Что-то не так.
Что-то…
«Не понимаю» – дрожащим шёпотом явил себя Яромир, – «чего добивается?»
Элина огляделась. Севериана нигде не было. Ладони ещё хранили его тепло, но он сбежал, оставил одну.
«Что это?»
Яромир заметил Мороза, притаившегося за одной из колонн. Он что-то усердно вычерчивал на стене, щедро зачерпывая красную краску кистью. Хотелось думать, это действительно была краска, а не…
«Подойди ближе»
«С ума сошёл? Он ведь меня увидит»
«Мы под защитой. Пока. Это точно не его рук дело, а…»
«Чернобога?»
Не зря ведь Севериан позвал её на бал. Точно. Не мог позвать просто так. Значит, давно замышлял что-то, сговорился с Далемиром, а она и не догадывалась. Никогда не догадалась бы, ведь только и думала о том, как бы впечатлить его, как бы стать достойной, красивой…Какая же дура.
Подобраться к Морозу оказалось не так просто. Все толкались и ругались, а те, кто готовился к битве, с испугу кидался на своих же. Один раз в неё влетели и сбили с ног, но вместо помощи просто обругали и сказали набраться смелости, а не трусливо бежать. Элина не могла даже разозлиться – к горлу подкатывала тошнота. Вспомнить бы, как дышать.
Зато к краю барьера никто не решался подходить. Мороз с усердием вычерчивал линии: рванные и грубые, сходившиеся и расходившиеся, похожие на наскальные рисунки.
«Я уже видел это… Но где? И когда?»
– Что ты задумал? Неужто всё из-за меня? – крикнула мальчишке в спину.
Мороз оглянулся через плечо. Руки будто сами по себе заканчивали рисунок.
– Кому это тут жизнь не дорога? – а присмотревшись, похоже, узнал её, и голос сразу сделался елейным. – Ой-ёй, неужто сам Белый Бог? И наживка не понадобилась? А я-то прав был…
– Не морочь голову. Это ведь его рук дело, Чернобога? Что вы задумали?
– Так подойди ближе и узнаешь, – улыбка от уха до уха ясно говорила не слушаться. Только если не появилось желания умереть быстро и болезненно.
«Надо помешать ему»
«Легко тебе говорить!»
Ноги словно гвоздями прибили к полу. Если в ту осеннюю ночь с нею были Демьян и Севериан, спасали и вели, верили в неё, то сейчас рядом никого. Да что она вообще может? Здесь на кону стояли не оценки, не позор перед классом – возможно, её жизнь. И пусть смерть не пугала, ведь смирение пришло давно, вместе с сожалениями и ошибками, но пугала боль, шрамы, пугало то, что ей хотелось, наконец, жить.
– Где же твоя храбрость? Иди ко мне!
Элина прошла сквозь барьер, будто подчинилась ему. Вскинула ладонь, собирая крохи уверенности в нечто большее. Всё получится. Должно. Мороз насмешливо наблюдал за ней. Сжав до скрежета зубы, она отправила наэлектризованный огонёк света в сгорбившуюся фигуру. Попала?
– И это всё что ты можешь? – подлетев и извернувшись вверх ногами, Мороз попросту издевался над ней, гримасничал и смеялся.
– По крайне мере ты не успел закончить.
– Разве?
На стене красовались два кривых треугольника, словно впаянных друг в друга. Каждая черта была словом. Смотри хоть полчаса, ей не разобрать – закончил или нет.
«Не может быть» – от низкого угрожающего голоса по спине пробежали мурашки. – «Откуда Далемиру знать? Как? Он ведь…Нет. Надо найти его»
«Расскажи» – стребовала Элина, но в ответ получила лишь молчание.
С каких это пор у Яромира появились от неё секреты? Почему не хочет говорить прямо?
– Ах, уже второй раз приходится щадить тебя! Я бы давно переломал эту нежную шею, косточку за косточкой, но он запретил. Сам хочет мучить, изничтожить… – обиделся хуже ребёнка, которому отец запретил ломать игрушки. Хотя, стоп, так ведь и было. – Но может если ранить всего лишь чуточку, не смертельно, не разозлится? Содрать кожу или вырвать глаза? Ничего же?
От того с каким упоением, с каким желанием и страстью он говорил это, как загорелись глаза радостно и опасно, Элина попятилась. Бурное воображение с готовностью подкинуло картинки пыток и крови – бесконечных страданий.
