Он отстранился внезапно и грубо толкнул меня, скидывая с бортика на траву. В нечеловеческих глазах снова пылала ненависть.
— Я ожидал ощутить соль пролитых слёз, а чувствую сладость веры, — он медленно поднялся на ноги, оправив подол мантии. — Как долго продлится этот вкус?
«До последнего вздоха», — ответила я про себя, но вслух не произнесла ни звука.
Судя по усмешке, мелькнувшей на тонких губах, Моркейм понял всё и так.
— Возвращайся в покои.
Возможность избавиться от его общества воодушевила. Я подскочила на ноги и поспешила уйти прочь от фонтана. Но у плодовых деревьев приостановилась вновь. На этот раз ягоды в ладонях разбежались толстыми многоножками.
— Упрямая, — прогремел вокруг меня голос Моркейма. — Не нарушай мои запреты.
Поёжившись, я побежала к воротам, где меня уже ждала стража, чтобы проводить в золотую клетку тюрьмы.
***
Я снова была предоставлена сама себе. И в полной мере оценила, насколько коварно время. Оно несётся перед глазами в сложные моменты, когда бесценна каждая секунда и течёт бесконечно долго, когда желаешь его всеми силами ускорить. Новая встреча с Моркеймом пролетела будто за миг, а остаток дня тянулся мучительно. Я лежала в кровати, иногда слонялась по комнатам, не зная чем себя занять. Разум устал создавать обречённые на провал планы побега и теперь проигрывал перед глазами прошлое: мои ошибки, заблуждения, моменты радости… Сейчас они казались совсем короткими.
Когда совсем стемнело, вновь пришли служанки, чтобы обтереть меня и переодеть ко сну. Я пыталась их расспросить, хоть что-то выяснить о планах бога, но они молчали. Мои вопросы бились о стену запрета. Но даже их молчаливое присутствие принесло хоть какое-то облегчение от одиночества. И молодая девушка вновь украдкой дала мне немного попить.
Служанки ушли, а я снова легла в кровать. Несмотря на то, что ничего не делала в течение дня, ощущала усталость. И понимала, что она будет только усиливаться без еды и воды. Такими темпами не удастся сбежать, даже если передо мной откроют двери, позволяя уйти. Звук торопливых шагов отвлёк от мрачных мыслей.
— Я забыла таз, — пояснила молодая служанка, проходя через спальню.
Она быстро вбежала в купальню и сразу же вернулась с забытой вещью в руках. Но подошла ко мне и укрыла меня одеялом, подбросив в мою ладонь что-то мягкое.
— Отдохните, — пролепетала она и поспешила сбежать.
Удивлённая её действиями, я села и осторожно приподняла одеяло. На перине лежала небольшая румяная булочка. Накрывшись с головой, я накинулась на угощение и не успокоилась, пока от него не осталось ни крошки. В эти моменты казалось, что я в жизни не ела ничего вкуснее. Желудок настолько сжался, что даже пришло чувство сытости. И в груди с новой силой вспыхнула надежда. Конечно, этого мало, но даже немного еды поможет продержаться дольше.
— Ты нарушила мой запрет, — прогремел пугающий голос.
Я окаменела, воздух застрял в горле с придушенным вскриком. Даже не знаю, как нашла в себе силы отбросить одеяло.
Комната снова тонула во мраке. Моркейм стоял в паре метров от кровати. Глаза бога ярко горели в полутьме помещения. Тишину прорезало лишь моё учащённое дыхание и звук падающих капель. Сначала я не поняла, откуда он исходит, потом же заметила что-то в руке мужчины. Будто мешок, с которого соскальзывали капли жидкости. Он бросил это вперёд. Нечто с глухим звуком покатилась по ворсу ковра. Я прикрыла рот ладонью, когда предмет докатился до кровати. Безжизненные глаза служанки смотрели в мои, окровавленный рот кривился от ужаса последних мгновений жизни. Она помогла мне и погибла.
— Ты чудовище, — выдохнула я одновременно зло и ошеломлённо.
Тьма сгустилась вокруг, ко мне ринулись сотканные из неё путы. Я попыталась избежать пленения. Вскочила с кровати, прыгнула вперёд, но они спеленали меня в полёте. Колени отозвались болью, когда я рухнула на пол перед Моркеймом. Путы обвили запястья, разведя руки в стороны настолько сильно, что протестующе затрещали суставы, зазмеились вокруг бёдер, не позволяя подняться. Золотой коготь поддел подбородок, заставляя посмотреть в лицо бога.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она уже наказана, теперь твой черёд.
