Читать интересную книгу Неправильная сказка - Тебнёва Елена

Облаченный в белые одежды высокий юноша с длинными белыми же волосами и огромными ярко-золотыми глазами, странно смотрящимися на худом бледном лице, стоял в какой-то паре шагов, склонив набок голову. Во всем его облике чувствовалась некая неправильность, чуждость, что, помимо неспособности долго удерживать эту ипостась, и отличало высших от истинных.

— А ты, — не поднимаясь, глухо сказал Йонто, — вернулся меня добить? Так давай… Окажешь великую милость.

— Добить способного пожертвовать собой шэта? — в притворном ужасе взмахнул изящными руками юноша. — Глупо уничтожать редчайшие чудеса Эйторры. Да и потом, не настолько я милосерден.

— Что тебе нужно?

— Неправильный вопрос, — чуть заметно поморщился беловолосый. — Что нужно тебе? Любовь? Она у тебя есть, и этого ничто уже не изменит. Надежда? Я дам ее. Ни одно лезвие грани миров не разорвет связь, основанную не на магии, а на чувствах. Посмотри на запястье. Видишь? Эта нить удивительно крепка, гораздо крепче самых злых и древних чар. Что у нас еще осталось? Вера? А вот ее ты должен отыскать в своем сердце сам. Без веры, уж прости, ничего не выйдет. Стань маяком для той, что стремится к тебе. Сияющим, не ведающим сомнений, надежным светом, на который она сможет пойти. Светом, способным гореть долго, возможно, не год и даже не два, светом, который не потушит усталость и разочарование. Все зависит лишь от тебя. Ах да. Немного мотивации лишним не будет… Если ты надеялся, что она тебя забудет, то ты ошибся. Она будет жить, но счастливой без тебя никогда не станет. Так что прекращай страдать и подумай, что ты можешь для нее сделать.

Высший усмехнулся и резко провел ногтем по ладони, а наполнившую ее серебряную кровь заключил в прозрачную, но прочную оболочку.

— Сам решишь, как этим распорядиться, — сказал он, бросив получившуюся сферу ошеломленному Йонто. Она мягко сияла, словно волшебный фонарь, разгоняющий мрак отчаяния. — Я уже убедился, что твои решения достойны уважения.

— Зачем тебе это? — недоверчиво спросил Йонто.

— Я чувствую вину перед маленькой аштарой, — вздохнул высший. — А еще мне стало интересно, возможно ли то, во что она верит. Прощай, неправильный шэт! А может, всего лишь до свидания…

Тонкая фигура подернулась рябью, ее очертания поплыли, заклубился вокруг золотистый туман… и в ясное небо, широко раскинув крылья, взмыл белоснежный чентоль.

Йонто долго смотрел ему вслед, даже тогда, когда мерцающий силуэт растворился в солнечной вышине, и чувствовал, как отпускает подобравшаяся к сердцу черная пустота.

У него есть любовь. Есть надежда. И вера тоже есть.

Он ни на миг не усомнится. И не отступится.

— Однажды ты нашла дорогу сюда, — тихо сказал Йонто. — Ты же сможешь вернуться? А я… Я сделаю так, чтобы этот мир стал достоин твоей любви.

Осторожно сжав в ладони сферу с кровью чентоля, он поднялся на ноги.

Это будет непросто и не быстро. А потому следует начать прямо сейчас.

Храм был одним из древнейших — пожалуй, даже древнее того, где проходили поединки, — и сила, заключенная в его стенах, чувствовалась издалека.

Добраться до него труда не составило. Войти будет куда сложнее.

Теневая тропа выкинула Йонто у подножия скалы. Он с тоской воззрился на бесконечные крутые ступени, взбегающие вверх, к невидимым отсюда вратам.

Каждый страждущий милости божества должен доказать — прежде всего самому себе, — что его намерения тверды и непоколебимы, а цель того действительно стоит. И Лестница чаяний, в народе называемая Лестницей мучений, весьма неплохо сему способствовала.

Редкий проситель добирался до ее середины. Еще реже кто-то входил в храм.

Йонто решительно шагнул на первую ступень.

Ему нечего было себе доказывать. Все свои желания и цели он давно осознал и ничуть в них не сомневался. И подъема почти не заметил… Остановился перед ажурными воротами, словно кованными из солнечных лучей, и без раздумий коснулся створки. Она поддалась, открылась легко и бесшумно, приглашая уставшего путника погрузиться в живую тьму, вздыхающую за порогом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Свет и тьма. Вечная борьба. Вечное единение.

