Медленно, но верно он настроил Узбек-хана против великого смоленского князя Ивана Александровича, рассказав, что последний поддерживал тесные связи с Литвой. И это была правда! Другое дело, как эти сведения хану подавались! Об этом знали лишь ближайшие приближенные хана. Вот почему князь Иван Александрович, услышав, что Узбек-хан не спешит его принимать, заподозрил неладное и решил навестить своих старых ордынских знакомцев. Прежде всех, он посетил мурзу Асадая, преподнес ему богатые дары, но тот ничего не знал. – Наш государь жестоко страдает. Он все скорбит по своему любимому сыну, – сказал он. – Поэтому ему не до тебя…Он только недавно говорил с коназом Иванэ из Мосикэ, но больше никого не принимал…Но я не знаю, о чем они беседовали. Там еще были лишь наш славный имам и мудрый Субуди-сайд…Но не было заметно гнева на лице государя…
Старый князь Иван ходил и к другим ханским вельможам, но ничего от них не узнал. – Хорошо бы дождаться Дмитрия Брянского, – думал он, – и тогда послать его человека к тому Субуди. Дмитрий и его люди дружны с царским советником!
Сам же он не решился идти к высшим ханским людям. – Все говорят, что Субуди – бескорыстный и жестокий человек! – рассуждал он. – Тогда зачем мне навлекать на себя его гнев?
Дмитрий же все в Орду не приезжал, и старый князь скучал от безделья.
Княжеские дружинники, однако, находили себе развлечения. Ведомые княжичем Святославом, они охотно выезжали на речные просторы, забрасывали в Волгу привезенные с собой сети и почти ежедневно доставляли к княжескому столу богатый улов. Свежая стерлядь, огромные осетры и белуги постоянно украшали княжеский стол. Часть рыбы по указанию великого смоленского князя слуги отправляли местным православным священникам, а лучшие образцы – сарайскому владыке.
Княжеские люди посещали и злачные места. За весьма скромную плату они встречались с «веселыми девицами» в окраинных сарайских юртах, где некоторые мурзы содержали купленных на базарах или пригнанных ими из чужих земель пленниц. Последние были выучены татарами для ублажения посетителей-мужчин, чтобы «отрабатывать господский плов».
К старому князю Ивану и его сыну Святославу еженощно приходили прекрасные рабыни и за приличную мзду ублажали обоих.
Княжич Святослав, будучи еще человеком молодым, охотно встречал чаровниц. А вот Иван Александрович вынужден был принимать красавиц лишь из нежелания ссориться с их хозяевами накануне встречи с ордынским ханом. – Не хочется обижать знатных людей, – рассуждал он про себя, – и плодить новых врагов!
Так тянулись дни и ночи. Отдохнувший за день князь сильно уставал по ночам и мечтал о возвращении домой. К тому же его тяготили значительные расходы: татарские серебряные монетки, которых он наменял за серебряные слитки-гривны, постепенно иссякали…
Почти два месяца прожил смоленский князь в ордынской столице и уже отчаялся дождаться ханского вызова, как вдруг в самом начале июня последовало приглашение хана на облавную охоту.
Как-то вечером князь Иван Александрович возвращался в свою гостевую юрту после посещения православного храма, где он отстоял службу и отдохнул душой, помолившись и побеседовав с сарайским епископом.
– Сюда недавно приходил царский человек, мой господин, – сказал ему молодой слуга сразу же при входе, – и пригласил тебя с княжичем Святославом на охоту!
– Значит, на охоту, Почай? – переспросил князь слугу, не зная, радоваться ему или горевать.
Но княжеский сын Святослав, который вскоре пришел из соседней юрты к отцу, успокоил его. – Это хорошо, батюшка, – сказал высокий, худощавый, русоголовый княжич, улыбаясь во все лицо своей доброй улыбкой. – Значит, государь вспомнил о нас и оказал нам большую честь!
Ранним утром смоленские князья вместе с двумя десятками своих конных дружинников выехали на окраину ордынской столицы. Там, сразу же за последними юртами, их ожидали татары. Знатные люди, сидевшие на своих небольших, но выносливых лошадях, сбились в кучку и что-то между собой обсуждали. Невдалеке от них стояли конно и пеше их слуги, ждавшие от своих господ приказаний.
Князь Иван, сопровождаемый переводчиком и сыном, подав знак своим воинам остановиться, приблизился к ханским вельможам. Он неплохо говорил по-татарски, но на всякий случай держал с собой толмача, чтобы «не допустить неосторожного слова». – Салям галяйкюм, славные люди! – сказал он, прервав разговор татар. – Удачи вам и здоровья!
– Вагаляйкюм ассалям! – буркнули передние всадники. – И тебе – здоровья, Иванэ, а также – удачи, хотя ты уже стар!
– Это еще почему?! – возмутился сидевший в красивом, посеребренном персидском седле мурза Асадай. – Зачем попрекать этого почтенного уруса его годами? Мы не знаем, кто из нас старше телом и душой! Это только Аллах ведает! Этот коназ каждую ночь принимает молодых женок и покоряет их своей силой! Об этом знают все в нашем Сарае! Поэтому он еще не стар! Стыдитесь своих глупых слов!
Князь Иван покраснел от смущения и с благодарностью посмотрел на своего знакомца. – Не зря я подаю ему бакшиш в каждый свой приезд! – подумал он, но вслух сказал: – Благодарю тебя, могучий Асадай, за доброе слово! Но эти именитые люди правы: я уже старик! Пора мне на покой! Я же приехал сюда, чтобы просить государя о милости, чтобы он разрешил передать мой удел старшему сыну…
– Не спеши с этим, Иванэ, – сказал с грустью мурза Нагачу. – Нельзя передавать свою власть сыну при жизни! Пусть он будет твоим помощником или соправителем, но от власти не уходи…Не ищи себе горя!
Вдруг со стороны города донесся звонкий цокот копыт приближавшегося всадника, и перед собравшимися охотниками предстал богато одетый в зеленый шелковый халат и такую же блестевшую на солнце чалму ханский слуга. – Мурза Товлубей! – крикнул он, глядя на толпу татарской знати. – Великий государь поручил тебе управлять всеми людьми и вести облавную охоту! Сам же он вскоре сюда пожалует!
– Якши! – сказал довольный молодой мурза Товлубей. – Это для меня большая честь! Однако куда же нам загонять зверей?
– А ты пошли всех людей на облаву так, чтобы они встретились за большим курганом с памятным камнем! – пояснил ханский слуга. – А государь приедет к тому кургану! Пусть же мурзы и эмиры стоят у того болвана и ждут великого хана! – И он, резко повернув своего коня, поскакал назад.
– Готовьтесь, знатные люди! – поднял руку веселый Товлубей. – Пойдем к тому кургану! А ты, Ахмуд, скачи к загонщикам и передай им повеление великого хана! Пусть поторопятся! Надо вовремя подогнать зверей к самому государю!
– Будет сделано! – крикнул мурза Ахмуд, неохотно разворачивая своего коня в сторону столпившихся слуг и воинов. Он с большим трудом сумел сдержать ярость и отъезжал с серым, как степной камень, лицом.