— Я тоже тебя люблю, — шепчет Дуня и обнимает меня.
Помогаю Егору добраться до кровати, раздеться. Накрываю одеялом, как в детстве, взъерошиваю чёлку и чмокаю в лоб.
Спускаюсь обратно. Нужно убрать со стола и навести порядок после наших дурачеств. Дуня помогает, но недовольно сопит, как ёжик. Переворачиваю телефон — десяток пропущенных и несколько смс. Дёргает перезвонить. Вожу пальцем по экрану, но так и не решаюсь набрать.
— Может, хватит уже? — взрывает Дуню.
— О чём ты? — вопросительно смотрю на неё.
— Делать вид, что всё нормально, когда совсем не нормально!
— Всё хорошо, Дуняш, — обнимаю за плечи и целую в макушку.
— Да не хорошо! — вырывается она и всплёскивает руками. — Вот где Паша? Почему не здесь, не с тобой?
— Потому что там он сейчас нужнее. Скоро вернётся, — стараюсь правильно подбирать слова. — Пойдём спать.
— Я пока не хочу. Можно тут ещё посижу, телек посмотрю? — плюхается на диван и берёт пульт от телевизора.
— Конечно. Будешь уходить, оставь ночник для Павла.
Дуня только хмурится в ответ, недовольно поджимая свои губки.
Поднимаюсь в нашу спальню, раздеваюсь и шлёпаю в ванную. Долго стою под тёплыми упругими струями, пытаясь смыть с себя этот дурацкий день. Не верю я, что Паша мог мне изменить. Не про него эта история, но меня всё равно выворачивает наизнанку. Неприятно.
Сажусь на дно ванны, сгибаю ноги, обхватывая их руками, и выпускаю эмоции на свободу. Слёзы непроизвольно текут по щекам, но легче не становится. В груди горит, сердце мучительно сжимается. Тихо поскуливаю, уткнувшись лбом в колени.
Паша, Паша, не получается у нас с тобой. Не складывается. Просто не моё это, наверное. Не судьба, видимо, быть нам вместе…
Глава 71
Ворон
Это, мать его, даже не вопрос приоритетов! Это тот случай, когда реально нельзя не поехать и никаких других вариантов нет. Есть злость на саму ситуацию, потому что это наш первый праздник вместе с Ирой, Егором и Дуней. И есть ответственность за пацанов, которые выросли на моих глазах и стали тоже своего рода семьёй.
Вот если бы кто-то из них сломал ногу, хер бы я сорвался. Вызвал бы им врача. Но есть ситуации, в которых я им реально нужен, тем более отца Назара с женой и младшими детьми нет в стране.
Нервно постукивая пальцами по рулю, сворачиваю к воротам Грановских. Стая сегодня собралась у них. Выхожу. Охрана ведёт себя спокойно. Знают, кивают.
— Что случилось у вас? — спрашиваю, сжимая ладонь старшего смены.
— Всё спокойно. Молодёжь куражится, ждём женскую часть компании, — отчитывается он.
— Ты уверен, что у тебя всё спокойно? — кошусь на светящиеся окна второго этажа и тёмные третьего. Первый этаж отсюда не видно.
— Есть повод сомневаться? — напрягается старший смены.
— Сейчас узнаем…
Они могут и не знать. Назар не дурак, не станет носиться и орать всем подряд, что они грохнули человека. Придурки, блядь! Кого? Как?!
Встряхнувшись, поднимаюсь на крыльцо. Мне навстречу выскакивает сам младший Грановский. В белой рубашке с закатанными рукавами, чёрных брюках. Весь из себя такой нарядный, сучонок!
— Я бы не дёргал, — сходу начинает он, — но у нас с Беркутом условка, и отца нет. Ворон, это задница какая-то. Случайно вышло.
— В смысле, случайно?! — рявкаю на него. — Кто труп?
— Да с универа чел. Мы на вечеринку звали…
— Из универа? — в этот момент я ловлю первый несходняк в его рассказе, прекрасно зная, что эти «золотые» дети никого левого в свою компанию не впускают.
То, что Назар ведёт себя адекватно, не паникует и не истерит, меня не удивляет. Он в целом довольно холоден и циничен, если дело не касается дорогих ему людей. А грохнули они явно кого-то левого. Меня диким образом это успокаивает. Свои все живы.
— Что произошло? Чётко и по делу, — прошу его.
— Пили, зацепились языками, подрались, ну и чел больше не встал. Я пульс проверил, не слышно, — выдыхает Грановский.
Хватаю его за запястье, переворачиваю забитую татуировками руку, смотрю на костяшки. Целые.
