Как и крохи золотистой пыли, что хранилась в восточной башне.
Да, Канро боялся. Каждого шороха. Каждой тени. Но больше всего он боялся себя самого. В зеркалах черты его лица приобретали сходство с чертами отца, и казалось, что он превращается в монстра. Или уже превратился?
Он не хотел. Никогда не хотел быть таким. Но туман упорно показывал неприглядные картинки, от которых становилось тошно. И та, что пряталась в белесой мгле, сочувственно вздыхала, лишь проворачивая меч в кровоточащей ране.
По прошествии наполненных кошмарами дней Канро не был уверен, что Йонто в самом деле стоит в нескольких шагах от лестницы, что он добровольно пришел сюда, что…
Зачем бы вору возвращаться?
Но, во сне или наяву, он был. И взгляд то и дело соскальзывал с бледного серьезного лица на мерцающий в лунном свете, что-то скрывающий шелк. Сверток Йонто держал бережно, словно боясь уронить, и в груди у Канро неприятно екнуло.
И туман всколыхнулся, отпрянул… Позволил разуму пробудиться.
Йонто же, окинув собравшихся внимательным взглядом, направился вперед. В полной тишине его шаги звучали слишком громко. Зловеще даже.
Канро знал, что нужно действовать, и прямо сейчас, иначе ничем хорошим это не кончится, но отчего-то продолжал стоять и смотреть.
Как Йонто остановился напротив Тайро.
Как приложил занятые свертком ладони сначала ко лбу, а потом к сердцу.
Как преклонил колено…
Перед мальчишкой преклонил!
— Тайро-шан, — нарушил молчание хриплый голос окончательно спятившего эранира, — примите этот дар и мою верность.
Он протянул руки, и шелк скользнул на землю, явив выкованный из амантита венец. Он сиял даже в скудном освещении, и дарованные Сверкающей искры мерцали на его остриях.
Как находившийся в зачарованной комнате венец оказался в руках мальчишки с печатью отступника?! Венец, который мог призвать лишь тот, кто имеет полное на него право…
— Здесь и сейчас клянусь жизнью и честью оберегать вас, мой господин, чтобы вы могли стать надежной опорой и защитой Прайго, — четко сказал Йонто, и Канро пришел в себя.
— Какого… Что ты творишь, глупец?! — прорычал он, чувствуя, как дрожит в предвкушении обращения тело. — И где Анна?!
— Анна дома. В полной безопасности. А я меняю шэт-шана на более симпатичного, — не моргнув глазом заявил смутьян и, ловко поднявшись, возложил венец на голову замершего Тайро.
От грянувшего грома содрогнулись стены, зашелестели, застонали. И вырезанные на них узоры ожили в свете ослепительно-белой молнии, задвигались, меняясь, складываясь в иные пророчества, прославляя другое имя.
Великий предок, вопреки всем традициям и здравому смыслу, признал нового владетеля.
Прежний же тряпичной куклой рухнул на колени. Сила, миг назад безумствовавшая в крови, окончательно предала его, предпочтя того, на чьей голове ныне сиял венец владетелей.
Канро смотрел, как медленно поднимает руки Тайро, как осторожно касается прохладного амантита, как улыбается, недоверчиво, будто все еще полагая, что с ним сыграли шутку.
Злую шутку, враз перечеркнувшую мечтания и стремления Канро. Он вдохнул. Выдохнул. И рассмеялся, тихо, страшно, задыхаясь и почти теряя сознание. А потом, собрав крохи силы, разорвал пространство и провалился в неизвестность прежде, чем Йонто успел хоть что-то предпринять.
Не догонит. Не найдет. У него сейчас другие заботы. Без него мальчишка, ставший владетелем, не проживет и мига.
Неизвестность сомкнулась душным пологом, окутала с ног до головы, забрала мысли и дыхание.
О том, что разрывы опасны даже для тех, кто полон сил, Канро совершенно позабыл.
Агрийо и не надеялся на такой подарок Небес. Целую неделю он считал, что все потеряно, и отчаянно раздумывал, что предпринять. Но Великий предок не оставил его, дав еще один шанс избавить Прайго от проклятой крови. Шанс, который он не имел права упустить.
