от чёрных наваждений… О, и вот, пока не забыл — маленький привет аж от самого Мертейенхского отшельника. Лучшего охотника в Кайетте… до некоторых пор.
Голова закружилась от аромата жасмина, ванили и перца. Травница приблизилась на расстояние шага, приняла полотняный мешочек с вопросительной улыбкой, нырнула туда — чтобы вытащить несколько твёрдых, словно бы резных, светящихся плодов и пару веточек со свежими листьями.
— Опять же, не знаю, что лучше для эликсиров, амулетов, или ещё для чего, но… — я умолк. Аманда перебирала листья тейенха со странным, почти печальным видом.
— Древо, — прошептала едва слышно, обвела пальцем один из плодов. — Это хороший отдарок, сладенький.
— Ой, нет-нет-нет. Это так… извинение за то, что амулет конфисковал один неуёмный законник — всё ему доказательства, сколько ни долдонь. Нет, чтобы правда отдариться за такое — какого-то куска деревца было бы маловато, а? Нужно самому что-то сотворить — и лучше бы не просто что-то, а что-то прекрасное и необычное, безумное и героическое, достойное песен…
— Что же… — она подняла на меня глаза, и в этот момент я шагнул вперёд и решительно поцеловал травницу в жаркие уста. И было это словно пинта имбирного эля в иссушающую жару. И губы у Диаманды Энешти, травницы из народа нойя, оказались мягкими, и сладкими, и дурманными, в точности как я и полагал, только гораздо лучше.
— Жизнь за поцелуй, — сказал я, когда мы снова посмотрели друг на друга. — Если ты меня сейчас отравишь — напиши в Книге Утекшей Воды: «Оно того стоило».
Аманда улыбалась, как улыбаются кошки на старинных гравюрах: неуловимо хищной улыбкой, зелёными огнями в глазах.
— Нойя любят храбрых безумцев, — пропела из полутьмы, куда отступила вновь. — Ты хорошо умеешь отдариваться, Лайл Гроски. И мы с тобой поговорим ещё. Только не забывай свою сказку о страннике — тебе надо ещё придумать ей концовку.
Теперь уже не нужно. Сказки о странниках всегда заканчиваются, когда они наконец-то причаливают к нужной гавани.
— Из-за девки, что ль? Эй, Сорный, уснул, а? Из-за этой… нойя-Травницы, о которой рассказывал ещё? Да ни в жизнь не поверю!
По заставленной морскими диковинками комнате плавали дымы. Туманные, как мои перспективы пояснить Лу правду. Рассказать насчёт того, что до меня дошло в Мертейенхе.
— Ни в жизнь не поверю, что ты не знаешь моё настоящее имя. Гильдии больше нет, так что величать меня по-гильдейски…
— Хе… хе… как скажешь. Гроски. А только я так думаю, ты малость недоговариваешь насчёт этого своего решения подзависнуть в питомничке. Слыхал, у вас там интересные дела творятся, вот оно как. Непростые люди интересуются этими твоими ковчежниками, ох, и непростые! И денежки-то, видать, подкидывают, а?
— На самом деле я приехал покупать у королевы Ревелейны её дворец. Не знаешь, в котором у неё ванны побольше?
Лу закхекал и затянулся трубкой с особенным ожесточением. Затряс седыми космами возмущённо.
— Что-то уж очень сильно на тебя непохоже, я тебе так скажу. Чтобы ты — и без профита… и без связей? И ни страховочки какой, вот прямо ни-ни?
— Ну-у-у, как тебе сказать…
Бирюзовый кристалл засмеялся полированным боком из воды. Принял имя, колыхнул воды — и высветил лицо.
— Нужно подписываться кровью? — спросил я. — Или есть обряды пострашнее, вроде поедания веретенщиков?
— Конечно же нет, господин Гроски. Но если вам захочется чего-то особенного, для антуража…
Эвальд Хромец смотрел на меня, как на дорогого друга, которого не видел лет двадцать.
— Что насчёт условий?
— Есть смысл что-то уточнять? Я же, в конце концов, знаю, чего вы хотите. Финансовое благополучие, — лёгкий стук оправленного в серебро карандаша по столу, словно треск костяшки от счётов. — Возможности отхода, если будет слишком опасно. Безопасность для вас и вашей дочери. — Второй и третьи удары. — А вы, кажется, знаете, что мне нужно. Ну, во всяком случае — от вас.
— Да, — сказал я. — Вы будете знать, что происходит в питомнике Гриз Арделл.
— Дрыхнешь ты там, что ли, а? Или ты ночки у этой Травницы под бочком теперь коротаешь? Попросил бы эту нойя тебе чего сварить для ясного ума. А то по всему видать, ты чокнулся. В питомнике… среди гарпий с драккайнами, да с начальницей вроде Арделл, которая…
— …лютый мужик, — продолжил я безмятежно. Лу фыркнул, пожалуй, обиженно.
— Варг крови. Как знаешь, только я бы из питомничка-то линял. Хочешь — спроси у Фрезуанды Волнорезки. У морских чутьё получше будет. А я тебе так скажу, — и он со значением постучал по своему носу — заслуженному, видавшему много понюшек табака и, как маяк, отображавшему любовь к спиртному. — Так тебе скажу… идёт что-то не то. Я-то шквалы чуять привык, а то, что сейчас начинается… А про вас-то такие люди спрашивают — как бы этот ваш питомник в самом центре не оказался. Как тряхнёт да закачает — что делать-то будешь, Гроски? К кому пристанешь?
— Вот уж не знаю, — сказал я поднимаясь. — Мне, понимаешь ли, как-то не хочется прыгать с этого корабля.
На прощание я пообещал заскочить — вот как только будет свободная минутка и лишняя монетка. Выскользнул в дверной проём и не спеша потащился по узким улочкам — мимо торговцев, вопящих детей, мелких воришек, пьяных моряков, голодных собак…
Утренний туман редел, и выблеснуло солнце — зажгло алым клинок на шпиле королевского дворца. Возле таверны «У честной вдовушки» суетились грузчики — заносили новую мебель. Новая вывеска оптимистично гласила: «Нужная гавань».
Ветер прилетел с моря — разогнал туман, швырнул в лицо запахи соли, весны и шторма.
Крыса молчала.
Больше книг на сайте — Knigoed.net