Читать интересную книгу Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

К Гитлеру вернулась прежняя уверенность: он списал потери Германии за предыдущий год и согласился с мнением полковника Рейнхарда Гелена, возглавлявшего разведку на Восточном фронте: резервы Сталина исчерпаны. К августу немецкая военная промышленность достигнет полной мощности (в июле 1941 г., в предчувствии скорой победы, фюрер отдал роковой приказ, отмененный только в январе 1942 г.: сократить производство оружия и боеприпасов). Поразительно, но и после стратегических безумств первого этапа войны и зимних тягот Гитлеру удалось сохранить преданность своих офицеров. В январе 1942 г. сражавшийся в Крыму немецкий солдат с обидой описывал: «Одна горячая еда в день, капустный суп с картошкой, полбуханки хлеба через день, немного жиру, кусочек сыра и затвердевший мед».

Но даже при таком питании вермахт оставался грозной боеспособной силой. Большинство немецких генералов в темных глубинах души сознавали еще до того, как начался холокост, что их народ и вся армия оказались замешаны в преступлениях против человечества (будто эти злодейства совершали только СС – миф) и эти преступления, особенно массовые в России, им не простят. Им нечего было терять – только миллионы солдатских жизней, – и они сражались до конца. Следует подчеркнуть, что подавляющее большинство жертв приходится на 1942-й и последующие годы. У немцев оставалась еще надежда крупными победами вынудить противника к переговорам. Апрельская директива Гитлера требовала сосредоточить удар на юге. «Синий план» предусматривал уничтожение последних резервов Красной армии, захват Сталинграда и кавказских нефтяных месторождений.

Сталин не сумел разгадать намерения противника. Он опасался очередного натиска на Москву и соответственно распределил свои силы. Даже когда ему на стол положили «Синий план», найденный на теле погибшего при авиакатастрофе штабного немецкого офицера, Сталин счел это дезинформацией. Но Красная армия оказалась намного сильнее, чем предполагал Гитлер: уже 5,5 млн под ружьем, производство танков и самолетов стремительно наращивалось. Из ГУЛАГа мобилизовали в армию уголовников и даже часть «политических преступников» – к концу войны их будет в армии 975 000 человек. Берлин оценивал производство стали в СССР за 1942 г. на уровне 8 млн тонн, а на самом деле было произведено 13,5 млн.

Первая фаза «Синего плана», рассчитанная на три недели, началась 28 июня с продвижения к Дону. Гитлер располагал здесь 3,5 млн немцев и миллионом солдат из государств оси – там были итальянцы, румыны, «Голубая дивизия», снаряженная Франко в качестве дружественного жеста, – и поначалу успех был на стороне завоевателей. Когда корреспондент «Правды» Лазарь Бронтман приехал в Воронеж, почти в 500 км к северо-западу от Сталинграда, он застал город спокойным и беспечным: все были уверены, что враг далеко. Однажды вечером он видел забавное, на его взгляд, зрелище: женщины танцевали в парке друг с другом, партнеров-мужчин не было. Женщины также патрулировали город, и Бронтман отметил, что они справляются с регулировкой транспорта эффективнее, чем мужчины, вот только свистят чересчур часто5.

Но через несколько дней настроение в городе резко переменилось: западнее Воронежа фронт дрогнул, вновь началось отступление. Немецкие бомбардировщики совершали налеты на Воронеж: утюжили улицы города, не встречая сопротивления. Жители обратились в бегство. Нашлись и те, кто воспользовался ситуацией: владельцы машин сдирали с перепуганных людей по три, четыре и даже пять тысяч рублей за то, чтобы подвезти их на восток. Фабрики закрывались, учреждения эвакуировались. Когда стало известно, что немцы всего в 50 км, Бронтман записал: Воронеж «психологически подготовлен к сдаче»6, – и действительно, через несколько дней город пал.

Стремительно продвигавшиеся танки задерживались больше из-за дождя и грязи, чем из-за сопротивления Красной армии. Сталин единственный раз за всю войну отдал приказ об организованном отступлении, и немцы, прорвавшись к востоку от Воронежа, нанесли удар в пустоту. Русским удалось уйти из котла под Миллерово, за что Гитлер вновь сместил фон Бока и разделил командование группой армий «Юг» между двумя ставками, А и В, поставив во главе них Листа и Вейхса. Но в целом ход кампании вполне фюрера устраивал: на первом этапе это был очередной победоносный поход бронетехники, пехота почти не участвовала в боях, потери были ничтожны. Германия захватила еще один кусок советской территории. В июле танки продолжали движение на юг, смяли Южный фронт противника, подразделения русских искали спасения на другом берегу Дона. Гитлер назначил Фридриха Паулюса, штабного офицера, мечтавшего показать себя в деле, командующим Шестой армией и поручил ему взять Сталинград.

