бы говорящая: «Не скажу всё, чтобы не испортить сюрприз». От этой фразы не укрыться за стенами внутренней крепости. Фраза-оккупант влезла внутрь, гуляет по улицам, пугает жильцов.
Новости бродят вокруг питомника, словно грифоны-шатуны в поисках пищи. Гильдия Чистых Рук уничтожена, и Тербенно не является: у него, кажется, успех и долгожданное повышение. Третий Мечник Кайетты Хорот Эвклинг спас Айлор от заговора и сам пал как герой, и губы сотен влюблённых девушек не подняли Эвклинга Разящего от зачарованного сна, не помог даже поцелуй королевы Арианты. Вейгордский Душитель нанёс ещё удар, и пропадают охотники, а безумие даарду ширится, и где-то вновь видели варга с фениксом…
От новостей горит правая ладонь — давно свободная от бинтов. От мыслей спасают бесконечные дела. Мягкая шерсть Морвила под руками. Улыбки и сладости Аманды. Дальний отзвук тепла на губах.
От ожидания не спасает ничто. «Однажды ко мне придут», — думает Гриз. Придут… ко мне? Почему не за мной? Что вы этим хотели сказать, Эвальд Шеннетский?
Приходят на десятый день после возвращения из Айлора. Вестница-Йолла нетерпеливо выплясывает в сумерках по ту сторону клетки.
— Гриз, ты это… ты занята? Лортен сказал — срочно чтобы. Там… к тебе вроде как пришли.
Гриз гладит кербериху Кляксу — умница, всё хорошо, я ненадолго. Проверяет, как там письмо Шеннета во внутреннем кармане куртки.
— Сейчас иду.
У Лортена внезапно темно в его «приёмном холле». Бутылки и карты сиротливо раскиданы по полу. Лежит выпотрошенная подушка. В другой торчит кинжал. А от томика поэзии, кажется, трубку прикуривали.
— Есть кто? — негромко говорит Гриз.
Лортен вылетает из боковой комнаты — даже в темноте видно, что какой-то пришибленный. Спотыкается о груду тарелок и взмахивает руками.
— А. Да. Это ты.
Хватается за статую обнажённой прелестницы и недоуменно рассматривает руки — руки, несомненно, в варенье.
— Там… в общем, не ожидал, кхм. Что ты стоишь, а? Заставляешь ждать. Иди, давай…
Гриз перешагивает женские чулки, старается не споткнуться о деревянную ногу (или что это?!) и наконец-то достигает Лортена. Ждёт ещё пояснений, но директор питомника задумчиво лижет перепачканную ладонь:
— Хм. Малиновое. Где твои манеры? Явилась… в таком виде.
Слышать о манерах от Лортена настолько странно, что Гриз больше не спрашивает ничего. Шагает через порог указанной комнаты со странным чувством: сейчас всё повторится. Пламя камина озарит руку в перчатке на подлокотнике кресла. Потом из тьмы выступит трость с головой серебристой лисы…
Клинок — вот, на что она натыкается взглядом в первую очередь.
Длинный меч в чёрных с серебром ножнах прислонён к софе, словно зонтик или палка для прогулок. Рядом небрежно раскинулся зимний чёрный плащ с капюшоном. Возле человека, который сидит на софе в странной позе — словно наклонившись вправо, положив руку на подушку.
— Добрый вечер, госпожа Арделл.
В душной комнате, явно предназначенной «для утех», Дерк Милтаррский кажется чёрной кляксой на ярком фоне.
Худое, горбоносое лицо. Прямые чёрные волосы обрамляют впалые щёки, наползают на глаза. Первому Мечнику Кайетты едва ли есть тридцать — но он кажется старше. Может, из-за густых, сведённых бровей. Или из-за измождённого вида.
— Благодарю, Лортен. Прошу, оставьте нас одних.
За спиной Гриз торопливо захлопывается дверь. Судя по звуку — Лортен после этого куда-то не слишком твердо крадется. Быстро, на цыпочках, и подальше, подальше.
Повинуясь приглашающему жесту, она занимает кресло у камина. И ещё минуту они молчат и изучают друг друга. Варг Гриз Арделл — и легенда во плоти, кузен и приближённый советник короля, Первый Мечник Кайетты.
Из стали его глаз можно ковать острейшие клинки, а смотрит он, будто вглядывается в неизвестную книгу. Но тонкие губы сжаты то ли с обречённостью, то ли со скорбью. От этого у Дерка Милтаррского вид не воина, а древнего подвижника или затворника — кем его и считают в Кайетте.
Кто лишён гордыни скверны,
Чей клинок был назван Верным?
Строки… из песни, а может, из загадки. Это было совсем недавно, на Хороводный День: пылал камин, и невзгоды и боль ушли, отпущенные по реке с кораблями, а маленькая Йолла облизывала сливки с куска пирога и просила: «Янист, а теперь про Первого Мечника!» Раскрасневшийся Янист Олкест послушно нырял в память и рассказывал, переплетая быль и легенды: кузен нынешнего короля был единственным ребёнком в семье, и враг его отца подстроил несчастье во время катания на единорогах. Шестилетний мальчик был сброшен на всём скаку, и врачи твердили, что без мощного целителя шансов нет. Тогда ребёнка отнесли в храм, посвятив Великой Целительнице Тарре — и он исцелился, остался только с горбом. А через год Дерк Горбун получил Печать Мечника — и все дивились тому, какие успехи хрупкий мальчик делает в овладении Даром.
В рассказе были турниры и поединки в защиту обиженных, и истории о суровом милосердии и заступничестве, и восхищение тем, как двадцатитрёхлетний полководец сумел обуздать Приграничную Смуту после смерти короля. Как стал опорой Илаю Вейгордскому, своему кузену и другу.
Рассказ всё тек — а она проваливалась в тепло, в запахи сливок и мёда, и Морвил тыкался в ладонь, и можно было вечно смотреть — на оживлённое лицо, россыпи веснушках на щеках, отросшие, растрепавшиеся рыжие кудри…
Нельзя об этом сейчас. Нельзя об этом вообще.
— Приношу извинения за внезапный визит. Но вы ведь ждали чего-то подобного?
— Да. Я ждала, что ко мне придут.
Голос у Первого Мечника спокойный и усталый. Лишённый властности и мечной стали — но лишённый и фальши.
— Вопросы, которые я буду задавать, могут показаться вам слишком прямыми или неприятными. Но мне говорили, что вы не сторонница обходных путей.
— Верно. Предпочту услышать всё как есть.
«Потому что вы знаете, что это за вопросы, не так ли?» — спрашивает взгляд первого Мечника. Гриз чуть склоняет подбородок: знаю, готова ответить.
— Ваш визит в Айлор девятницу назад. Без ваших пояснений он может быть расценен как нарушение Хартии Непримиримости.
— Хартия Непримиримости подразумевает лишь запрет на торговлю, браки и дипломатические отношения. Мы были приглашены как вольнонаёмные, директор питомника не был поставлен в известность и в нашей поездке не участвовал.
— Не сомневаюсь, — Дерк Милтаррский бросает взгляд на дверь, за которой где-то далеко прячется Лортен. — Но вы и ваши люди считаетесь состоящими на службе в королевском питомнике. Который, в свою очередь, считается прямой вотчиной короля Илая.
— Однако нашей заказчицей выступила Касильда Виверрент.
Насупленные брови слегка приподнимаются.
— Жена Эвальда Шеннетского…
— И, как всем известно, его злейший враг. Таким образом, выполнив распоряжение госпожи Виверрент, мы