«Я на месте» — приходит короткое смс от Охотника.
Слышу движения за дверью. Так всё долго. Десять минут, двадцать. Обычно я их не замечаю, находясь в постоянном движении, а сейчас всё растянуто, как расплавленная на горячем асфальте жвачка.
Раздаётся неприятный писк, до зубного скрежета раздражающий уши. Щелчок, и дверь, наконец, открывается. Охотник входит в бункер, протягивает мне руку. Зацепившись за его ладонь, подтягиваюсь и поднимаюсь с пола. На заднем фоне голоса парней.
— Спасибо, — благодарю Охотника.
— Это мне? — он кивает на шлюху.
— Я же сказал, забирай, — пожимаю плечами.
— Ну, я погнал тогда, — поправляет широкую лямку рюкзака, проходит к спящей девушке, подхватывает её, перевешивает через своё плечо и уносит.
Собственно, Охотник, и этим всё сказано.
Выхожу следом за ними. Бросаю тяжёлый взгляд на пацанов.
— Ворон, мы реально не знали про семью, — подаёт голос Беркут.
— Исчезните. Всё потом, — прохожу мимо них в сторону выхода из дома.
— Ворон! — зовёт Миша.
— Я сказал «потом»! — рычу на него.
Выхожу на улицу. Мороз пробирается под тонкую рубашку, приводя в тонус мышцы и вымораживая из меня алкоголь. Сажусь за руль и, поднимая в воздух снежную пыль из-под колёс, стартую домой.
Моя охрана открывает ворота, и я сразу въезжаю на территорию. Останавливаюсь возле широких ступенек. Меня встречает Пёс. Ротвейлеры, которых выпускают из вольера на ночь, проверяют, кто приехал. Убедившись, что угрозы нет, вновь сливаются с тенями.
Бегом поднимаюсь на крыльцо. Вхожу в гостиную. Дуня вздрагивает, услышав меня. Поднимается с дивана и смотрит как на злейшего врага.
— Ну ты и мудак, Ворон! — выдаёт девчонка.
— Эй! Поаккуратнее с выражениями, — торможу её.
— Да пошёл ты! Предатель, — всхлипывает и убегает на второй этаж.
— За-е-бись, — провожу ладонью по волосам и иду следом за ней.
На этаже сворачиваю сначала к Егору. Он спит, зажав в ладони телефон и забыв вынуть из ушей «капли» наушников. Устало улыбнувшись, убираю гаджеты на прикроватную тумбочку, провожу по тёмным волосам сына.
— Прости, что так вышло, — хрипло прошу его. Он сонно открывает глаза.
— Пап?
— Чч, спи. Я не хотел будить.
— Ты где был? — Егор приподнимается на локте и щурится, чтобы разглядеть меня в темноте.
— Утром расскажу. Спи. Тебе надо сейчас больше отдыхать.
— Что происходит у вас с мамой? — не отстаёт сын.
— Небольшие сложности двух взрослых людей со своими привычками и тараканами. Всё наладится, — хлопаю его по бедру.
— Не обижай её, — просит Егор.
— Я люблю твою маму. Нам просто нужно немного времени, а вам — терпения. Хорошо?
— Хорошо, — зевает он, укладывая голову обратно на подушку.
— С новым годом, мой мальчик, — выходит с надрывом.
— С новым годом, пап, — шепчет Егор.
Иду к Дуне. Она швыряет в меня подушкой и не желает слушать. Оставляю её в покое. Отправляюсь в нашу с Ирой спальню.
Моя родная женщина спит, свернувшись комочком на самом краю широкой кровати. Снимаю с себя одежду, ложусь, двигаясь к ней. Осторожно обнимаю и замираю, чтобы не разбудить.
Долго смотрю в темноту, переваривая всё произошедшее. Не знаю, во сколько мне удаётся отрубиться. Просыпаюсь от странного шума и слишком активного движения. Охренев от увиденного, зажмуриваюсь, тру глаза, думая, что меня глючит. Нет, мать его! Не глючит! Какого хера происходит, а?
Глава 72
Ира
Я не слышала, как он пришел. Долго не могла уснуть и в какой-то момент просто провалилась в темноту без сновидений. Организм словно выключился от перенапряжения и никак не мог зарядиться.
Сейчас же чувствую мощное тело за спиной, каждой клеточной. Павел крепко прижимает меня к своей груди, полностью повторяя мою позу. Рука по-хозяйски лежит на талии, а губы утыкаются в основание шеи, с каждым выдохом заставляя мурашки разбегаться по коже.
