Читать интересную книгу Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

Положение Ленинграда сделалось несколько легче, хотя второй по значению город России все еще подвергался массированным бомбардировкам, а его обитатели все еще голодали, но хотя бы получали достаточный паек, чтобы выжить. В марте 1942 г. городские власти призвали очищать улицы от снега, мусора и обломков, и сотни тысяч горожан приняли в этом участие. В апреле был назначен новый командующий, генерал-лейтенант Леонид Говоров. Этот сдержанный сорокапятилетний артиллерист был человек интеллигентный, образованный и гуманный. Летом НКВД доносил из Ленинграда: «В связи с улучшением продовольственной ситуации в июне уровень смертности сократился на треть. Сократилось число инцидентов с употреблением в пищу человечины. Если в мае за это преступление было арестовано 256 человек, то в июне всего 56»26.

И все же для тех, кто держал фронт на севере от Ленинграда, страх был неизменным спутником. Николай Никулин 18 августа отмечает в дневнике, что в его подразделении уцелели только сержанты и повара. По утрам в каше плавали осколки шрапнели, все время мучила жажда: «Хочется пить и болит живот: ночью два раза пробирался за водой к недалекой воронке. С наслаждением пил густую, коричневую, как кофе, пахнущую толом и еще чем-то воду. Когда же утром решил напиться, увидел черную, скрюченную руку, торчащую из воронки… Гимнастерка и штаны стали как из толстого картона: заскорузли от крови и грязи. На коленях и локтях – дыры до голого тела: пропóлзал. Каску бросил – их тут мало кто носит, но зато много валяется повсюду. Этот предмет солдатского туалета используется совсем не по назначению. В каску обычно гадим, затем выбрасываем ее за бруствер траншеи… Покойник нестерпимо воняет. Их много здесь кругом, старых и новых. Одни высохли до черноты, головы, как у мумий, со сверкающими зубами… Так они и лежат, свернувшись калачиком, будто спят, под толстым слоем песка. Картина, напоминающая могилу в разрезе. В траншее тут и там торчат части втоптанных в глину тел; где спина, где сплющенное лицо, где кисть руки, коричневые, под цвет земли. Ходим прямо по ним»27.

Под конец августа немцы внезапно отказались от прежней сдержанной стратегии и попытались взять Ленинград. Когда их массированное наступление провалилось, Красная армия перешла в контратаку и добилась заметных успехов. В городе между тем возродилась культурная жизнь: выставки, концерты, в Филармонии состоялась премьера Седьмой симфонии Шостаковича. Жители Ленинграда поверили в собственное спасение, и их мысли обратились к судьбам соотечественников в Сталинграде. Вера Инбер писала: «Когда сводка улучшается, это видно по лицам. Сразу видно: в трамвае и на улицах. (21.09.1942) …Всё теперь решается там, под Сталинградом. Вся судьба войны. Сегодня в 12 часов должны быть важные утренние сообщения. (16.10.1942)»28.

Зимой 1942 г. продолжались артиллерийский обстрел и бомбардировка Ленинграда. Однажды налет начался во время театрального представления, когда шел второй акт впервые поставленной комедии о Балтийском флоте «Раскинулось море широко». Актер вышел на сцену и спросил публику: «Что будем делать, товарищи? Идем в убежище или продолжим?» Ему ответили громом аплодисментов и криками: «Продолжайте!» 12 января 1943 г. Говоров собирался начать новое наступление с целью прорвать блокаду. Жуков снова явился в город и переиначил план операции на свой лад. Солдатские жизни его, как обычно, не волновали, он насмешливо спрашивал: «Что за трусы тут не хотят идти в бой?» 16 января был отвоеван ключевой пункт – крепость Шлиссельбург, – и два дня спустя прозвучало официальное объявление о прорыве блокады. Знаменитая поэтесса Ольга Бергольц писала: «Это счастье, счастье спасенного Ленинграда, мы не забудем никогда. Проклятое кольцо разорвано»29. 3 марта другой ленинградец, Игорь Чайко, писал: «Огненными буквами запечатлена в моем разуме мысль: я все преодолею. Весна – символ жизни. Немцы снова нас бомбят, но угроза кажется ничтожной при солнечном свете»30.

Кошки, которых почти подчистую съели во время блокады, вновь понадобились в городе: чтобы избавить Ленинград от нашествия крыс, в город завезли целый поезд хвостатых воителей. Немцы продолжали обстреливать город на протяжении всего 1943 г., уже не в надежде взять Ленинград, а ради мести. Лишь в январе 1944 г. Красной армии удалось отбросить немцев достаточно далеко от города, чтобы их снаряды уже не могли причинить вреда Ленинграду. Однако в первую очередь судьба города была решена весной 1942 г., когда удалось обеспечить пищей уцелевших жителей. По официальной статистике, в городе за время блокады умерло 632 253 человека, но истинная цифра никак не меньше миллиона. Советская пропаганда скрывала правду о том, что происходило в погибавшем Ленинграде. Когда Ольга Бергольц в конце 1942 г. приехала в Москву, чтобы выступить на радио, ее попросили не рассказывать об ужасах блокады: «Они сказали мне, что ленинградцы, конечно, герои, но они не знали, в чем заключается этот героизм. Они не знали, что мы голодаем, не знали, что люди умирают от голода»31.