Но Мороз не дал сбежать позорно. А может и не он вовсе, ведь тело как онемело, против её воли стало смирно и послушно. Когда ледяные пальцы, вымазанные краской, коснулись лица, того самого шрама на щеке, Элину затрясло. В голове появился белый шум: неверно пойманный радиосигнал.
«Ш-ш-ш» – заполняло все мысли, – «ш-ш-ш».
А потом…
Тишина.
Мороз отпрянул, поспешно хватаясь за посох. Встретившись взглядом, Элина прочитала тот же страх, ту же растерянность. Но хуже всего то, что…
«Яромир?»
Она не слышала его. Не чувствовала. Как всего пару месяцев назад.
«Яромир» – но ответа не было. – «Яромир!»
Всегда в самый неподходящий момент! Не мог ведь опять истратить силы, не мог ведь вот так просто?..
Стараясь бахвалиться, вернуть себе уверенность и власть, Мороз воскликнул:
– Буду милосердным: дам тебе выбор. Что дороже: язык или пальцы?
Подлетев, он хищником закружил вокруг.
– А хочешь, я отвечу? – раздалось из за спины.
Над самой макушкой просвистело лезвие. Мороз играючи увернулся. Показалось, он даже обрадовался. Не прельщала столь легкая добыча? Или не хотел и дальше задаваться теми же вопросами, что и она сама?
Рядом возник Ангел. Как вообще углядел, что тут творится, если ещё пару минут назад увлечённо избавлялся от Теней подле Мастера? Он оттеснил Элину за барьер, но сам так и продолжил следить за Морозом, не сменив боевой стойки.
– Да что же такое, опять вы? Когда ж все вымрете уже, – с Хранителями Пути точно знаком был не понаслышке.
– Вот отправим тебя на Смирение и можем заканчивать.
– Какая честь!
– И чего добиваешься, устраивая всё это? Думаешь, загнал нас в угол? А не себя ли?
Кажется, излишняя самоуверенность не только насмешила мальчишку, но и распалила его злобу. Он не побоялся приблизиться лицом к лицу и зашипел:
– Скоро вы все пожалеете. Если и будете жить, то как жил я, без счастья и будущего. Смерть станет подарком. Я тысячу лет мечтал об этом, и вот конец близок как никогда прежде. Бойся. Я лишу вас самого дорогого!
Ангел взмахнул кинжалом, не пытаясь попасть – только отогнать от себя.
– Пустые слова…
– Не веришь мне?
Мороз взмахнул посохом. Ледяной волной Ангела откинуло назад, он едва удержался на ногах. Но самое страшное оказалось впереди. Остервенело ледяные иглы, снег и ветер ударили по хрупким стенам барьера. И ведь поначалу, казалось, пронесло, ничего страшного, но вместе с яростью Ангела, пытавшегося достать вертлявого мальчишку, стал слышаться треск – как хруст стекла. Крики подтверждали опасение: барьер рушился. Элина обернулась как раз в тот момент, когда Аглая Авдеевна и Досифея рухнули наземь без сил. Искрящаяся крошка как недавние бенгальские огни осыпалась на пол и погасла.
Единственная защита сломлена.
Они в западне.
Ангел бросил всё и промчал мимо, наплевав и на Мороза, и на беззащитную Элину. Только и видно было, как с размаху приземлившись на колени, он вцепился в Досифея, отталкивая любую помощь, собираясь единолично оберегать. Вот и кончилась вся доброта и филантропия. Когда на кону самое дорогое, любимый – остальные не имеют значения.
Странно, но Мороз оставил их без внимания и взлетел на качающуюся люстру. Вдоволь налюбовавшись взращенной паникой, он вдруг замахал руками и заговорил так громко, что все вскинули головы:
– Внемлите, недостойные потомки! Этот день вы запомните надолго – до самой своей смерти, скорой и бесповоротной! Сегодня будет положено начало нового мира, того, где не будет места Богам и Богиням, силам и вашей свободе!
Воззвав к метели, к холоду и льду, Мороз переломил цепь, едва коснувшись пальцами. Неумолимо зал потонул в темноте – люстры одна за другой посыпались, огни потухли, а мальчишечий смех, безумный и задыхающийся, отпечатался у каждого на подкорке сознания.
Крики-крики-крики.