Канро умудрился нырнуть в разрыв, и Агрийо затаился, ожидая, когда Йонто бросится в погоню. Даже если Анна и успела все ему рассказать, он не знал, что это не Канро собрал и использовал ее кровь. Ведь не отпустит же он просто так того, кто отнял у него все? Не сможет отпустить! Не позволит умереть врагу так быстро… Ярость шэтов слишком сильна, чтобы противиться ее зову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Йонто кинулся к месту исчезновения Канро, и звездочет осторожно шагнул ближе к Тайро. Ошеломленный мальчишка пока не осознал, что случилось, кем он только что стал.
Сейчас он был легкой добычей. Венец подстраивался под нового владетеля, переплетал свою силу с его, одновременно лишая юного шэта защиты. Всего на несколько мгновений. Именно в эти мгновения можно нанести смертельный удар. Освободившаяся сила наверняка сметет полдворца, но… Перемены всегда требуют жертв, а Агрийо не считал ни свою, ни чью-либо еще жизнь слишком большой платой за светлое будущее.
Он нашарил в складках плаща кинжал. Крепко сжал вспотевшей от волнения ладонью рукоять. Скользнул к ничего не подозревающему мальчишке… и замер, ощутив, как к тонкой коже шеи прижалось нечто холодное и острое. Первое же неверное движение станет для него самым последним…
Ладонь разжалась. С грохотом упал на землю кинжал.
— Я… хотел позаботиться о владетеле, — сглотнув, сипло выдавил из себя звездочет.
— Я сам о нем позабочусь, — отрезал Йонто, убирая от горла неудачливого убийцы меч. Данная клятва оказалась для него важнее мести… — А тебе придется обживать покои западной башни. В тишине и одиночестве сподручнее продумывать новый план по спасению Прайго от неугодного шэт-шана. И поторопись, пока он не решил твою судьбу.
Агрийо обреченно сглотнул.
О таком исходе Небеса его не предупреждали.
Они, всегда манившие Агрийо звездами и однажды позволившие разгадать свои послания, сулившие исполнение всех чаяний, показавшие путь к лучшему будущему, предали его.
Жестокие, равнодушные.
Лживые.
Да будут они прокляты…
В храме Йонто видел сон. Яркий, осязаемый. О том, что было. О тех, кто рядом.
Он видел прошлое и настоящее. Видел, кто сплел гигантскую паутину, а кто всего лишь стал ее пленником. Видел… И не знал, реальность ли это или же игра воображения.
Но на всякий случай решил быть настороже. И не зря.
Поведение Агрийо разрушило последние сомнения, и Йонто стоило большого труда сдержаться и не убить на месте того, кто едва не погубил Ану, того, по чьей вине он ее потерял.
Небо медленно светлело. В воздухе пахло грозой, а мир удивленно дрожал, приглядываясь к новому, не менее изумленному владетелю, и одновременно болезненно вздыхал, пытаясь затянуть место разрыва.
К этому-то месту Йонто совершенно непочтительно, чуть ли не за шкирку, и подтащил Тая.
— Латай… те, мой господин, — приказал, кивнув на слабо мерцающий воздух.
— Я?! — растерялся бестолковый, но перспективный шэт-шан.
— Это ваша обязанность, мой господин, — терпеливо напомнил Йонто и состроил младшему страшные глаза, благо что ошарашенные подданные все еще толпились на верхних ступенях лестницы. И едва слышно шепнул: — Представь, что это большой артефакт, и почини его!..
Тай представил. Просиял. Поправил сползший на лоб венец, трижды обошел место разрыва, оценивая и что-то рассчитывая, и, вдохновленно махнув руками, щедро плеснул туда силу.
Из хорошего — разрыв затянулся, и мир, облегченно выдохнув, затих.
Из плохого… Надо бы намекнуть этому… владетелю, что силу стоит использовать с умом!
Пока свита прежнего шэт-шана и подтянувшиеся на шум обитатели дворца соскребали себя и ближних со ступенек, а верные эраниры убеждались в целости и невредимости ошеломленно трясущего головой — и как только венец не слетел! — Тая, Йонто помог подняться Вэйнаре, которую успел закрыть от прокатившейся по двору воздушной волны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мама… — Непривычное, давно забытое слово оцарапало горло. Почти до слез.
— Йон?.. — тихо отозвалась она.