Читать интересную книгу Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

– А что же ваша группа гурманов уже успела одобрить?

Мне стало искренне любопытно, что же президенты и короли едят на своих официальных обедах.

– А вот специально тебе зачитываю: королевские креветки в соусе карри; мясо молодого барашка с подливкой чили; белые куропатки в вине и с фруктами трех видов; жареный лосось с тарталетками из овощей; традиционная норвежская каша из сметаны; жаренная на открытом огне рыба тюрбо, панированная травами; рулет-пашот из морского окуня с начинкой из раковых шеек…

Кто-то отвлек Николая пространными вопросами об организации транспортных потоков и средств связи.

– А еще мне до дегустации в торжественной обстановке вручили медаль «Министерству иностранных дел Российской Федерации 200 лет» с зелененьким таким удостоверением…

Вернувшись к разговору со мной, Николай начал совсем о другом.

– Коль, а на десерт что у вас станут подавать?

– А, это… Сейчас найду… Вот, утка с запеченными грушами и сладким ягодным соусом; «горгонзола дольче» – это сыр, сервированный с каштановым медом; еще мусс-желе с черничным кремом… Ой, опять! Зовут, зовут. Пауза окончилась, опять идти мучиться. Эх, нечем потом замолить такой великий грех чревоугодия. Целую, пока. Завтра позвоню и дорасскажу остальное. Да, передай Алене, что сумел достать все, что она просила.

С этими оптимистическими заверениями Колин голос и сам Коля умчались в свою веселую, почти карнавальную суматоху, а я опять осталась один на один в четырех стенах. Нет, все-таки после Колиной болтовни немного полегчало на сердце.

Пена моя опала и остыла до слегка теплого состояния, пришлось ее отпустить и наполнить ванну по новой. От только что зажженных свечек лилового, зеленого и голубого цвета потянулись едва вначале уловимые ароматы сирени, лилий и орхидей. Пока все приготовлялось, я забежала на кухню, налила себе полную стопочку армянского коньяка, кстати, тоже подарка от Коленьки, зажмурившись, одним махом его выпила и закусила шоколадкой.

Через несколько минут ярче и одновременно мягче засияли огни во всем доме, стены приобрели слегка розоватый отсвет, окружающее пространство как бы скруглило углы и сделалось гораздо теплее. Оставалось только позаботиться о медитативной музыке. Я выбрала диск с индейскими напевами и природными шумами и, как ребенка, прижав к груди переносной проигрыватель, пошла обратно в ванную к новым и, конечно же, еще более переливчатым мыльным пузырям.

Добрая сверкающая вода вместе с мягко мерцающими в полутьме мирными огоньками свечей и нежными весенними ароматами словно бы нашептывали сказки, чем расслабляли невероятно; нежно, но уютно растворяли в четырех окружающих стихиях до полного забвения…

– Вероника, ты это что?! Ты с собой что-то сотворила, сумасшедшая? Немедленно открой глаза! Немедленно, ты слышишь?!

Клекот птичьей стаи вдруг превратился в рассерженный голос, и не на шутку перепуганная, даже чуточку взъерошенная Алена принялась звонко хлестать меня по щекам.

– Кончай, Алена! Не цепляйся ко мне со всякими глупостями. Просто человек случайно заснул в ванне, разве не понятно? Который сейчас час?

– Да уже половина второго ночи! Я прихожу домой усталая, захожу умыться и вдруг тут вижу безжизненно лежащее в холодной воде тело. Чуть не умерла со страху!

– Ну, извини! Вовсе не имела цели так тебя напугать. Ладно, пойду лягу в кровать.

Мне так неумолимо хотелось спать, что в постель я рухнула, как подкошенная, где в ту ночь опять забылась в поистинне мертвецком сне, без всяких сновидений.

И снова та же Алена растолкала мое, наверное, и в самом деле почти неживое тело.

– Да что ты хочешь от меня, Алена? Дай поспать спокойно человеку!

– С тобой что-то неладное сегодня творится. Я уже почти выбегаю из дома, а ты не встала даже по звонку будильника. Ты что-то принимала вчера на ночь? Брала мой зеленый пузырек с самой верхней кухонной полки? Скажи правду!

Бросив два, сначала недоумевающих и сонливых, а затем уже беглых и встревоженных взгляда и на несколько озадаченную, с легкой примесью возмущения подругу, и на электронные часы-будильник, я вскрикнула и, подобно раненой птице, беспорядочно заметалась по трехкомнатному Алениному жилищу.

– Что ты все ко мне пристаешь, а? Какой еще зеленый пузырек? Я в глаза его никогда не видела! Разве не видно – человек смертельно опаздывает. Ведь у нас сегодня самое начало обменного сервера в активной директории, а в системной инженерии самое начало пропустишь – вообще потом ничего не поймешь. Еще ладно, что хоть ко второй паре успеваю!