Большинство немецких полководцев сразу же разгадали нелепость этого решения: стратегическая роль города имени Сталина была ничтожна для основной задачи – овладеть Кавказом и месторождениями нефти. Более того, если Гитлер жаждал символического триумфа, то и Сталин был преисполнен решимости не допустить этого. К тому же он опасался в случае падения Сталинграда очередной атаки немцев севернее Волги, на Москву. Итак, Сталин приказал любой ценой отстоять Сталинград и направил на защиту города на Волге три армии из стратегического резерва. Была подготовлена сцена для одной из величайших битв той войны. Два диктатора померяются упорством и силой воли.

Дух Красной армии не был сломлен, хотя на нем и сказались несчастья той весны и лета. Кое-кто надеялся на помощь западных союзников. Павел Калитов, комиссар партизанского отряда на Украине, записывал: «Мы счастливы: Англия успешно бомбит Румынию, и американцы готовят высадку во Франции». Эти ожидания дорогого стоили, но пока что не соответствовали действительности. Английские бомбардировки имели куда большее пропагандистское, нежели реальное значение, а до открытия Второго фронта оставалось почти два года. Вплоть до 1943 г. поставки оружия и провианта с Запада составляли лишь малую долю от огромных потребностей Советского Союза. Все, что советский народ осуществил в 1942 г., он вынужден был свершить практически без всякой помощи извне.

Невозможно передать страдания советских солдат и от рук противника, и от погодных условий, и от ошибок собственного командования. Капитан Николай Белов описывал, как его подразделение заблудилось по пути на фронт: «Ночь страшно темная. Ушли в противоположную сторону от маршрута всем батальоном. Плутали целую ночь. Прошли 30 км по ужасной грязи7. Две недели спустя он писал: «04.05.42. Оружие не получено. На батальон пара старых винтовок». 10 мая батальон капитана Белова занял позиции у деревни Большой Синьковец: «Не ели двое сутки, все голодают». Два дня спустя на 500 человек выдали сорок одну винтовку. 17 мая они ускоренным маршем прошли 50 км, сорок ослабевших товарищей в дороге отстало – и неудивительно, ведь они два дня не ели. Белов писал: «Отстающих 40 человек… Все недовольны командованием (что справедливо – и бойцы, и командиры. Положение тяжелое». Так день за днем продолжались тяжелейшие испытания. «18.05.42. Прибыли в Зеленую дубраву, прошли за день 35 км, невыносимо жарко, кошмарно устали. Кушать опять ничего нет. Масса отстающих, Седов плачет, идти абсолютно не может». Подчиненные Белова собирали в поле гнилую картошку, забытую с осени. Первое же столкновение с немцами привело к чудовищным потерям: у Белова, докладывает он 15 июля, осталось всего пять человек.

К середине лета 1942 г. прогнозы союзников относительно ближайшего будущего России оставались крайне мрачными. Офицер британской разведки 15 июля писал: «Не могу отделаться от впечатления, что, каковы бы ни были потери Германии, Красная армия потеряла намного больше. В Севастополе Красная армия продемонстрировала и мощь своего оружия, и огромную способность к сопротивлению при соответствующих условиях ландшафта, но она по-прежнему не может противостоять немцам на открытых равнинах Южной России. В целом большинство факторов складывается в пользу немцев. Они располагают лучшим боевым механизмом. В какой мере они сумеют развить свой успех, зависит от того, сумеет ли Красная армия сохранить целостность при отступлении, пока не укроется за существенными природными препятствиями или не достигнет территории, более подходящей для обороны»8.

События того года следует рассматривать в определенном контексте. На 1941 г. приходится 27,8 % всех потерь России в войне, но катастрофы 1942 г. – под Харьковом, в Крыму и на Керченском полуострове – унесли еще больше человеческих жизней. Вместе со Сталинградом эти сражения привели к 28,9 % потерь за всю войну. Один жизненно важный урок Сталин усвоил: он передоверил стратегические решения опытным полководцам, а некомпетентных уволил. Оружие, производившееся на эвакуированных за Урал заводах, начало поступать в армию, и ее боеспособность увеличилась, в то время как технические ресурсы стран оси сокращались. Но всего этого сторонние наблюдатели еще не могли оценить летом 1942 г. Германия все еще одерживала победы на поле боя, а Россия, казалось, находилась при последнем издыхании.