Читать интересную книгу Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Уильям Теккерей

Будучи пламенно влюблёнъ, нашъ пріятель былъ радъ воротиться къ лондонскому дыму и суматохѣ. Онъ говорилъ, что туманъ вреденъ для его лёгкихъ. Онъ дышалъ гораздо свободнѣе въ нашемъ большомъ городѣ, чѣмъ въ той англійской деревенькѣ въ центрѣ Парижа, въ которой онъ жилъ. Въ своей гостинницѣ и въ своей кофейной (гдѣ онъ сочинялъ свою краснорѣчивую «Корреспонденцію») онъ имѣлъ случай говорить по-французски, но это не весьма удавалось его англійскому языку.

— Вы навѣрно не предполагаете, чтобы мнѣ хотѣлось быть принятымъ за француза, говорилъ онъ очень серьёзно. — Желалъ бы я знать, вздумалъ ли кто когда-нибудь быть принятымъ за француза?

Домъ и сердце Сестрицы были всё еще къ услугамъ молодаго человѣка. Мы уже давно не были въ Торнгоффской улицѣ. Филиппъ былъ слишкомъ занять своей любовью, чтобы много думать о своёмъ любящемъ другѣ. Сестрица, между тѣмъ, продолжала свою смиренную жизнь, весело, скромно, трудолюбиво исполняла свою обязанность и готова протянуть руку помощи многимъ падшимъ путникамъ на дорогѣ. У ней въ домѣ была пустая комната, когда пріѣхалъ Филиппъ. Комната! Развѣ у ней не будетъ пустъ весь домъ, если онъ понадобится Филиппу? Но послѣ того, какъ мы видѣли Сестрицу въ послѣдній разъ, она также должна была надѣть чорное платье. Ея отецъ, старый капитанъ, отправился на вѣчный покой. Мѣсто его пусто въ маленькой гостиной, его спальная готова для Филиппа, пока Филиппъ останется. Она не показывала большаго огорченія о потерѣ капитана. Она говорила о нёмъ постоянно, сдѣлала ужинъ для Филиппа и посадила его на мѣсто отца. Какъ она суетилась въ ту ночь, когда пріѣхалъ Филиппъ! Какой радушный пріёмъ сіялъ изъ ея ласковыхъ глазъ! Ея скромные волосы теперь посеребрились, но щоки ея похожи на яблоко; ея станъ былъ строенъ, проворенъ, лёгокъ, а голосъ, съ своимъ кроткимъ смѣхомъ и неправильнымъ выговоромъ всегда казался мнѣ однимъ изъ пріятнѣйшихъ голосовъ на свѣтѣ.

Очень скоро послѣ пріѣзда Филиппа въ Лондонъ, мистриссъ Брандонъ посѣтила жену смиреннаго біографа мистера Фирмина и обѣ женщины имѣли сентиментальный разговоръ. Всѣ добрыя женщины, знаете, сентиментальны. Влюбленные, сватовство, милая бѣдность нѣжно интересуютъ ихъ. Моя жена въ то время начала писать длинныя письма миссъ Бэйнисъ, на которыя та скромно отвѣчала въ выраженіяхъ признательности за участіе, которое лондонская пріятельница принимала въ ней. Я видѣлъ по этимъ отвѣтамъ, что бракъ Шарлотты съ Филиппомъ принимался какъ дѣло рѣшоное обоими этими дамами. Онѣ разсуждали о способахъ и средствахъ. Онѣ не говорили о экипажахъ, брачномъ контрактѣ, городскомъ и загородномъ домѣ, о деньгахъ на булавки, о приданомъ, и моя жена, соображая объ источникахъ дохода, всегда указывала на состояніе миссъ Шарлотты, которое, хотя конечно маленькое, сдѣлало бы довольно полезную прибавку въ доходу молодыхъ супруговъ.