— Не я дрался. Беркут, — тут же поясняет Назар.
— Мля-а-а, — закрываю глаза. Димка может и не тормознуть вовремя. — А вы куда смотрели?! — вновь рявкаю на парня.
— Да говорю же, быстро всё произошло. Может, он сам башкой об пол долбанулся, ну и… улетел в вечность. Ты поможешь?
— А у меня варианты есть? — психую на Назара. — Где тело?
— В подвал унесли. Сейчас же девчонки наши должны приехать. Испугаются.
— Вот… олени, сука! — шиплю, шагая к двери. — Дети овчарки!
Татуированный гадёныш умудряется усмехнуться, двигаясь у меня за спиной. Так хочется с разворота расквасить ему нос для профилактики, но невеста его расстроится. Назар явно для неё наряжался. Я, блядь, тоже наряжался! В заботливо отглаженную любимой женщиной рубашку и брюки. Чтобы сделать приятное своим девочкам и подать сыну пример.
В гостиной меня встречает почти вся стая: Беркут, Миша, Илья. Ваньки Коптеля только нет, главного зачинщика вечеринок и любого пиздеца. Дом большой, он может шарахаться где угодно.
— Дима, — смотрю в чёрные, уже не очень трезвые глаза Беркута. Скриплю зубами на этого демоняку. — Потом, — качественно отыметь его в мозг я ещё успею. — Ведите, чё встали! — рычу на всех сразу, время и так стремительно утекает.
С мрачными лицами, черти указывают мне направление. Только там, в глубине дома, куда обычно не ходят посторонние и редко бывает персонал, не подвал, а кое-что другое. После гибели первой жены Руслан Александрович сильно параноил. И с появлением второй попросил организовать безопасное место, куда в случае чего можно будет спрятать семью.
Вхожу в кабинет. Поворачиваюсь к ним. Стоят, смотрят на меня. Бухие и виноватые. Ничего нового!
— Вам, блядь, по двадцать лет! — шиплю на них.
— Двадцать один, — поправляет Миша.
— Это конечно же всё меняет, — с сарказмом отвечаю ему.
— Случайность… — отводит взгляд Илья.
Это наталкивает на определённые мысли. Он обычно при разговоре уверенно смотрит в глаза. Тоже испугался и перенервничал? Нет. Не его случай.
Интуиция красным маячком мигает, подсказывая, что-то здесь всё же нечисто, но не проверить нельзя. Тем более приехал уже. Сворачиваю к стене. Если не знать, что там есть дверь, хрен её найдёшь, но сейчас она приоткрыта. На меня «смотрит» чёрная щель, я смотрю на неё.
— Здесь всем быть, — командую парням. — И Коптель пусть свою задницу сюда тащит. Всё равно найду.
Шагаю в темноту. Вынимаю трубу из кармана, чтобы включить фонарик. За моей спиной слышатся довольные усмешки засранцев. Топот ног и… дверь с гулким грохотом захлопывается!
— Убью, — заявляю им, делая глубокий раздражённый вдох.
В своего рода бункере, оборудованном так, что в нём можно спокойно прожить до десяти дней, включается свет и меня встречают накрытый стол и полуголая лощёная шлюха. Вполне себе живая…
— Убью! — повторяю я.
— Меня? — напомаженные губы тянутся в улыбке.
— Всех, — холодно отвечаю ей.
Девушка приближается, виляя бёдрами, а мне адски хочется найти гранату и ёбнуть здесь всё! Потому что чёртова дверь с хитровыебанным замком, который ещё не до конца настроен, не откроется без отпечатка пальца Руслана Грановского или его жены. Её поэтому и не запирали! Не доделано. Аварийка не настроена. Некогда было.
— Твою мать! — развернувшись, всаживаю в неё ещё незаживший кулак.
А время идёт. Пятнадцать минут до боя курантов. У меня там Ира, дети. А тут не щенки, блядь, олени со своими сюрпризами! И баба эта ещё. Одним своим присутствием раздражает.
— Ты такой крепкий, — восхищённо вздыхает она.
— Выпей чего-нибудь. Подальше от меня, — хриплю ей, судорожно соображая, как выходить из ситуации.
В руке вздрагивает телефон. Ира звонит.
Девочка моя…
Я тут весь из себя без вины виноватый. Хрен знает, как это всё ей внятно объяснить. У нас и так всё сложно. Я вроде стараюсь вырулить, подстроиться, но этих вот оболтусов из жизни тоже не выкинешь. Пацаны думают, что я не знаю, как они за спиной меня называют — «наш общий папка». Может, отчасти я и не сдох внутри себя благодаря им. Многодетный отец, бляха-муха…