— Паш, не надо, — шепчу я, вынуждая смотреть на меня. — Вчерашняя ситуация стала последней крупинкой на весах и просто показала, насколько мы разные.
— Я не понимаю, объясни мне, — он устало упирается лбом в мой лоб и прикрывает глаза.
Меня сносит волной нежности, которую почти невозможно контролировать.
— Услышь меня правильно, — беру его лицо в свои ладони и заглядываю в глаза. — Я не ставлю тебе никаких ультиматумов, и даже не прошу измениться. Не надо, пожалуйста, ничего делать для меня и ради меня, — нервно сглатываю, с трудом подбирая правильные слова. — Ты идеальный. Во всем. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Просто мы разные. Мы хотим разного. Так бывает. Никто не виноват, — глажу его щеки большими пальцами. — Давай остановимся здесь. В этой самой точке. Пока мы не начали ненавидеть друг друга.
— Родная моя, что ты несешь? — хрипит Паша и прожигает меня насквозь тяжелым взглядом.
Не получается мягко. Никак. Отстраняюсь и отхожу на комфортное расстояние.
— Нельзя усидеть на двух стульях! — пытаюсь донести более жестче. — Ты не можешь быть Палачом и иметь семью одновременно. Ты же сам все это прекрасно понимаешь. Или там начнешь лажать, не дай бог с тобой что-то случится. Я себе этого никогда не прощу, — качаю головой, нервно кусая губы. — Или нас опять кинешь под каток мести своих врагов. Мы — твое слабое место. А я не позволю! Хватит! — устало выдыхаю и упрямо продолжаю. — Это нечестный обмен. У меня двое детей! Собой рискуй как хочешь, это твоя жизнь, но ими рисковать я тебе не дам.
— Ир, да ты чего? — пытается подойти, но я жестом останавливаю.
— Все хорошо. Правда. Это не истерика, а обдуманное решение, — уверяю его, а в большей степени себя. — Мы просто поторопились. Я не могу так. Я не готова. Я не хочу.
— Чего ты не хочешь, Ир?! — от бессилия снова заводится он, наверное, в глубине души уже понимая, что ни на что не влияет и эту ситуацию не контролирует. — Со мной быть?
— Жить с тобой как на вулкане. Вздрагивать от вибрации телефона и подсознательно ждать, что тебя не станет. Я не могу. Я слабая и трусливая, мое сердце не выдерживает нагрузки. Мне плохо с тобой, — сама от себя не ожидала, но по щекам текут непрошенные слезы. Стираю их тыльной стороной ладони и судорожно пытаюсь вернуть спокойствие, иначе Павел с легкостью сломит мое сопротивление.
— Твою… — тяжело сглатывает мою последнюю фразу. — Родная, — ловит он за запястье и тянет на себя, — иди ко мне.
— Нет, Паш, — упираюсь в его грудь, чтобы вырваться. — Секс — это конечно прекрасно, только он ничего не меняет.
— Где я сейчас говорил про секс, Ир? Я обнять тебя хочу. Просто обнять! Нельзя?
Я лишь качаю головой, а его взгляд темнеет, тяжелеет, как свинцовые тучи, затянувшие небо и обещающие сильный снегопад. Паша выдыхает и отпускает меня.
— Объясни, что мне надо сделать, чтобы тебе было хорошо, — тихо просит он.
— Ничего. Ты не виноват, — обреченно улыбаюсь, мой ресурс стремительно уходит в минус. — Это я сдалась. Просто отпусти меня. Я хочу побыть одна, мне нужно время. Мне нужна я.
Я искренна с ним. Ничего не скрываю и не набиваю цену. Я просто хочу, чтобы всем было хорошо. Пусть не сразу, но в итоге все обязательно должно получиться.
— А как же я? Мы? — Павел криво усмехается и складывает руки на груди.
— Ты справишься… — пытаюсь улыбнуться, но получается слишком уныло. — У меня еще есть квартира?
— Конечно. Она твоя, но Асада в ней нет, — он опасно прищуривается.
— А где он? — вопросительно вздергиваю бровь, хотя где-то на подсознательном уровне уже знаю ответ.
— Его вообще больше нет, — тихо и зловеще, аж волоски на загривке шевелятся.
Усмехаюсь. Конечно. Палач решает все вопросы жестко и бескомпромиссно. Колючие мурашки беспорядочно распределяются по спине. Об этой стороне его жизни я предпочитаю ничего не знать. Это его выбор.
— Только не говори, что жалеешь его? — ухмылка Ворона становится жесткой, а в глазах появляется хищный блеск. Словно я пытаюсь оспорить его права.