Открываю глаза и, глядя в окно, позволяю себе несколько секунд понежиться в его объятиях. Пропитаться ими до краев. Паша… Горячий и такой любимый, что хочется волком выть от отчаяния, но я не позволяю себе дрогнуть. Решение принято, и оно единственно верное в нашей ситуации.
Осторожно выпутываюсь из кольца сильных рук и ухожу в ванную. Долго привожу себя в порядок, словно даю крошечный шанс передумать. Пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь, ищу соломинки, но не нахожу. Пусто и холодно.
Стараясь не разбудить Павла, достаю чемодан и аккуратно складываю в него вещи. Нет, я не собираюсь молча уходить. Бегать и прятаться. Мы обязательно поговорим, просто хотелось бы закончить сборы до его пробуждения, чтобы не появлялось соблазна передумать. Вот и все. Вещей у меня оказалось очень не много. Закрываю чемодан и отвожу его к двери.
Убираю с пола вещи, что Паша раскидал вчера, пока раздевался. Рубашку подношу к лицу и вдыхаю. Она пахнет им и только им. Легкая усмешка трогает мои губы, а вчерашняя ситуация больше не вызывает эмоций. Отпустила ее, не дав ревности ни единого шанса. Я уверена, что не изменял он мне, хоть и неприятно это все.
Сжимая белоснежную ткань в руках и отхожу к окну. Мне нравится этот пейзаж. Можно часами залипать. Снежный лес. Хмурое небо. Контрастно, очень красиво и так четко попадает в мое состояние сейчас. Прижимаю рубашку к груди, а лбом упираюсь в прохладное стекло.
Еще раз взвешиваю и анализирую все аргументы, но все равно не нахожу другого выхода для себя. Это не разочарование, не обманутые надежды. У меня не было иллюзий относительно Павла. Это моя вина, что все у нас так вышло и только моя слабость. Я не справилась…
— Родная … ? — хриплый голос раздается так неожиданно, что я невольно вздрагиваю и оборачиваюсь.
Паша такой сонный и уютный, трет глаза и смотрит на меня недоуменно. Внутри все обрывается от его растерянности, от всполохов боли в глазах, но я должна справиться. В конце концов лучше обрубить сразу, чем резать по кускам и мучиться.
— Ир? — подскакивает на ноги и идет ко мне. — Ты что задумала?
Инстинктивно пячусь, пока не упираюсь спиной в стену.
— Я ухожу, Паш, — заставляю себя смотреть в глаза, чтобы не оставалось сомнений в серьезности моих слов.
— В смысле? Куда?
— Не куда, а от тебя, — отвечаю тихо и отвожу взгляд, не выдержав его болезненной уязвимости. Чувствую себя предателем, напавшим со спины. Но это же не так. Я наоборот пытаюсь быть максимально искренней.
— Ведьма моя, остановись, пожалуйста, — его голос подрагивает и хрипнет еще сильнее, выдавая волнение. — Из-за вчерашнего? Ир, там такой дебильный форс-мажор получился. Тупая случайность…
— Паш, не надо… — перебиваю его.
Поджимаю губы и качаю головой, не желая слушать. Мне неинтересно, где он был и что делал. Это все уже совсем неважно. Мне все равно. Решение принято и ничего его не изменит.
— Дай мне объяснить, Ир! — он зло выдергивает свою рубашку из моих рук и откидывает в сторону. — Не было ничего, понимаешь?! Ни с кем! Я бы не поступил так с тобой. Никогда, Ир! — его заметно встряхивает.
— Успокойся, — по инерции кладу ладони на его грудь, усмиряя разбушевавшегося зверя. — Я знаю, что ты ни за что не опустился бы до измены.
Его взгляд немного смягчается, но сердце все равно слишком часто лупит мне в ладонь.
— Прости за те слова, брошенные сгоряча, — рефлекторно поглаживаю его горячую кожу. — Во мне кипела обида и я хотела тебя задеть. Но мое решение не изменится.
— Какое нахрен решение, Ведьма?! — рычит Павел и раздраженно бьет ладонью в стену рядом с моим лицом. — Это тупая шутка пацанов, которая обернулась непредвиденным трешем! Но ты же не хочешь выслушать… — он закрывает глаза, делая глубокий вдох, а выдыхает нервно и рвано, с хрипами и вибрациями в груди. — Ир, Ирка, пожалуйста, давай обсудим.
Вздрагиваю и отворачиваюсь, зная, что он никогда не причинит мне зла. Но его близость слишком желанна. Крепость, что я стремительно возводила, рушится на глазах и осыпается к его ногам. Нельзя этого допустить.