Потом я выпрямилась, чуть от него отодвинулась. Он вопросительно посмотрел на меня:
— Что-нибудь не так?
— Отличный лосьон, — ответила я. Нет смысла сознаваться, что это был почти непреодолимый порыв ткнуться к нему в шею. Слишком это меня самое смущало.
Свет стал меркнуть, и заиграла музыка. Я раньше не видела «Парней и девушек» — только в кино, в котором Марлон Брандо и Жан Симмонс. Ричард под свиданиями понимал лазанье по пещерам, походы — то есть мероприятия, на которые надо надевать самую старую одежду и спортивную обувь. Ничего в этом плохого нет — я сама люблю вылазки на природу, но хотелось мне попробовать, как это будет — свидание в костюмах. Хотела посмотреть на Ричарда в галстуке, и чтобы он на меня посмотрел в чем-то поизящнее джинсов. В конце концов, я женщина, нравится мне это или нет.
Но такое свидание мне не хотелось разменивать на стандартный «ужин-и-кино». Поэтому я позвонила в «Фокс», узнала, что там идет, и спросила Ричарда, любит ли он мюзиклы. Оказалось, что да. Еще одно очко в его пользу. Поскольку идея была моя, билеты тоже купила я. Ричард не стал спорить, даже насчет платить пополам. Я же не стала предлагать платить за наш последний ужин. Мне это и в голову не пришло. Конечно, спорить могу, Ричарду пришло в голову насчет платить за билеты, но он сумел промолчать. Правильный мужик.
Занавес поднялся, и перед нами стала разворачиваться вступительная сцена на улице — светлая, стилизованная, точная и радостная, как раз то, что надо. «Фуга для жестяных фанфар» заполнила ярко освещенную сцену и стекла в счастливую тьму. Отличная музыка и отличное настроение, а скоро будут и танцовщики, рядом со мной Ричард, и пистолет под рукой. Чего еще девушке желать?
3
Струйка народу потянулась наружу перед самым финалом, чтобы опередить толпу. Я всегда остаюсь до самого конца. Это нечестно — удрать, не поаплодировав. И вообще не люблю, когда не вижу, чем кончилось. Мне всегда казалось, что вот то, чего я не увидела, и есть самое лучшее.
Мы с Ричардом радостно присоединились к овации стоя. Никогда я не видела другого города, где так часто зрителей награждают овацией стоя. Надо признать, сегодня спектакль был потрясающий, но я часто видела, как люди вставали на представлениях, которые того не стоили. Я так не делаю.
Когда зажегся свет, Ричард снова сел.
— Я бы предпочел переждать, пока толпа схлынет, — если ты не возражаешь.
В его карих глазах я прочла, что он не ожидает возражений.
Я и не возражала. Мы приехали каждый на своей машине. Как только мы уйдем из театра, вечер кончится. И, кажется, никто из нас не хотел уходить.
Я оперлась локтями на спинку переднего кресла, глядя на Ричарда. Он улыбнулся мне, и глаза его блестели желанием, если не любовью. Я тоже улыбнулась — не могла не улыбнуться.
— А ты знаешь, эта музыка очень сексистская, — сказал он.
Я задумалась, потом кивнула:
— Угу.
— А тебе все равно нравится?
Я кивнула.
Он чуть прищурился:
— Я считал, что тебе это может показаться оскорбительным.
— Мне есть из-за чего переживать кроме того, отражают ли «Парни и девушки» достаточно сбалансированное мировоззрение.
Он рассмеялся коротко и счастливо:
— Вот и хорошо. А то я думал, что мне придется выбрасывать коллекцию Роджерса и Хаммерштейна.
Я всмотрелась ему в лицо, пытаясь понять, не дразнит ли он меня. Кажется, нет.
— Ты в самом деле собираешь записи Роджерса и Хаммерштейна?
Он кивнул, и глаза у него стали еще ярче.
— Только Роджерса и Хаммерштейна или все мюзиклы?
— Всех у меня еще нет, но вообще-то все.
Я помотала головой.
— А что такое?
— Ты романтик.
— Ты так говоришь, будто это плохо.
— Вся эта фигня насчет «долго и счастливо» хороша на сцене, но к жизни мало имеет отношения.
Теперь пришла его очередь всматриваться мне в лицо. Наверное, увиденное ему не понравилось, и поэтому он нахмурился.
— Ты предложила идти в театр. Если ты все это не любишь, зачем мы сюда пришли?
Я пожала плечами:
— Когда я попросила тебя о свидании в цивильной одежде, я не знала, куда тебя повести. Хотела, чтобы было необычное. А к тому же я люблю мюзиклы. Просто я не думаю, что они отражают реальную жизнь.
— А ты не такая крутая, как хочешь изобразить.
— Такая, такая.
— Не верю. Я думаю, ты эту фигню насчет «долго и счастливо» любишь не меньше меня. Ты просто боишься ей верить.
— Не боюсь, просто проявляю осторожность.
— Слишком часто разочаровывалась?
— Может быть. — Я скрестила руки на груди. Психолог сказал бы, что я замкнулась и прервала общение. Ну и пошел бы он на фиг, этот психолог.
— О чем ты думаешь?
Я пожала плечами.
— Расскажи мне, пожалуйста.
Я поглядела в эти искренние карие глаза и захотела поехать домой одна. Но вместо этого сказала:
— «Долго и счастливо» — это ложь, Ричард. И стало ложью еще тогда, когда мне было восемь.
— Когда погибла твоя мать.
Я только молча посмотрела на него. В мои двадцать четыре рана этой первой потери еще кровоточила. С ней можно свыкнуться, терпеть, выносить, но избавиться — никогда. И никогда уже не поверишь по-настоящему, что на свете есть добро и счастье. Не поверишь, что не спикирует с неба какая-нибудь мерзость и не унесет его прочь. По мне лучше дюжина вампиров, чем бессмысленный несчастный случай.
Он взял мою руку, которой я сжимала его плечо.
— Обещаю тебе, Анита, — я не погибну по твоей вине.
Кто-то засмеялся — низкий хохоток, пробегающий по коже, как прикосновение пальцев. Такой ощутимый смех мог быть только у единственного существа в мире — у Жан-Клода. Я обернулась — и увидела его посреди прохода. Как он подошел, я не слышала. Движения не ощутила. Просто он появился как по волшебству.
— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Ричард.
4
Я оттолкнулась от кресла, шагнув вперед, чтобы дать место Ричарду встать. Я чувствовала его спиной, и это чувство было бы приятно, если бы я не беспокоилась за него больше, чем за себя.
Жан-Клод был одет в блестящий черный смокинг с фалдами. Белый жилет с мельчайшими черными точками обрамлял блестящую белизну его сорочки. Высокий жесткий воротник с мягким черным шейным платком, завязанным вокруг и заткнутым под жилет, будто галстуков еще не изобрели. Булавка в жилете из серебристого и черного оникса. Черные туфли с нашлепками, как те, что носил Фред Астор, хотя я подозреваю, что весь наряд — куда более раннего стиля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});