— Пятьдесятъ фунтовъ въ годъ немного! Позвольте мнѣ сказать вамъ, сэръ, что пятьдесятъ фунтовъ въ годъ сумма очень порядочная. Еслибы Филиппъ только могъ доставать самъ триста фунтовъ въ годъ, мистриссъ Брандонъ говоритъ, что они могли бы жить очень хорошо,

Вы спросите, мой милый другъ, возможно ли, чтобы люди могли жить четырьмя стами фунтами въ годъ? Какъ могутъ этимъ жить? Они пьютъ, ѣдятъ, одѣваются, имѣютъ крышу надъ головами, стёкла въ окнахъ, и нѣкоторые изъ нихъ также добры, счастливы и хорошо образованы какъ ихъ сосѣди, которые богаче ихъ въ десять разъ. Притомъ, кромѣ денежныхъ расчотовъ, эта любящая женщина твёрдо вѣритъ, что тѣ, которые трудятся, будутъ всегда имѣть насущный хлѣбъ; а мущина знаетъ что эти разсужданія ему нечего оспаривать. Моимъ возраженіямъ и сомнѣніямъ жена моя противопоставляла первую любовь Филиппа въ его кузинѣ, миссъ Туисденъ.

— Вы въ то время не возражали, сэръ, говаривалъ этотъ логикъ. — Вы тогда весело смотрѣли бы, какъ онъ сдѣлался бы несчастнымъ на всю жизнь, потому что вы думали, что денегъ было довольно и связи хорошія. Денегъ! очень счастлива миссъ Улькомъ съ своими деньгами! Большую честь принёсъ всѣмъ этотъ бракъ!

Мнѣ незачѣмъ напоминать моимъ читателямъ несчастный результатъ этого брака. Обращеніе Улькома съ женой было пріятнымъ предметомъ разговора лондонскаго общества и въ лондонскихъ клубахъ, вскорѣ послѣ того какъ эта чета соединилась брачнымъ союзомъ. Мы всѣ помнимъ, какъ Улькома обвиняли въ томъ, что онъ билъ жену, и какъ она убѣжала домой къ отцу съ подбитымъ глазомъ. Оба Туисдена такъ этого стыдились, что отецъ и сынъ перестали ходить къ Бэйдо, гдѣ никто не сожалѣлъ о ихъ отсутствіи, кромѣ одного человѣка, которому Тальботъ проигралъ въ вистъ.

Не пойдётъ ли мистеръ Фирминъ навѣстить тётку въ ея несчастьи? Кто прошлое помянетъ, тому глазъ вонъ, думали нѣкоторые совѣтники Филиппа. Теперь, когда мистрисъ Туисденъ была несчастлива, ея сердце могло смягчиться къ Филиппу, котораго она любила прежде. Филиппъ былъ такъ великодушенъ, что навѣстилъ её, и нашолъ, что карета ждётъ ее у дверей. Слуга заставилъ Филиппа ждать въ скучной, хорошо знакомой передней, дерзко улыбнулся ему въ лицо и укладывалъ манто и равныя женскія принадлежности въ карету въ присутствіи бѣднаго брошеннаго племянника. Надо признаться, что этотъ визитъ былъ романическимъ усиліемъ Лоры примирить враговъ, какъ будто, моя душа, Туисдены пускали, когда-нибудь, къ себѣ человѣка бѣднаго или несвѣтскаго! Они жили въ постоянномъ страхѣ, чтобъ Филиппъ не пришолъ занимать у нихъ денегъ. Какъ будто они давали когда-нибудь денегъ взаймы нуждающимся! За то Туисдены сдѣлали очень хорошее угощеніе для новаго лорда Уипгэмскаго и Рингудскаго, который царствовалъ по смерти своего родственника. Они были такъ любезны, что поѣхали къ нему провести Рождество и раболѣпно поклонялись передъ сэромъ Джономъ Ринудомъ, какъ кланялись передъ покойнымъ графомъ. Старый графъ былъ тори въ послѣдніе дни своей жизни, и Тольботъ Туисденъ тоже былъ консерваторомъ тогда. Настоящій лордъ Рингудъ былъ также вигомъ. Это удивительно, какъ либеральны сдѣлались Туисдены послѣ двухнедѣльныхъ послѣобѣденныхъ разговоровъ въ Рингудѣ!

— Чортъ побери, говорилъ потомъ молодой Туисденъ въ своей конторѣ: — надо же слѣдовать политикѣ своей фамиліи!

