Semper in excremento, sole profundum qui variat (Все время в дерьме, только глубина меняется)
-- Эй, Тихоня, не филонь! Не то мы с Зубом твою долю распилим!
Перекрестившись, младший покрепче перехватывает лопату.
Воткнуть, подкопать, выбросить...
Глава 2. Пляски на могиле
-- Йо-хо-хо и бутылка...
Один из расхитителей могил, наплевав на предупреждения товарища, продолжает запевать. Почему бы и нет?
Работа грязная, скучная, так еще и на ночном кладбище. Настроение так и подбивает самому лечь в яму и присыпаться землей. Так что в том, чтобы немного развеселить себя и скоротать время за безобидной песенкой, конечно, нет ничего плохого.
Пока за грязным делом тебя не застанет посторонний.
-- Доброй ночи, судари.
Трио расхитителей, ругнувшись, замирают на месте. Головы вжимаются в плечи из страха, что за их спинами уже стоит с десяток жандармов и держат преступников на прицеле.
Один из банды стискивает зубы и косится на товарища:
-- Рябой, мать твою...
Тот виновато пожимает плечами.
Голос за спиной усмехается:
-- Расслабьте тестикулы, судари. Я всего лишь хотел задать вопрос...
Развернувшись, мужик с блестящим золотым зубом включает фонарь. Луч света выхватывает юношескую фигуру среднего роста, одетую в роскошный черный костюм-тройку, в каких обычно хоронят дворянских отпрысков.
Длинные темные волосы спускаются до подбородка. Прямой, пусть и излишне выдающийся нос и четко очерченные брови только подтверждают догадку о дворянском происхождении юноши. Его лицо гладко выбрито, и преступникам кажется, что они уже где-то его видели.
Зажмурившись от яркого света, незнакомец выплевывает что-то на непонятном языке. Он принимается обходить полутораметровую яму по кругу.
Молодой парень совсем не похож на представителя закона. Скорее, на дворянского мажора.
Трио расхитителей облегченно выдыхают, но не теряют бдительности.
Покинув область света фонаря, незнакомец останавливается на краю яму. Его глаза в ночной темноте кажутся двумя черными безднами. Кажется, если будешь смотреть в них слишком долго, то лишишься души.
Преступники смущенно отводят глаза. Незнакомец спрашивает:
-- Не подскажите, что это за мир?
Трио расхитителей недоуменно переглядываются. Две пары глаз устремляются на Тихоню. Наморщив лоб, будто вспоминая, он подает слабый голос:
-- Эм... Галактическая Нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, Ланиакея, сверхскопление Девы, Местная группа галактик, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля.
Подельники Тихони морщатся, словно только попытка осмыслить услышанное приносит им головную боль.
Незнакомец же благодарит и облегченно выдыхает:
-- Значит, я по адресу!
Задрав голову, он с нескрываемым наслаждением втягивает свежий ночной воздух.
Опомнившись, преступники обрушиваются на юношу:
-- Ты что ночью на кладбище забыл, сосунок? Проваливай отсюда!
-- И поторапливайся! А если вздумаешь сболтнуть кому, что видел нас, так мы тебя в бараний рог скрутим! Топай давай!
Незнакомец поднимает ладони в знак примирения:
-- Как раз собирался. Только боюсь, что вы зря трудитесь. В этой могиле уже нет ничего ценного.
Зуб фыркает:
-- Тебе-то откуда знать?
-- Я только что оттуда.
Незнакомец по-хозяйски опирается на надгробие и кивает на вырытую яму.
-- Че ты нам втираешь? -- хмурится Зуб.
-- Да мы тебя щас...
Тихоня останавливает подельников, которые уже собираются вылезти из могилы. Проигнорировав ругань в свой адрес, он молча кивает на фотопортрет на могильном камне.
Луч фонаря выхватывает знакомые длинные волосы, квадратный подбородок, нос, брови.
У всего трио расхитителей одновременно встает дыбом шерсть на загривке и поджимаются тестикулы.
Мужики поднимают глаза на незнакомца. Он будто старается повторить улыбку на фото, но выходит скорее зловещий оскал.
Преступники крестятся:
-- Нечистый...
Они бросают лопаты, враз выпрыгивают из могилы и вопят:
-- Помогите!
Они мчатся в темноту и вопят:
-- Нежить! Вурдалаки! Убивают!
Еще долгое время над кладбищем разлетается зловещий смех, которому вторит испуганное эхо:
-- Изыди!
***
Меня раздирает от смеха и, чтобы не упасть, приходится опереться на надгробие. Но вскоре до меня доходит одна неприятная вещь.
Я подрываюсь и кричу в темноту:
-- Эй, а обратно мне что ли закапывать?!
Однако пугливой моли и след простыл. Да и вопросы находятся поважнее.
Например, что делать с... этим?
Я обращаюсь к печати под сердцем и призываю гримуар. В руку ложится тонкий черный кирпичик из железа и пластика, который зовется "смартфон".
Впервые встречаюсь с тем, что гримуар меняет свою форму. Хотя с книгой заклинаний Божественного ранга и с Землей я тоже встречаюсь впервые.
Я говорю:
-- Лилит, характеристики.
И гримуар отвечает монотонным девичьим голосом:
-- Имя устройства: Гримуар Тьмы. Ранг: Божественный. Объем хранилища: неограничен. Операционная система: "Темень", версия Один-Ноль. Ассистент: "Лилит", версия Два-Ноль. Администратор: Морена. Пользователь: Аластор Кроули. Магический уровень пользователя: Первый.
С чего бы начать?
Пожалуй, с того, что мне чертовски повезло случайно включить эту штуку. А дальше надписи на экране сами предложили обратиться к голосовой помощнице.
Я описал Лилит сложившуюся ситуацию, и она тут же предложила из нее выход: заклинание Теневая поступь. Так что если бы не эта всезнайка, я бы еще вороны знают сколько тух в гробу прежде, чем меня откопали бы искатели легкой наживы.
С помощью заклинания перемещения я выбрался из гроба, миновав толщу земли, и буквально выплыл из тени. Оно прокладывает путь сквозь Мир Теней, что весьма любопытно, и, кажется, именно его Мара использовала в моей тюрьме. Но к этой стерве я еще вернусь.
Встав напротив надгробия, я вглядываюсь, по идее, в свой портрет. В лунном свете почти ничего не видно. Кроме, разве что, носа.
Зато легко читаются надписи.
Г. И. Гоголь
Грифон Израфил? Гемлок Иштар?
У моего нового тела имеются некоторые знания об окружающем мире, даже о латинском языке, но память о личности прошлого владельца стерта начисто. Я даже не могу вспомнить его имя.
Возникают закономерные вопросы: кем стерта и зачем?
С другой стороны, кого волнуют дрязги смертной моли?
По-настоящему меня заботят сейчас только три вещи.
Первое. Подлой богине, невзирая на договор, все-таки удалось поиметь бедного Кроули. В свое оправдание скажу, что после почти целого века,