– Ты не добьёшься ничего. Они не говорят, не реагируют ни на что. От их душ едва осталась половина, – и, прежде чем она успела переварить, указал на другую фигуру. – Зато вот этот болтал без умолку. Он-то будет рад исчезнуть как можно скорее.
Что здесь вообще творится!? Может всё же стоило сходить в храм и помолиться Богам?
Делая вид, что его здесь нет, у стены стоял никто иной как Кирилл. Такой же, каким посещал её сны и превращал те в кошмары. Он смотрел в одну точку и, казалось, собирался бесконечно игнорировать. К нему Элина не спешила срываться – ничего хорошего не услышит, пусть и заслуженно.
– Не верю, что он решил остаться и приглядывать за кем-то.
– Ты права. Почему-то у него не было выбора, он не мог покинуть это место, академию. Не знаю почему. Зато знатно успел мне надоесть всего за какой-то месяц. А сейчас чего-то вдруг строит недотрогу.
В этом Элина не сомневалась.
На мгновение мир пошатнулся, как будто что-то взорвалось – целое землетрясение. Прежде чем она успела оправиться, встать ровно, Женя вдруг крепко обнял и впервые за этот вечер голос его надломился, приоткрывая настоящие чувства:
– Ещё бы пару мгновений, ещё бы чуть-чуть…Ты так изменилась, научилась помаленьку давать отпор. И пусть меня больше не будет рядом проследить и помочь, я знаю, всё будет хорошо. Только позволь себе любить, не отталкивай других. «Нужно полюбить себя, прежде чем получать любовь других»? Это так не работает, милая. Позволь им стать частью исцеления.
– Нет, нет, нет. Ты же обещал, пожалуйста, обещал защищать меня. От этих навязчивых мыслей, от людей, от себя самой! Не оставляй меня опять одну.
– Тебе не нужна моя защита, глупая. Ты достаточно сильная, чтобы справиться сама.
Зачем-то Элина пыталась сдерживать слёзы, давя их, одни губы тряслись да брови изломились. Зачем же он утешал её? От беспомощности, раздирающей изнутри, хотелось бежать и прятаться, но как, если то – часть тебя? У неё нет и шанса, она – слабачка и трусиха. Но поймав ласковый уверенный взгляд, не смогла выдавить и пары ядовитых слов.
– Всё будет хорошо, – зашептал он, и руки его светились всё ярче и ярче. – Может, меня и ждёт пустота, но, зная, что я смог спасти тебя, уже ничего не пугает. «…и только радость впереди?»
Становясь всё тише и неразборчивее, пение совсем смолкло. Элина никак не могла насмотреться. Неужели ей опять придётся лишиться этой родной улыбки, теплоты и поддержки, любви?
– Прости меня.
Прямо на глазах, тело Жени вспыхнуло, озаряясь золотистым пламенем, и за считанные секунды превратилось в сотни светлячков. Покружив рядом, они устремились вверх, к потолку, туда, где восседал скучающий Мороз.
Зал наполнился горьким хором крика и плача. Время пришло, только вот прощаться никто не хотел. Закралась крамольная мысль: а может было лучше, если никакие призраки не появлялись вовсе? Не бередили старые раны, которым придётся заживать вновь?
– Нет, нет, не уходи! Я на всё готов, сделаю, что попросишь! Только не оставляй меня!
Даже сквозь туман в голове до Элины донёсся истошный вопль, отчаянная мольба. Отражение её собственной боли. Огляделась, желая убедиться, но, когда поняла, кому принадлежали слова, встрепенулась.
Дима стоял совсем рядом и накрепко вцепился в источающую неровный свет фигуру. Они были похожи как две капли воды, и стало понятно – Денис не пережил ту роковую ночь. Но почему остальные давно исчезли, а он один – нет?
– На всё?
– Да! – воскликнул запальчиво.
Элина почуяла неладное и бочком стала подбираться к ним.
– Пойдёшь со мной? Не струсишь опять?
Денис не сильно отличался от обычного человека, но полунощные земли оставили-таки свой след – его глаза были полностью белыми, и поэтому казалось, что смотрел куда-то мимо, насквозь.
– Ты же знаешь!..
– В том-то и дело, – и резко притянув за шею к себе, зашептал что-то на ухо. Отстранившись, спросил с насмешкой: – Справишься?