И потомъ хвастался обѣдами, винами, роскошью, поварами рингудскими, какъ бывало при покойномъ дѣдѣ. Всякій содержатель собакъ въ Лондонѣ знаетъ, какъ собаки лаютъ и кидаются на бѣдныхъ подходящихъ къ воротамъ. Туисденъ отецъ и сынъ были этой собачьей породы и такихъ собакъ есть цѣлыя своры вездѣ.

Если Филиппъ открывалъ передъ нами своё сердце и говорилъ откровенно о своихъ планахъ и надеждахъ, вы можете быть увѣрены, что онъ сообщалъ всё и мистриссъ Брандонъ, и никто на свѣтѣ не старался быть ему полезнымъ такъ, какъ она. Пока мы говорили о томъ, что дѣлать, эта женщина дѣйствовала для своего любимца. Она имѣла твёрдую союзницу въ мистриссъ Мёгфордъ, женѣ издателя Пэлль-Мэльской газеты. Мистриссъ Мёгфордъ давно интересовалась Филиппомъ, его несчастьями, его любовью. Эти двѣ добрыя женщины сдѣлали изъ него сентиментальнаго героя. Ахъ! еслибы онѣ могли придумать какой-нибудь удобоисполнимый планъ, чтобы помочь ему! И такая возможность скоро представилась этимъ обрадовавшимся женщинамъ.

Почти во всѣхъ газетахъ на новый годъ явилось блестящее объявленіе объ изданіи въ Дублинѣ новой газеты подъ названіемъ Шэмрокъ. Разумѣется, самые знаменитые ирландскіе писатели были приглашены въ сотрудники. Редакторомъ этого новаго журнала былъ приглашонъ Микаэль Кассиди, помощникъ редактора Пэлль-Мэлльской газеты. А если Микаэль Кассиди попадетъ въ Дѵблинъ, то почему же Филиппу не занять его мѣсто въ Пэлль-Мэльской газетѣ? Кассиди, разумѣется, сообщитъ о своёмъ вакантномъ мѣстѣ своимъ пріятелямъ, которые будутъ рады взять его жалованье до открытія другаго болѣе выгоднаго мѣста. Но какъ только мистриссъ Брандонъ узнала о вакантномъ мѣстѣ, она рѣшила, что его займётъ Филиппъ. Мистриссъ Мёгфордъ всегда считала молодаго человѣка очень надменнымъ, но совершеннымъ джентльмэномъ, и быстро заразилась восторженными похвалами мистриссъ Брандонъ. Жена моя наняла карету, ваяла съ собою дѣтей, поѣхала къ мистриссъ Мёгфордъ и начала восхищаться ея садомъ, дѣтской — всѣмъ что носило имя Мёгфорда. Любопытно было примѣчать, въ какой восторгъ пришли эти женщины, какіе планы составляли онѣ, чтобы достать это мѣсто для Филиппа. Моя жена полагала, что мистриссъ Мёгфордъ очень желаетъ блистать въ свѣтѣ.

— Не можемъ ли мы пригласить кой-кого изъ знати вмѣстѣ съ Мёгфордами? сказала она мнѣ. — Нѣкоторые изъ прежнихъ друзей Филиппа будутъ очень рады услужить ему, я увѣрена въ этомъ. Признаюсь, мы употребили эту хитрость. Мы ласкали Мёгфордовъ, льстили имъ для Филиппа, и да проститъ небо хитрость мистриссъ Лорѣ. Признаться, мы дали обѣдъ. Мы пригласили самыхъ знатныхъ изъ нашихъ знакомыхъ для мистера и мистриссъ Мёгфордъ и просили Филиппа какъ можно лучше обращаться со всѣми гостями, приглашенными къ намъ. При моей женѣ левъ Фирминъ былъ ягнёнкомъ. Грубый и высокомѣрный въ обществѣ Филиппъ былъ самый смирный и смиренный человѣкъ съ тѣми, кого онъ любилъ и уважалъ. Онъ никогда не уставалъ играть съ нашими дѣтьми и хохоталъ за ихъ играми. Никто такъ не смѣялся надъ моими шуточками, какъ Филиппъ Фирминъ. Я думаю, что моя жена любила его за это благородное поощреніе моего остроумія. На этомъ званомъ обѣдѣ я просилъ его быть очень вѣжливымъ со всѣмъ и не наступать на мозоли никому.