Не дыша, Алексис подошла к двери. Она повернула ручку, но дверь оказалась заперта.
— Найдите открытое окно! — приказала она. — Я хочу попасть в этот дом, даже если придется разбить стекло!
Двое мужчин остались с ней, тогда как остальные направились вдоль дома. Через несколько минут они вернулись.
— На первом этаже все закрыто. Открыто окно лишь в комнате Лендиса, наверху. Решетка должна меня выдержать, — предположил Том. — Не хочется мне что-то взламывать капитанскую дверь.
— Пусти меня, Том. Я и сама могу взобраться!
— Но ваше платье, — запротестовал он.
— К черту платье! К черту человека, который заставил меня надеть его! Покажи мне решетку!
Алексис не знала, что глаза ее излучали стальной блеск, а на губах играла улыбка, не предвещавшая ничего хорошего тому, кто встанет у нее на пути. Одно она поняла: что бы там они ни увидели на ее лице, они предпочли за лучшее не мешать ей.
Алексис пошла за Томом к задней части дома и проверила прочность решетки.
— Пожалуй, решетка выдержит, — заявила она. Скинув туфельки и зажав в зубах подол платья, Алексис начала подъем, не обращая внимания на царапины и ссадины, с легкостью представив, будто забирается по вантам в «воронье гнездо» на своем корабле.
Она нырнула в открытую форточку. Оказавшись в комнате, Алексис крикнула остальным, чтобы шли к парадной двери и ждали там. В ответ на требование открыть им дверь она только захлопнула окно и удалилась внутрь.
Алексис сразу отправилась к себе в спальню. В спешке выбрасывала она вещи из шкафа в поисках того, что ей было нужно. Вот оно. С яростью сорвала она с себя платье и белье, натянула черные брюки и рубашку, повязала малиновый шарф вокруг талии, затем надела высокие черные ботинки. Выдернув из прически оставшиеся шпильки, она тряхнула головой так, что тяжелые кудри упали ей на плечи. Откинув волосы назад, она закрепила бандану на голове, не заботясь более о том, чтобы спрятать свои роскошные кудри. Уже у двери она бросила последний взгляд на бесформенную голубую кипу — валявшийся на полу праздничный наряд.
Алексис не выдержала и вернулась, затем медленно наклонилась над платьем и подняла его. Аккуратно расправив складки, она разложила его на кровати. Не проклинай наряд. Не проклинай мужчину, который дал его тебе. Проклинай тех, кто не способен за внешностью разглядеть человека. Проклинай их за то, что они не способны распознать правду…
Алексис быстро вышла из комнаты, спустилась вниз, распахнула дверь и сбежала по ступеням в палисадник. Она знала, что люди Клода пойдут за ней, но ей было все равно. Ноги сами несли ее к цели.
Моряки не сразу нашли в себе силы пойти за ней. Увидев ее сейчас, они как никогда ясно осознали, что эта женщина одним своим видом может вызывать почти суеверный страх в самых бесстрашных людях. Такой они ее еще никогда не видели. Из историй, которые всем им доводилось слышать, они получили представление о том, какой являлась она перед теми, кто наблюдал ее в деле. Теперь и им представился случай узнать ее в новом для себя облике.
В ней было что-то от кошки — грация, поступь. Едва ли можно было сказать, что Алексис шла, нет, она скорее кралась, как крадется пантера. Когда она оглянулась, все увидели, как засветились ее глаза, отражавшие желтоватый лунный свет. Каждый возрадовался про себя, что ее гнев не обращен на него.
Том проводил Алексис к Дэвидсону. Она позволила ему сопровождать себя только для того, чтобы не задерживаться надолго возле ошалелого привратника. Том остановился в дверях, хмуро глядя на своего капитана, в то время как Алексис, стоя на пороге, обводила лица онемевших мужчин своими желтыми глазами.
Впервые Клод видел Алексис такой, какой она, наверное, должна была быть во время взятия британского фрегата. Каждая клетка ее тела источала энергию. Не сразу он осознал, что Алексис стоит неподвижно. Все в ней выдавало напряженное ожидание: яростный блеск глаз, вздувающиеся желваки на туго натянутых скулах. Черный наряд подчеркивал ее силу, а ее шарф — шелк цвета крови, воспринимался как символ возмездия.
Как только Клод отпустил Тома, ее жестом пригласили сесть. Тем временем Хоув поднялся со своего места и пошел закрыть окно, не забыв как следует задвинуть защелку. Алексис звонко рассмеялась.
— Похоже, вы готовы воспринимать меня всерьез, сенатор.
— Это касается всех здесь присутствующих, капитан Денти, — заметил Клод, усаживаясь напротив Алексис.
— Насчет вас я не сомневаюсь, — парировала Алексис. — Благодарю за прием, устроенный у волнолома. Я должна была догадаться о вашей предусмотрительности.
— Я предупреждал.
— Верно. Но я полагала, что ловить меня будете лично вы, без посредников.
— Как вам удалось попасть в дом? За ужином вы были одеты в голубое, если память мне не изменяет.
В зеленых глазах Клода загорелись искорки смеха. Создавалось впечатление, что их в комнате только двое — остальные не в счет. Алексис улыбнулась.
— Я просто сообщила Тому и остальным, что мы идем домой. Затем по решетке я поднялась на второй этаж, переоделась и послушно явилась сюда.
— Трудно поверить, капитан Денти, — сказал Грэнджерс, решив, что с него довольно их семейной беседы.
— Что именно вас смущает в моем объяснении? — с невинным видом спросила Алексис. — Вам трудно поверить в то, что я способна забраться на второй этаж по решетке? Или в то, что я переоделась? Или в то, что я полна чувства раскаяния?
— В последнее, капитан! — ответил Грэнджерс, которого все это начинало раздражать.
— Отлично, вижу, что здесь кое-что изменилось с тех пор, как я покинула ваше общество.
Алексис обвела взглядом присутствующих и только затем спросила:
— Итак, чего вы хотите?
Ей сообщили, что в ее распоряжение будет предоставлен корабль. Фрегат, военное сторожевое судно — все, что она пожелает.
— У меня уже есть корабль, и он меня устраивает.
Ей обещали дать чрезвычайно высокий пост, на что Алексис ответила, что и так является капитаном, а выше звания на корабле нет.
Ей пообещали дать самых лучших моряков, на выбор.
— У меня есть команда, другой мне не надо.
Тогда ей сказали, что она будет прощена.
— Я не прошу прощения. Я не совершила никакого преступления ни против вас, ни против вашей страны.
Наконец выяснилось, что за все, что ей предлагается, она должна всего лишь ставить их в известность о перемещениях британских судов.
— Меня интересует перемещение только одного судна.
И тут Алексис прозрачно намекнули о том, что Лафитт был бы существенным подспорьем в их борьбе с Британией.
— Это так, — она не стала спорить.