Хочу узнать... Какие пустяки,
Безделицы и вздор - любые вести,
Теперь, когда я знаю: Гуго будет жить!
Мелисенда вновь ненадолго умолкает, отворачивается, после, вздохнув, решительно продолжает:
Нет, не годится становиться слабой,
Лишь только миновал удар смертельный.
В испуге, будто птица под крылом
Скрыть голову и затаиться!
Нет, друг мой, продолжай, о чем еще
Ты в Яффе разузнал и мне хотел поведать?
Филипп:
Возможно, Вашему Величеству известно,
Что я повсюду короля сопровождать
Был в Яффе, словно тень, обязан.
Его Величество нашел, что почерк мой...
Простите, госпожа. В секретари
Меня король определил на время той поездки.
Мелисенда:
Так, видимо, тебе пришлось вести допроса запись?
Я слышала, безумного бретонца
Супруг пытал и вызнал все, что мог.
Скажи мне, я права?
Филипп:
Да... то есть нет. Тому допросу
Я был свидетелем, но записи не вел.
Мелисенда:
Но отчего?
Филипп:
Его Величество не пожелал. К тому же
Ваш муж и тот бретонский рыцарь
Вели свою беседу на латыни,
А я в сём языке не столько сведущ.
Мне ведомы слова, однако же значенье
Речей порою мне никак не уловить.
Мелисенда:
То не беда, когда понятен общий смысл.
О чем же вопрошал мой муж,
И что ему ответил рыцарь?
Филипп:
Король о золоте расспрашивал его,
Несчастный же твердил, что граф повинен
В пиратстве и убийстве христиан.
Мелисенда:
Ужели от воды морской и злоключений
Бретонец впрямь ума лишился?
Филипп:
Не знаю, госпожа, я за безумца
Его не принял бы. Пусть речь его была
Порою сбивчивой, но только не безумной.
Со слов несчастного, на графа указал
Ему злодей, случайно встреченный
На улице поблизости от порта.
В нем будто бы узнал бретонец
Напавшего на их корабль пирата,
А тот с усмешкою признался, что разбой
Чинили люди графа де Пьюзе,
С согласия и ведома его.
Мелисенда:
Коварство или бред, возможно ли понять?
И как узнать жестокого пирата
В прохожем уличном? Скорее бред.
Филипп:
Но ведь несчастный опознал его
И описать сумел подробно.
Мелисенда:
Ах, вот как! Как же выглядит злодей?
Филипп (смущенно):
Признаться, я не все уразумел
Из слов его...
Там что-то было про змеиное лицо,
И о богатом платье дворянина...
Мелисенда:
Змеиное лицо?
Филипп:
Он так сказал.
Или, вернее, так его я понял.
Мелисенда:
И что же мой супруг?
Филипп:
Король разгневался и обвинил во лжи бретонца,
А после снова речь о золоте завел,
Да только тот несчастный рыцарь
Не видел золота, о том и рассказал.
Мелисенда:
И что же это все?
Филипп:
Нет, но поверьте,
То лучше Вашему Величеству не знать.
Мелисенда:
Не знать чего?
Филипп:
Не знать, какие муки
Бретонцу выпали и как несчастный умер.
Мелисенда:
Не знать... Я знаю слишком хорошо,
На что супруг мой в бешенстве способен.
(после небольшой паузы)
Что ж, благодарности моей
Мой друг, ты как никто достоин.
Подает руку Филиппу, тот с поклоном ее целует.
Однако даже королева
Тебя не сможет одарить
Как некий нежный, но колючий
Цветок...
Мелисенда бросает насмешливый взгляд на Катарину.
Теперь ступайте.
Филипп и Катарина, поклонившись королеве, уходят.
Мелисенда, прикусив губу, смотрит, как молодые люди скрываются за поворотом садовой дорожки.
Мелисенда:
Сколь мало милосердия во мне...
Ведь я почти хотела, чтобы
Злодей, на Гуго обнаживший меч,
Был смерти предан. Господи, прости!
Прими слепца обманутого душу,
Несчастный попросту не ведал, что творил.
Граф Яффы - покровитель негодяев,
Единоверцев обрекающих на смерть?
Вожак убийц бесчестных, что не погнушались
Жизнь отобрать у братьев-христиан
За золота сундук? Поверить в это
Мог лишь чужак, не знавший ничего.
Нет, истинный злодей - тот клеветник,
Кого назвал бретонец
Иудой со змеиным ликом.
А я скажу: и со змеиным сердцем.
Но кто он, рыцарь и христианин
Без совести и чести, затаивший
На Гуго зло?
Пресветлая и пресвятая Дева!
Мне страшно мысли собственной,
Что болью в висок стучит.
Её не отогнать,
Как ворона, учуявшего падаль.
Есть человек, который был бы рад
Избавиться от Гуго. И ему
Уже случалось действовать чужими
Руками против графа Яффы.
Король и Божьей волей мой супруг...
Ты видишь, Господи, на всё готова я,
Чтоб страшное рассеять подозренье.
Но слишком много сходится на нём...
Помчался в Яффу сам - вершить дознанье
И скорый суд. С собой Филиппа взял,
Что знает греческий, но не силён в латыни.
И, в самом деле, почему король
С бретонцем на латыни говорил?
Не по-французски? Неужели рыцарь
Бретонский не владел фрацузской речью?
Не верится. И, ко всему, Филипп подметил,
Как тему Фульк тотчас сменил,
Когда несчастный внешность
Клеветника решился описать.
Змеиный лик...
А может быть, серпента на лице?
Багровый толстый шрам,
Что так мою пугает Катарину,
Змеёю извиваясь на щеке,
Когда смеётся или говорит
Барон один, приспешник короля?
А Фульк, едва из Яффы прибыл,
Немедля повелел, чтобы к нему
Барона пригласили де Мильи...
Но, если это был барон... Выходит,
Корабль потоплен по приказу короля?
Нет, вздор! Снедаем жаждой власти безраздельной,
Фульк, может быть, жесток,
Коварен даже. Но не вероломен.
Как мне поверить в то,
Что он пойти решился против церкви
И ордена, чьё золото везли на корабле?
Нет, я не верю! Я не верю...
Чье золото... Однако...
Какое чувство странное - надежда.
Надежда глупая? Нет, вовсе не глупа она,
Когда сомненья разогнать сумела,
Сомнения, что вскормлены обидой.