Моркейм неспешно обошёл меня. Я завертела головой, пытаясь понять, что он задумал. Хлёсткий свистящий звук прорезал пространство комнаты. Боль пришла через пару мгновений, вылившись в короткий вскрик. Платье ослабило хватку на плечах, разорвавшись на спине от силы удара. По коже побежала горячая кровь. Я тяжело задышала, ощущая, как по щекам бегут слёзы. Наступила звенящая тишина. Она мучила. Я знала, что Моркейм там, за спиной, держит безжалостный хлыст в руках. Но лишь ему было известно, ударит ли он вновь и остановится ли даже после сотни ударов. Неизвестность мучила так же сильно, как растекающаяся по телу боль. Только она продлилась недолго, следом на спину обрушился новый удар. А потом ещё и ещё.
Вскрики перетекли в хриплое мычание. Платье под ногами потяжелело от пропитавшей ткань крови. Казалось, от спины и плеч остались только рваные лоскуты, но Моркейм продолжал своё наказание. Я больше ничего не видела перед собой из-за пелены слёз. Боль притуплялась. Разум пытался сбежать из суровой действительности. Силы окончательно покинули тело с потоками крови. Я обмякла на путах израненной куклой. И даже не сразу осознала, что удары прекратились.
Подбородка вновь коснулся тёплый металл. Перед затуманенным взглядом появились очертания лица Моркейма. А губ коснулись его губы. В мыслях стало пусто, будто из меня выкачали остатки жизни, а вместе с ними мою боль, безысходность и глухую ненависть. Нутро обожгло знакомым льдом. И только тогда на мгновение вспыхнуло осознание происходящего. Он забирал не столько жизненные силы, сколько эмоции. Они уносились из меня, оставляя за собой абсолютное ничто. Моркейм питался ими, наверное, потому что сам был не способен на чувства. Бессмертное существо, но абсолютно пустое и бессмысленное. Я погибну, избавлюсь от страданий, а он так и останется тянуть своё существование, пытаясь наполнить его хоть чем-то. На мгновение мне даже стало его жаль. Но это была злая жалость.
— Не отдам… — не знаю, откуда взялись силы, но я вцепилась зубами в его губу.
Моркейм отпрянул, но будто не от боли. Солёный туман слёз рассеялся, и я наткнулась на замешательство в сапфировых глазах. Но за ним последовал новый приступ ярости. Мой порыв был кратковременным. Я обессиленно обмякла и начала падать, потому что путы вдруг исчезли. Сильные руки поддержали. Боль отступила, по спине и плечам потекла прохладная волна облегчения. Следом накатило ощущение невесомости. Пропитанное кровью платье соскользнуло с тела. Спины коснулась прохлада покрывала. В голове поселилась лёгкость, пытаясь отодвинуть прочь тревогу. Только я не позволяла и отчаянно отгоняла от себя слабость, пока не смогла сфокусировать взгляд. Моркейм стоял надо мной, опершись руками на кровать с обеих сторон от моих плеч, и рассматривал моё лицо, будто в задумчивости.
— Ты не боишься смерти, Эрика, — непонятным тоном проговорил он.
Есть вещи страшнее смерти. Существование вместо жизни и неспособность ничего изменить.
— Есть ли душа у бога? — прошелестела я сухими губами.
Моркейм не ответил. Его тело вновь слилось с тенями. А я провалилась в забытье, из которого сомневалась, что выберусь. Но следующий день наступил. Я обнаружила себя в кровати. Абсолютно обнажённой и замерзшей без одеяла. Взгляд скользнул вниз, и крик застыл в горле. Голова погибшей так и лежала на полу. Рядом на ковре растеклась огромная лужа моей крови и лежали остатки платья. Кожа на спине и плечах неприятно натянулась. Тёмные разводы украсили тело. Мне не приснилось. Моркейм залечил мои раны. Только зачем? Хотя что за вопрос? Чтобы продолжить мучить.
Раздались шаги. В комнату вошли слуги. Они принесли на подносах десятки разных блюд и новую одежду для меня. Помещение наполнили ароматы еды. Я спешно подтянула к себе одеяло, чтобы прикрыться. Что происходит? Это новое испытание? Смотреть на еду и бояться к ней прикоснуться, чтобы не лишить жизни всех слуг?