Но нет, мужские разборки не мое дело. Да, я не желала смерти Асаду. Все же, каким бы ничтожеством он ни был, я благодарна ему за то, что свои условия сделки он выполнил. Сына помог вытянуть и вырастить. А то, что я не смогла стать ему женой по-настоящему… пусть останется на моей совести.
— Жалею, — мягко усмехаюсь я, глядя в глаза. — Но не его, а тебя. Сколько же крови на твоих руках…
— Много, родная… — он сокрушенно качает головой и инстинктивно смотрит на свои ладони. — Но этого уже не изменить.
— Да… Я все понимаю. И не упрекаю ни в чем, — и сейчас во мне нет негатива. — Ты — это ты. Со всеми достоинствами и недостатками.
Я реально все понимаю, но не могу принять. Просто нет во мне ресурса на такую жизнь.
— Ты как будто прощаешься, — хмурится Ворон и сжимает кулаки так, что на предплечьях надуваются толстые канаты вен.
— Дай мне пару дней решить вопрос с жильем. И я заберу детей.
— Даже так, — хмыкает он. Его эмоции штормит от отчаяния до открытой злости и обратно, но я держусь. Нельзя поддаться, дальше будет сложнее.
— Да, Паш, — киваю в знак подтверждения, — так. Детям…
— Детям? — едва заметно усмехается, не дав мне договорить. Может и к лучшему.
— Неужели ты думаешь, я оставлю с тобой девочку-подростка?
— Ир, ты с ума сошла?! — скидывает руки и роняет их вдоль тела.
— Что ты сразу все в горизонтальную плоскость переводишь? — закатываю глаза. — Она девочка, ей нужна рядом женщина.
— И ты готова на это? — с сомнением хмыкает Павел.
— Паш, я уже приняла эту девочку как свою дочь. Разве я смогу от нее отказаться? — собираю с пола вещи и складываю аккуратно на кровать. — Будете видеться в свободное время. Так всем будет лучше, и твоя жизнь не изменится.
— То есть ты все за всех решила? — уточняет он и снова приближается. Снова врывается в мое личное пространство. Его слишком много, а меня мало. Я теряюсь, но вовремя беру эмоции под контроль.
— Нет, Паш, я решила за себя, — с надеждой смотрю на него, должен же он меня понять. — Мне так будет спокойнее. Я выбираю себя. Понимаешь? Себя!
Ни слова не говоря, сгребает меня в охапку и крепко прижимает к груди.
— Я тебя не отпущу, слышишь? — хрипло шепчет на ухо, дезориентируя меня в пространстве. И я почти сдаюсь. Почти готова передумать и отступить. Но нельзя!
— Я что опять в клетке? Из одной в другую? — судорожно всхлипываю и пытаюсь вырваться. — Тебе не кажется, что это слишком жестоко?!
Его руки стискивают сильнее. Одна ладонь проходит по спине, чуть сжимает шею, зарывается пальцами в волосах на затылке и оттягивает голову, заставляя смотреть ему в глаза.
— Тебе нужно время, — цедит Павел сквозь зубы, едва касаясь моих губ своими. — Я понял. Хорошо. Пусть будет так!
Врезается жестким поцелуем и почти сразу отстраняется. Сама обнимаю себя, чтобы сохранить тепло его рук. Отходит к комоду. Что-то ищет и возвращается ко мне.
— Вот, держи. Хотел подарить на Новый год, не вышло, — протягивает мне конверт. — Дата свободная. Поезжай, отдохни одна.
— А дети? — голос неожиданно хрипнет.
Достаю билеты и буклет на какой-то курорт. Красиво все. Море. Отдельный домик почти на берегу. Завораживает. Но… я не уверена, что хочу. Я никогда нигде не была. Тем более одна.
— Они уже не маленькие, мы справимся, — Павел внимательно следит за моей реакцией и ждет ответ. А я не знаю, что сказать. Сложно вот так просто взять и согласиться. Даже скорее страшно. Но я же большая девочка и хочу свободы!
— Мне надо подумать.
Убираю билеты обратно в конверт, а конверт в сумку. Решу позже, что со всем этим делать. А пока… Снимаю кольцо и звучно кладу на комод.
— Не смей снимать кольцо! — рявкает на меня Паша. — Я запрещаю!
Не реагирую, лишь накрываю тонкий ободок ладонью, мысленно прощаясь.
— Так будет лучше, — голос предательски дрожит. — Прости, Паш, я не выйду за тебя.