Разве этого нужно бояться?

Ты можешь умереть…

Невесомый шепот легким ветерком прошелестел прямо в голове, предупреждая, вразумляя.

Умереть?

Йонто улыбнулся и ступил за ворота.

Тот, кому есть ради чего жить, умереть не может.

Тьма ластилась к нему, пока он шел по узкому коридору, скрадывала эхо шагов, пила любые звуки. Льнула к коже, щедро рассыпая по ней мурашки, закрывала глаза сухими ладонями. Перед дверью Йонто сбросил с плеч душные объятия и, распахнув ее, очутился в сияющем круглом зале. Постоял с минуту, привыкая к свету, низко поклонился изваянию Великого предка, опустился перед ним на колени. Неспешно снял безрукавку и рубашку, достал из кармана сферу с кровью высшего чентоля и, затаив дыхание, коснулся ею ийталя.

Сфера вспыхнула, разрушаясь, и кровь мгновенно впиталась в кожу, потекла-побежала по тусклым линиям, наполняя их живым серебром. И болью.

Ийталь пылал. И Йонто горел в этом огне. Горел, но не мог сгореть.

— Я невиновен, — громко и четко произнес он, глядя прямо в каменные глаза человеческой ипостаси Великого предка. — Услышь меня, исправь несправедливость. Ты же знаешь это. Ты можешь помочь. Я невиновен!

Это мало походило на молитву, но молиться Йонто не умел. Он пришел сюда не для того, чтобы униженно просить, а для того, чтобы поговорить на равных. Пусть даже с божеством. Пусть даже с тем, кому долгих восемнадцать лет и дела не было до свершенного с его попустительства злодеяния.

Йонто не хотел возмездия. Он хотел справедливости. И он имел на нее полное право.

Он стоял на коленях, неотрывно глядя в бесстрастные глаза Великого предка, охваченный пламенем и уверенностью в собственных силах. Стоял до тех пор, пока боль не разрослась и не поглотила его, отправив в небытие.

Йонто не знал, сколько времени прошло. Может, пара часов, а может, и лет. Это не казалось важным. А вот то, что он держал в руках… то, что скрывал тончайший алый шелк, расшитый золотыми узорами… то, ради чего он и ходил в храм…

Здесь и сейчас только это имело значение.

Йонто стоял перед парадным входом во дворец и ждал. Ворота он миновал без проблем — никто не посмел остановить его.

Кровь высшего чентоля исправила рисунок ийталя, убрав позорное клеймо преступника, но вот вернуть силу не сумела. Йонто не особо расстроился, а царапнувшее сердце сожаление удалось изгнать быстро, так, что оно толком разойтись не успело.

Главное, что все получилось. Шэт из рода владетелей, пусть и лишенный силы, но не прав, не то же самое, что заклейменный изгнанник. И он немало способен изменить…

Йонто мог бы пройти и дальше, собрать всех в том же тронном зале, но… Не хотелось. Слишком теплой и ясной была ночь, да и дело, которое он замыслил, лучше свершить под прямым присмотром Небес, не прикрываясь заговоренными стенами.

Стражи оказались расторопными, и вскоре у подножия ведущей во дворец лестницы собрались все участники предстоящего действа. Замерли, разглядывая возмутителя ночного покоя…

Встрепанный Тай с перемазанными чернилами руками и щекой, недоуменно хмурящийся и хлопающий ресницами.

Бледная Вэйнара, прижимающая к губам дрожащую ладонь.

Канро-шан, мертвенно-белый в неярком ночном освещении, исхудавший, с совершенно безумными глазами.

Его тень Агрийо привычно маячил чуть позади. Перебуженная свита толпилась на верхних ступенях.

Что ж, все в сборе. Пора начинать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Неделя. Минула неделя с той ночи, как безумный мальчишка украл Анну.

Канро помнил, что он приходил. И что-то говорил… Но вот что именно — забыл. Да и в реальности этой встречи владетель сомневался.

Он теперь сомневался во всем. Еда и напитки казались горькими, и чудился на языке терпкий привкус яда. Краски выцвели, солнце больше не светило — туман, и не думавший покидать голову, застилал глаза, и даже сны были наполнены им. Канро снились кошмары. Прошлое причудливо переплеталось с настоящим и рождало страшное будущее. От видений он просыпался в холодном йоту, но явь тоже пугала. И лекарства уже не спасали.