Со стратегической точки зрения бои на севере имели куда меньшее значение, чем Сталинградская битва, однако в судьбу Ленинграда необходимо всмотреться, чтобы понять, каким образом Советский Союз вышел победителем из Второй мировой войны. Невозможно представить, чтобы англичане предпочли поедать друг друга, лишь бы не сдать Лондон или Бирмингем, или чтобы военачальники заставили их держать оборону такой ценой. Принуждение и страх сыграли ключевую роль в спасении Ленинграда, как и в целом в победе Сталина. Если бы жителям города в феврале 1942 г. предложили капитулировать в обмен на обещание кормить, они бы, несомненно, сдались. Но в Советском Союзе такой выбор не предоставлялся, а тех, кто пытался отстоять свое право на жизнь, расстреливали. И Гитлер, и Сталин цеплялись за Ленинград с маниакальным упрямством. В конце концов верх взяло упорство Сталина – ценой сотен тысяч трупов. Народ, сумевший выдержать все это, проявил черты характера, неведомые Западу и оказавшиеся необходимыми для того, чтобы покончить с нацизмом. На этом аукционе жестокости и жертвенности советский диктатор предложил максимальную ставку.

К защитникам Ленинграда вернулись, хотя бы отчасти, жизнь и надежда, а к востоку и югу от города Ставка развернула новые стратегические удары. Начавшаяся 25 ноября 1942 г. операция «Марс» вычеркнута из истории, поскольку она не принесла успеха. 667 000 человек и 1900 танков пытались окружить германскую Девятую армию – потеряв 100 000 человек, Красная армия отступила. Эту битву в любом другом уголке мира сочли бы крупнейшей, но на фоне миллионных жертв на Востоке она прошла незамеченной. Кое-кто из солдат был настолько измучен, что предпочитал добровольно уйти из жизни, лишь бы не сражаться. «Только что прилег отдохнуть до завтрака, – пишет капитан Белов, – как приходит посыльный от комиссара с вызовом в штаб. Оказывается, во 2-й роте застрелился боец Шаронов. Вот прохвост! С физзарядки ушел под предлогом болезни. Идет, скорчился в три погибели, попал мне навстречу. Я приказал его оставить в блиндаже для охраны, и в момент, когда все ушли, [он] застрелился»32.

К счастью для Сталина, Жукова и союзников, другая крупная советская операция того года, «Уран», оказалась намного успешнее «Марса». Немцам не хватало человеческих ресурсов для удержания чрезвычайно растянутого фронта. Между Второй армией, стоявшей в верховьях Дона под Воронежом, и Четвертой и Шестой танковой армией, находившимися к юго-западу от Второй, под Сталинградом, образовался 500-километровый зазор. Не располагая другими резервами, фон Вейхс, командовавший армейской группой, прикрыл фланги Шестой армии венграми, итальянцами и румынами. Немецкая разведка не заметила, как против позиции румын скопились мощные силы русских. 19 ноября Жуков бросил шесть армий на северный фланг армий оси, а на следующий день атаковал в западном направлении на Сталинградском фронте, к югу от города.

Немецкий солдат из противотанкового подразделения Генри Метельманн находился в составе немецкого подразделения, приданного румынам, когда началось советское наступление. «Земля задрожала, комья посыпались на нас, грохот оглушал. Мы вскочили, спросонья натыкались друг на друга, путались в обуви, обмундировании и прочих вещах, громко кричали от страха. Из одного сумасшедшего дома мы попали в другой, в ад грохота и взрывов. Все пришло в смятение, я слышал, как кричат и плачут румыны на передовой. Потом раздался тяжелый лязг гусениц. Кто-то впереди безо всякой надобности завопил: “Они идут”. И мы увидели, как первый танк выполз из сумрака»33. Русские танки раздавили пушку Метельманна и весь обслуживавший пушку расчет, кроме самого Метельманна, смели две румынские армии – десятки тысяч румын сдались в плен. Многих пристрелили на месте, уцелевших (румын узнавали по белым шляпам) отвезли на барже вниз по реке в лагерь военнопленных. Советский моряк, глядя на толпу военнопленных, которые с тревогой косились на ледяную воду, пошутил: «Им так хотелось увидеть Волгу – что ж, вот они ее и увидели». Румыния дорого заплатила за присоединение к оси: Восточный поход обошелся стране в 600 000 жертв.