образе, стояла с Вадимом в забитом людьми холле неподалеку от зала и благодарно улыбалась, окунаясь лицом в букет. Татьяна не успела даже озвучить аргументы против того, чтобы подходить к ним именно сейчас, потому что Русик уже тащил ее туда. Вадим с Муравьевой смеялись, не глядя по сторонам, потому заметили их только, когда Русик резко остановился перед ними, как вкопанный, вытолкав Татьяну вперед, а букет спрятав за спину.
— Спасибо за приглашение. Спектакль чудесный, — сказал Вадим, улыбаясь Муравьевой, а потом взглянул на Татьяну и добавил. — Если бы не Таня, удовольствию бы не было предела.
Балерина виновато улыбнулась в ответ.
— Как будто я с тобой получила удовольствие! — возмутилась Татьяна и отвернулась от него демонстративно.
— А было же время, — нахально протянул Вадим, ухмыляясь и не стесняясь разглядывать обиженное лицо девушки.
Муравьева хихикнула. Русик повторил за ней. Татьяна покраснела одновременно от смущения и возмущения. В памяти всплыл момент, когда она ощущала блаженство рядом с ним во влажной постели и была убеждена в бесконечности обретенного счастья. Тогда она и не думала, что это будет последний раз. Воспоминания эти выжгли на сердце шрамы. А теперь он стоял перед ней такой же нахальный, такой же манящий к себе ароматом ментола и хвои, такой же красивый и недоступный.
Вадим глянул в сторону, где в толпе, спиной к ним, стояла стройная фигура в черном платье и разговаривала по телефону. «Любовница!» — с ненавистью подумала Татьяна, а потом перевела взгляд на жилистую руку парня, обхватывающую длинными пальцами золотой женский клатч.
— Да, Лен, в благодарность за спектакль, приглашаю тебя на индивидуальный мастер-класс по мозаике.
Вадим сделал акцент на слове «индивидуальный» и загадочно улыбнулся. В Татьяне зажглось ревностное негодование.
— Оо, персонально от самого VDM, — льстиво улыбнулась Муравьева и сделала реверанс. — Почту за честь.
— А как иначе с балериной Большого театра! — подхватил пафос Вадим и отвесил строгий поклон головой, сделав шаг в сторону.
Татьяна фыркнула и, кивнув на девушку с телефоном, упрекнула его:
— Постыдился бы заигрывать с другой при своей…
Она не договорила, потому что не верила своим глазам.
Девушка в черном платье развернулась к ним лицом, продолжая разговаривать по телефону и глядеть в пол. Татьяна разглядывала ее снизу вверх. Из-под подола черного платья выпирали острые красные туфли. Длинный разрез до самого таза оголял мускулистую ногу. На тонкой талии начинался глубокий вырез, наполовину оголяющий спортивный торс и круглую грудь. С длинной шеи свисали жемчужные бусы. Темно-красная помада облепляла пухлые губы, сильно сжатые, словно взбитые в почти идеальный круг.
— Арина, — прошептала девушка, не отрывая глаз от знакомой фигуры.
Женщина озадаченно вытянула губы в трубочку и снова развернулась к ним спиной.
— Что? — удивился Вадим, сдвинув брови. — Ты ее знаешь?
Он пытался поймать ошеломленный взгляд Татьяны, которая сама перевела на него глаза и с болью в голосе заявила:
— Она разобьет тебе сердце!
— Что?!
Вадим рассмеялся сардонически и уставился на девушку насмешливо.
— Ты думаешь, там осталось, что разбивать, после тебя?
Широко раскрытые круглые глаза, в которых она раньше всегда находила успокоение, теперь заставляли душу выворачиваться наизнанку.
— Она нимфоманка! — взволнованно воскликнула Татьяна.
— А ты откуда знаешь? — Вадим недоумевал, а потом, разведя руками, вспылил. — И, вообще, ты реально думаешь, что я трахаю все, что со мной рядом стоит? А что это мать моя, например, ты не могла предположить? Если ты на балет только любовников водишь, еще не значит, что все такие.
Он грозно глянул на Русика. Тот сразу поднял руки, словно готов был отречься от всего, и поспешил заверить, испуганно глядя на Муравьеву:
— Я не ее любовник.
Балерина слабо улыбнулась такому внезапному выпаду. Вадим не обратил на Русика никакого внимания, как и Татьяна. Они смотрели друг другу в глаза: девушка — жалостливо, парень — возмущенно. В этот момент к ним присоединилась Арина и тут же остолбенела, вытаращив глаза на Татьяну.
— Подсолнух, а ты что здесь делаешь?
— Подсолнух? — Вадим повернулся к матери, а потом резко помотал головой и выставил руки вперед. — Постой, откуда вы…
— А ты, что, его мать? — изумилась Татьяна, максимально высоко подняв брови.
— А ты что его знаешь? — так же проговорила Арина, приоткрыв рот.
Она тупо посмотрела на Вадима. Тот перевел ничего не понимающий взгляд на Татьяну. Девушка вернула ошеломление Арине. Так они переглядывались несколько секунд, пока парень не зажмурился и не воскликнул:
— Откуда вы друг друга знаете?
— Она на меня работает, — невозмутимо ответила женщина.
— Что?!
На лице Вадима появилось ироничное выражение, граничащее с безумием. Он провел рукой по лицу с нажимом, вдавив нос и растянув губы, а потом расхохотался как сумасшедший. Остальные четверо, замерев, смотрели на него.
— То есть я ее искал все это время по всей Москве, а она работала в твоем клубе?! — поражался парень, разводя руками в воздухе.
— Что?! — выдавили одновременно Арина и Татьяна, развернувшись к парню.
— Хочешь сказать, это из-за нее, — женщина сильно надавила на слово «нее», — ты все московские морги обегал?
Вадим продолжал истерично посмеиваться.
— Ах ты, сучка! — завопила Арина, сделав резкий шаг вперед на Татьяну.
В ее карих глазах отразилась ненависть. Девушка испугалась гневного взгляда и съежилась. Женщина сжала руки в кулак, но посмотрела на Вадима.
— А я говорила, что она того не стоит!
Тот, перестав хохотать, закатил глаза.
— Давай, я сам решу, чего она стоит, а чего нет, — ответил он на выдохе.
— Да ничего она не стоит! — вскричала женщина.
В Татьяне засела обида. Было больно слышать такое именно от нее. Это был двойной удар по сердцу. Лава из полученных ран снова вскипела и полезла наружу. Девушка уже не могла и не хотела ее сдерживать. Она тоже сделала с напором шаг в сторону Арины и вскричала:
— Между прочим, мой отец твоего сына тоже ничтожеством считал! И теперь я, — она ткнула себя в грудь, а потом указала на Вадима, — в отличие от твоего сына, склонна согласиться со своим отцом.
Парень в тот же миг бросил на нее резкий взгляд. Глаза его увлажнились. Муравьева ахнула.
— Да ты беззаботно трахалась в подвале с Павликом, когда он в морге