Вновь аллертная и собранная, как всегда элегантно одетая и полностью приведенная в порядок и боевую форму Алена Анатольевна Политова-Ларсен уже вполне собралась на выход в сутолоку и суету обычного рабочего дня на своей относительно крупной интернациональной фирме.

– Бедная, бедная киска! – вдруг патетически воскликнула лучшая подружка, взирая из коридора на мои хаотически метательные передвижения из спальни в ванную, из ванной на кухню и обратно. При этом ее миндалевидные очи с легкой поволокой сочувственно заблестели. Была Алене присуща такая интересная черта: время от времени она проникалась сочувствием в отношении сирых, убогих, болезненных, престарелых инвалидов или наркоманов. С той поры, как я у нее поселилась, мне стало казаться, что глубоко и истинно подружка могла жалеть или даже любить человека, только если он пребывал в одном из вышеперечисленных состояний.

Раньше меня просто потрясало ее душевно-участливое отношение к тем, кого общество награждает званием «социальных отбросов», а люди часто презирают. Алена же казалась мне святой. Боже, как трогательно и милосердно она останавливается возле лежащих в полузабытьи и зачастую в грязной луже тел, грациозно возле них приседает, непременно кладет в непременно дырявую и засаленную шапку несколько блестящих новеньких крон и старается развлечь несчастных полуучастливой-полусветской беседой, тогда как остальные прохожие равнодушно спешат мимо по своим суетным делам. Наблюдая такое, поневоле задумаешься о тех редких в истории человечества людях, может быть, даже из числа первых христиан и последних гуманистов, кто, подобно Алене, обладал даром глубокого милосердия и деятельного сострадания к человеку. Становится просто стыдно, что себя-то к их числу ты отнести никак не можешь.

– А давай-ка, милый мой зайчик, сегодня вечерком сходим с тобой в наш бассейн. Поплаваем, в пузырях джакузи хорошенечко помассируемся, заодно в саунах попаримся: попеременно во влажной и в сухой – это так полезно для кожи, и хоть немножечко подзагорим в солярии. А то смотри – какие мы с тобой бледненькие, просто привидения из старого замка. Нет, смотреть больно!

В зеленовато-прозрачных, резко удлиняющихся к вискам и оттого напоминающих о посвященных в мистические древние верования преданных жрицах глазах Аленки разве что слезы не показались – до того ярко они вдруг заблестели. Тут я сразу же определила, что вот как раз сейчас подружка моя окончательно вошла в умилительную фазу оказания праведной помощи всем убогим и блаженным мира сего, а в данный момент именно я и являю собой в глазах окружающих, да, в общем-то, и по логике жизни, такое вот окончательно отчаявшееся, сирое и несчастное существо. Но вместо расстройства, как это ни странно, наоборот, сделалось даже смешно.

– Конечно же, Аленушка моя, я согласна. Отличная идея, а то в родном бассейне я не была целую вечность. Когда встречаемся? – бодренько-бодренько так отвечала подруге, на ходу пытаясь и говорить, и одеваться, и жевать дежурный бутерброд с индюшиным паштетом.

– Думаю, что где-то к половине седьмого точно освобожусь, но, может быть, и раньше. Ты ведь после курсов домой приедешь? Так я тебе позвоню в районе пяти. Целую мою киску! До встречи. Ох, до чего же я рада, что ты пришла в себя!

И послышался четкий и гулкий, как будто кто-то печатал на машинке, перестук проворных подружкиных каблучков. Мне же удалось экипироваться и выбежать из дома всего лишь минут на двенадцать позже Алены, установив таким образом персональный рекорд по сборам с совершенно небывалой для себя ранее скоростью песчаной бури. А вот бабушка, свекровь и Вадим несправедливо иногда в сердцах утверждали, будто бы я неисправимая копуша.

Однако транспорт работал из рук вон плохо из-за гололеда и снежных заносов, поэтому когда я добралась до своих учебных курсов под названием «Мастермаинд», что в переводе на русский означает «супермозг», там как раз наступило время ленча. За время переменки наши суперумненькие мальчики успели полностью раскурочить на детали пять неработающих компьютеров, собрать из них два новых, загрузить их оперативными системами и наинсталлировать кучу забавных мультимедийных программ. Я, с места в карьер, решила также внести добровольный вклад в общее дело: под надзором веселых молоденьких инструкторов вставила коробку с твердым диском, пластинку быстрой памяти РАМ и сетевую неткарту, которой потом скопировала подходящий драйвер из Интернета. Тем и поныне горжусь, хотя отлично понимаю, что в процессе наблюдения за моими действиями ребятам скорее всего было смешно на меня смотреть; то же самое они делали гораздо быстрее и увереннее меня. Ну и ладно – каждому свое!