Гриш. А хочешь, я прямо сейчас позвоню, обрадую?
Значит, помимо юного Гоголя в роду были мачеха, сводная сестра да поместье. В котором всего через неделю после похорон патриарха празднуется помолвка с каким-то там Романовым, которую не одобрял почивший.
Я жестом останавливаю возничего, уже доставшего свой телефон.
-- Нет, Остапка. Не звони никому. Хочу устроить родственничкам сюрприз.
Остап кивает без задней мысли:
-- Дело говоришь. Вот потеха-то будет!
В зеркале заднего вида мелькает мой зловещий оскал.
-- Еще какая, Остапка, еще какая…
Глава 3. Бал лицемеров
Гости на званном вечере в поместье Гоголей разделяются на две группы.
Мужчины и юноши в костюмах от Тигрофа и фраках от Зайцева, прилизанные, выпячивают грудь и тянут макушку, чтобы выиграть лишние пару сантиметров роста. Поголовно вторые, третьи и так далее наследники своих родов. Редко когда первые и почти никогда -- патриархи.
Они собираются в круг, чтобы видеть лица друг друга и мельчайшие признаки лжи на них. Музыка скрипки льется мимо мужчин, они потягивают бургундский креман и говорят:
-- Отвратительно. Гоголи могли бы обратиться к моему роду. У нас связи с поставщиками из самой Шампани.
-- Я не увидел на столе морепродуктов. Экономят? У моего рода рыболовецкие компании в Черном море. Мы могли бы дать им скидку, скажем, в два процента!
Дворянский круг, на миг заглушая музыкантов, взрывается смехом. Кто-то замечает:
-- Прием готовили Романовы, а не Гоголи.
-- Неудивительно, -- хмыкают в ответ.
Презрительные взгляды падают на картины. Иванов, Айвазовский, Венецианов и другие, они украшают пространства между высокими стрельчатыми окнами. Все -- копии, оригиналы же, личные подарки великих авторов, давно распроданы в уплату долгов.
Вторая группа, женщины и девушки с дизайнерскими прическами. На них платья от Юдашкина, Рогова, кто победнее одет в Шанель, Гуччи.
Спутницы мужчин сбиваются в стайки у шведского стола. Музыка рояля льется мимо дам, они почти не пьют шампанского и шепчутся:
-- Это, что, плесень на потолке? Мерзость!
-- Куда только смотрит прислуга?
-- Слуги Гоголей разбежались, платить-то род не может. Все, кого вы видите, пригнали Романовы.
-- Тогда понятно, почему они не успели привести особняк в надлежащий вид.
-- Скорее, не захотели. Романовы показывают, какую услугу они делают Гоголям, принимая эту мелкую потаскушку Анну в свой род.
-- И как Романовы опустились до этого? Они же когда-то занимали престол!
Кто-то из мужчин спрашивает:
-- Как там поживает книжное издательство Гоголей?
-- Скорее, доживает, -- отвечают ему. -- Я жду, когда оно окончательно обонкротится, чтобы выкупить помещение под склад.
Взрыв смеха вновь заглушает музыкантов.
-- А кто был на похоронах у Гоголя-младшего? Я слышал, там произошла какая-то чертовщина.
Дворяне тотчас стихают.
-- Это было у старшего, -- поправляет пожилой мужчина. -- Он застрелился из артефактного оружия, так что на похоронах гроб был закрытым. Когда почести были отданы, а речи произнесены, гроб стали спускать в яму. Тогда раздался грохот, казалось, на все кладбище. Слуги спустились проверить, и оказалось, что Гоголь-старший лежит на животе.
-- Перевернулся в собственном гробу? -- усмехается кто-то.
Мужчина, бывший на похоронах, пожимает плечами:
-- Я не видел, но это наверняка слуги уронили гроб, из-за чего труп и перевернулся. Иначе откуда взяться тому грохоту? Не Гоголь же с того света постучался…
У шведского стола одна из мечтательных молодых девушек вздыхает:
-- Жаль все-таки молодого Гоголя. Сначала похоронил отца, а потом и сам…
-- Сам, да не сам, -- с загадочным видом перебивает другая дворянка. -- Что такого произошло на допросе у жандармов, что у молодого парня случился инсульт?
-- Это наверняка как-то связано с той темной историей про отряд чистильщиков, погибший в разломе, -- добавляет еще одна. -- Гоголь был единственым выжившим…
-- А, по-моему, там был еще кто-то…
Пожилая дама с лисьим воротником фыркает:
-- Оставьте расследование жандармам, это их работа в конце концов! В любом случае, что старший, что младший Гоголи не заслуживают ничьей жалости. Отец -- безумный затворник, писака, вогнавший род в долги и сбежавший от ответственности в могилу, а его сын -- разгильдяй и тунеядец, который до самой смерти прятался за спинами мачехи и сводной сестры.
Молодые дворянки переглядываются, но ничего не отвечают.
В кругу мужчин кто-то говорит:
-- Иван в молодости хотя бы зачищал разломы. Приносил пользу империи! А что Григорий? Маменькин сынок, слабак, худший на курсе в Академии!
Тот, чей род занимается рыбным промыслом на Черном море, презрительно хмыкает:
-- Как по мне, так мужчины в роду Гоголей приносили пользу империи только раз в жизни -- когда умирали!
Покосившись на смеющихся мужчин, одна из дворянок говорит остальным:
-- Эта потаскушка Анна хорошо усвоила науку свой мамаши. Сперва сели на шею Гоголю-старшему, теперь Романову-младшему. Не удивлюсь, если он закроет долги Гоголей, и тогда поместье останется у Маргариты.
Другая возражает:
-- У Александра Николаевича крутой нрав, он не даст этим ведьмам околдовать своего сына. Кстати, его почему-то не видно весь вечер…
-- Говорят, приболел, передвигается с трудом. Николай Александрович вроде бы даже организовал все без его помощи.
Кто-то восхищенно вздыхает:
-- Настоящий мужчина… ой, а вот и он!
По залу пролетает звон хрусталя. Первыми смолкают музыканты, за ними и гости.
Молодой человек убирает бокал на поднос официанта и встает перед собравшимися. Мягкие черты лица, высокий лоб и прямые брови выдают в нем наследника рода Романовых. Золотисто-голубой парадный мундир студента Императорской Академии подчеркивает высокий рост и княжескую стать.
-- Дамы и господа, -- говорит он поставленым голосом, -- благодарю за то, что посетили наш праздник. Надеюсь, вы хорошо проводите время.
Романова поддерживают одобрительными словами и редкими кивками. Хотя за весь вечер, несмотря на старания музыкантов, никто так и не станцевал на празднике.
Княжич скользит взглядом по пресным лицам гостей и находит свою невесту. Она стоит в стороне от основной массы, компанию ей составляет плечистый голубоглазый блондин с ямочкой на подбородке. На юноше тот же студенческий мундир, что и на Романове.
Анна шепчется с юношей, то и дело смеется над его словами. Она будто не заметила возвращение Романова. Кажется, невеста и вправду не скучала без жениха.
Игру желваков на лице княжича замечает каждый гость. Романов выдыхает и спокойно продолжает:
-- Пусть это и праздник, но было бы неправильно не упомянуть трагедию, постигшую Российскую империю и напрямую связанную с этим вечером.
Мужчины фыркают,