опять напомнил государю о том серебре и рассказал, что ты снова связывался с литовцами…
Тут князь Дмитрий вспомнил, как он еще по весне послал в Литву по просьбе великого князя Гедимина, высказанной его посланником, целый обоз с серебром и мехами. Он даже не мог предположить, что об этом станет известно в Москве! Расстроенный брянский князь понял, что у Ивана Московского есть «верные люди» либо в Брянске, либо при великом литовском князе. И он стал лихорадочно думать, как выпутаться из трудного положения. Признаться хану о «литовском серебре», как это сделал князь Иван Смоленский? Но за это ордынский хан отказал в его просьбе…Брянский князь был не из робкого десятка и за свою жизнь не боялся. Но ловчить и обманывать царя Дмитрий Романович не хотел! Да и что можно было придумать в его положении?
Князь Дмитрий долго размышлял над своей бедой, советовался с боярами, но выхода все никак не находил.
Помог, как ни странно, старый знакомец брянского князя мурза Сатай, сын казненного в свое время ханом вельможи Кавгадыя.
Пожив несколько лет в отдаленных кочевьях, Сатай дождался, когда хан Узбек забыл его прегрешения и отцовскую опалу и тихо, скромно, вернулся в Сарай. За время своей вынужденной ссылки Сатай разбогател: отцовские овцы, которых он угнал на сочные пастбища, так расплодились, что ему пришлось закупать большое число рабов и нанимать целое войско, чтобы иметь не только чабанов, но и защитников своих отар.
Люди Сатая частенько наведывались в Сарай и, приобретая на рынках ордынской столицы рабов, узнавали все последние новости о ханском дворе. Помимо этого, они подносили сарайским вельможам богатые подарки, поддерживали связи с многочисленными друзьями Сатая, пока, наконец, не добились восстановления доброго имени своего господина.
Впрочем, ходили и другие слухи. Не все верили в законное происхождение богатства Сатая. Недружественно настроенные еще к его покойному отцу Кавгадыю вельможи знали, насколько тот был чужд скотоводству. – Степной волк не будет подражать овце и пожирать траву! – считали они. – Этот Сатай добыл свои богатства разбоем!
Так это было или нет, никто не дознавался. Сатай был богат, а значит, и прав!
Князь Дмитрий был несказанно рад, когда в его гостевую юрту пришел возмужавший, гордый татарский мурза. Когда княжеский слуга доложил, что его дожидаются знатные татары, брянский князь даже не мог себе представить, кто они! Но вот Дмитрий Романович переступил порог юрты, глянул перед собой и радостно крикнул: – Это ты, Сатай, мой сердечный кунак!
Все три татарских гостя, сидевшие на мягком диванчике, встали.
– Я и не надеялся тебя увидеть, коназ Дэмитрэ, – весело сказал красивый рослый Сатай, поглаживая свою небольшую, но аккуратную бородку. – Но ты сразу же меня узнал, не в пример нашим гордым сарайским мурзам! Вот, смотри, я привел к тебе моих верных друзей! Это – Чиричи, – он указал рукой на худенького, но приятной внешности, татарина, – сын мурзы Ахмыла, а это, – Сатай похлопал по плечу коренастого, округлого татарина, – Нагачу! Неужели не узнал?
– Он сильно располнел, брат, – засмеялся князь Дмитрий. – Но его всегда выдают большие черные глаза!
После взаимных приветствий брянский князь распорядился накрыть для дорогих гостей стол, и княжеские слуги побежали к караван-сарайщику заказывать яства.
Друзья долго сидели за столом, вкушая превосходный плов, многие другие блюда, приготовленные искусными поварами, пили кумыс и дорогие греческие вина.
Во время теплой дружеской беседы князь Дмитрий со всей искренностью рассказал гостям о своем нынешнем нелегком положении и о гневе на него хана Узбека.
Но выслушав друга, Сатай не только не огорчился, но даже рассмеялся. – Это не беда, мой славный кунак! – сказал он после недолгого раздумья. – У тебя есть серебро на дорогие подарки? Если нет, я тебе помогу!
– Серебро-то есть, мой сердечный друг, – ответил на это брянский князь, – но как все это устроить?
– А ты купи дорогие подарки и подари их государю! – весело сказал Сатай. – Крупного жемчуга или изумрудов…
– Это можно, – пробормотал князь Дмитрий, – но что мне сказать о литовском серебре?
– А ты скажи, что Гэдэмэнэ прислал тебе эти дорогие подарки, а ты-де отдарился в ответ серебром! – бросил находчивый Сатай. – И все драгоценности из Лэтвэ принес в дар нашему государю…
– Как хорошо придумано! – обрадовался брянский князь. – Вот молодец! Это удачный выход!
В самом деле, когда, наконец, ордынский хан вызвал к себе на прием брянского князя, последний, стоя на коленях, спокойно принял ханский гнев.
– Я привез тебе отменные подарки, государь, – сказал князь Дмитрий, отвечая на вопрос хана о литовском серебре. – За них пришлось расплатиться с литовцами серебром! – И он кратко изложил придуманную Сатаем версию.
Хан Узбек был несколько озадачен.
– Выходит, ты – мой преданный слуга, – пробормотал он в смущении. – Я совсем не ожидал таких слов! Эй, Улуй! – хлопнул он в ладоши. Верный раб предстал перед ханом. – Беги-ка, Улуй, за Дзаганом, и пусть он принесет сюда подарки Дэмитрэ-уруса!
Ханский денежник пришел довольно скоро. За его спиной следовал чернокожий раб, несший серебряное блюдо с дарами брянского князя.
– Якши, Дэмитрэ, – говорил, прицокивая от удовольствия языком, Узбек-хан. – Ты не обманул меня и проявил свое глубокое уважение! Я вижу, что ты – верный мне человек!