Элине почудилось, что Дима засомневался и побледнел даже, но потом вдруг часто закивал и побрёл куда-то как в тумане. Денис пошёл следом и, что хуже всего, к ним спустился сам Мороз. Затевалось нечто плохое. Могла ли она помешать? Одна?
Ученики расступались перед троицей, трусливо жались к стенам, прятали глаза в пол, надеясь, что не им сегодня уготована смерть. Что говорить, если ни Защитники, ни Хранители Пути не встали у них на пути, а предпочли уничтожать Теней?
Только Элина сегодня потеряла всякий страх? Забыла уже, что хотела жить?
Троица целенаправленно шла к кучке отбивающихся от нечистых взрослых. Не все смиренно приняли роль жертвы. Только рубя одну голову, в довесок получали новых две. В конце концов, и у них бы кончились силы.
Элина не знала никого из этих людей, кроме… Что-то в голове щёлкнуло. Пазл вдруг сложился.
Кроме Назара Игнатьевича, отца Севериана.
– Дима! Одумайся, не делай ничего!
Крикнула им в спины. Дима сбился с шага и обернулся. Услышал. Открывая и закрывая рот, он пытался что-то ответить, но брат настойчиво подтолкнул вперёд и зашептал на ухо вновь.
– Да стой же!..
Элина рывком хотела дотянуться и, вцепившись намертво, не отпускать никуда, но в тот же момент ей преградили путь.
– Продолжайте. Я разберусь, – махнул рукой Мороз.
– Что вы задумали?!
На её горле сомкнулись ледяные пальцы. Пока не душили, но легко намекали – одно движение и никакие приказы Чернобога не спасут.
Наблюдающая толпа ахнула. Элина слышала их шёпот, их бесполезные причитания, их голодные взгляды. Нашёлся бы хоть один, готовый помочь?
– Совсем не ценишь моей милости. Отпускаю, отпускаю, а заяц сам скачет в руки.
– Так что же медлишь? – губы дрогнули в улыбке. – Ты уже убил моих родителей.
Всё-таки сошла с ума. Она смотрела прямо ему в глаза и не чувствовала ничего. Мороз прищурился, оскал исказил лицо – не понять позабивала его самоубийственная дерзость или разозлила.
– Верно. Я попробовал их души на вкус. Редкостная гадость. Неключи так ещё и прогнившие до костей! Но вот твоя, – облизал губы, – должна быть иного вкуса яством.
– Если твой хозяин так хочет убить нас, то зачем всё это? И в прошлый раз – до конца тянул время. Где он сам? Ткни раз, и я буду мертва! Всё просто!
Вместо ответа вновь обвёл шрам под глазом. Угрожал ли, наслаждался – Элину это не остановило.
– Но он медлит. А может и вовсе передумал? Теперь у него другие планы на этот мир? Ты просто марионетка! Думаешь, будешь слушаться во всём, и он выполнит обещание? Погладит по головке?
Хватка на шее усилилась, и она закашлялась. Мороз подлетел, чтобы смотреть сверху вниз, и занёс посох.
– Надо-таки отрезать язык. Изветчики недостойны человеческих слов.
Элина попыталась отбиться. Жалкая попытка на инстинктах. Вскинула руку, воззвала к вере, опустошённой досуха. Ничего. Ни одной крохи света на пальцах, ни одной искры.
Да что с тобой такое!? Зачем вообще находишься здесь, если ни-че-го не можешь!? Настолько бесполезна!? Неужели обязательно нужен кто-то рядом, чтобы сказал: «Ты со всем справишься, ты молодец»!?
Её обуяла злость. На себя, на людей вокруг, но больше всего на Мороза. Ведь именно он доставал наружу её самые потаённые, самые глубоко-глубоко спрятанные страхи.
– Вот паскуда!
Сорвавшееся пламя попало ровнёхонько в глаз. Едва ли могло причинить много вреда, зато Мороз отскочил от неё и не душил больше.
Но насладить победой не получилось.
Со всех сторон вдруг поднялся шум. Крики, ругань, молитвы. Мороз закатил глаза и обернулся, точно зная куда смотреть. Дима сидел на коленях, а Денис нависал над ним, будто не замечая наведённого в спины оружия. На полу лежал человек. Точнее то, что от него осталось. Весь в крови, с него будто содрали заживо кожу. В белых перчатках и фиалкой-бутоньеркой.
Элина стала задыхаться без всяких паучьих пальцев.
Назар Игнатьевич Мёртв.