Мека, в восторге от долгожданной встречи с твердой землей выписывавший радостно круги на песке, тут же насторожился, махнул пушистой львиной кисточкой и стрелой (если только бывают пятиметровые чешуйчатые стрелы толщиной с двадцатилетнюю березку) помчался на шум.
— Стой! Ты куда! Ты же его до смерти напугаешь!!! — наученный горьким опытом, возопил отрок, но химерик даже не оглянулся.
— Мека!.. Ах ты, козелище!..
И Сергий, побросав свои ветки, сколько хватало сил, побежал за ним.
Но было уже поздно.
Любопытный, восторженный Мека, юный друг природы вообще и всего живого — в частности, несмотря на прошлые случаи все также не понимающий, как можно не любить такого замечательного, такого веселого и дружелюбного зверя, как он, уже скрылся за валуном, чтобы скорее подружиться с кем-нибудь, пока еще о таком счастье и не мечтающем.
Подбегая поближе, Волк с замиранием сердца обратил внимание, что звуки прекратились.
Но, с другой стороны, и химерик пока еще не возвращался.
Значит, есть надежда на простой обморок.
Оббежав валун, Серый остановился, как вкопанный, и мгновение даже раздумывал, не упасть ли в обморок ему самому.
Потому, что за этим самым камнем сидела девчонка лет пятнадцати, в голубой тунике и синем плаще, и самозабвенно наглаживала лучившегося от счастья Меку по рогатой голове, другой рукой прижимая его к себе, как величайшее сокровище рода человеческого и шептала ему на ухо что-то очень приятное.
Услышав хруст гальки под ногами Серого, девочка подняла глаза и доверчиво посмотрела на него.
— Это твой?..
— Д-да…
— А можно я его поглажу?
— М-можно…
— Спасибо! А как его зовут?
— Мека.
— Мека!.. Какая прелесть! Мека-Мека-Мекушка!..
Химерик тыкался улыбающейся мордой девочке в ее узамбарские косички и от удовольствия разве что не мурлыкал.
При виде него не визжали, не бежали и не получали сразу всех трех инфарктов.
Ему обрадовались.
Его погладили и почесали ему за ушком.
Его назвали Мекушкой и прелестью.
Разобраться в своих несложных чувствах ему не составило труда.
К Сергию он был просто привязан.
Свою новую знакомую он полюбил.
Пришедший немного в себя Волк закрыл, наконец, рот и стал придумывать, что бы спросить ему.
«Ты его не боишься?» прозвучало бы глупо. «Горгоны здесь живут?» — не к месту. Поесть у него тоже было, и он решил остановиться на нейтральном:
— Как тебя зовут?
— Мими. А тебя?
— Вообще-то, Сергий, по прозванью Волк, но ваши стеллиандры называют меня Ликандр.
Мими задумалась.
Мне «Ликандр» тоже больше нравится.
— Я, честно говоря, испугался, когда этот козелик сюда побежал — тут кто-то попискивал, а у нас уже было несколько случаев, когда…
Мими покраснела, и только сейчас Волк обратил внимание, что глаза у ней красные и припухшие, а с десяток скомканных и насквозь промокших носовых платков с какой-то замысловатой вышивкой валяется тут же, рядом.
— Это я… — шепотом призналась девочка.
— Извини, конечно, если это не мое дело, — нахмурился Серый, — но тебя кто-то обидел?
— Да нет… — слегка нервно пожала плечами Мими. — Ничего особенного… Просто опять с сестрами поссорились… Как всегда… Подумаешь… И Я ИМ ТАКОГО НАГОВОРИЛА!.. ТАКОГО!.. И я теперь не знаю, как я вернусь домой… — и, без объявления войны, слезы хлынули из ее глаз даже не ручьями — реками, и она, уткнувшись в теплую шею химерика, отчаянно зарыдала.
— Я люблю его!.. Люблю!.. Больше всего на свете!.. Больше жизни!.. А они смеются!.. Издеваются!.. — то и дело прорывалось через безутешные всхлипывания.
— Если бы он пришел… Мы бы могли… Я бы ему… Он бы… А они… Они… Я не хочу… быть такой… как они… Я никогда… не вернусь!.. Пусть… забудут… Как мне плохо!.. Как плохо!.. Я такая несчастная-а-а!..
— М-ме-е-е-е!.. М-ме-е-е! — горестно присоединился растроенный Мека.
И бедняга Серый, в полной растерянности и сам чуть не плача, присел рядом на песок, обнял обоих, и стал утешать, как мог, сочувственно приговаривая:
— Да наплюй ты на них на всех!.. И не реви!.. Все наладится!.. Мека, у Мими, кажется, сморкаться больше некуда — принеси от Масдая полотенце бегом…
* * *
А Нектарин времени зря не терял.
Если человеку везет, то ему везет со всем, еще раз самодовольно пришел он к выводу.
Так удачно подслушать такой важный разговор! Так ловко похитить такие полезные сандалии! Так быстро добраться до Барбосских островов! И так скоро найти нужный! Воистину, боги Мирра покровительствуют ему в его опасном предприятии!
Оставались пустяки — найти Горгону Медузу и отрубить ей голову. Герой проверил, легко ли вынимается из ножен меч, хорошо ли натянута тетива лука и не запылился ли зеркальный щит — еще один предмет, порекомендованный оракулом для отражения смертоносного взгляда чудовища и стоивший как десять быков.
Ну, да ничего! Когда он при помощи головы Горгоны завоюет мир, такие траты будут вспоминаться как милые пустяки! Он будет богат… Сказочно богат!.. И по одному его капризу, по легчайшему мановению руки десятки… нет, сотни рабов будут бросаться, чтобы…
Ага! Вот и остров! И влюбленная парочка на песке… Хм, вообще-то это не совсем то, что нормальный человек ожидал бы увидеть в таком месте…
Может, он ошибся?..
Сейчас спросим.
Заодно и напугаю! Ха-ха-ха!..
Нектарин выставил вперед блистающий щит и достал меч.
— Эй, вы, там, внизу! Где мне найти Горгону Медузу?
* * *
Мими всхлипнула, пошарила вокруг дрожащей рукой в поисках более или менее сухого платка, но почему-то все они оказались скорее менее сухими, чем более, и ей снова пришлось вытирать слезы полой плаща.
Серый сокрушенно покачал головой:
- Послушай, Мими…
И тут, как гром с ясного неба, раздалось грозное:
— Эй, вы, там, внизу! Где мне найти Горгону Медузу?
Девочка вздрогнула, в последней отчаянной попытке осушить наводнение на своем лице размазала слезы по щекам и подняла голову.
— Боги Мирра!.. — слабо ахнула она и прижала руки к груди. — Боги Мирра!.. Боги Мирра!..
— Ну, что вы там — оглохли?
— Нектарин… О, Боги!.. Нектарин!.. Это Нектарин!!!.. Это я, Нектарин, Это я!!!
— Я вижу, что это ты, — сурово нахмурилось небесное явление. — Я спрашиваю тебя, здесь ли живет Горгона Медуза!
— Это я, Нектарин! Это я!!! Я — Горгона Медуза!!! Я!.. Ты пришел ко мне, я знала, я мечтала…
Герой подозрительно покосился на девушку и подумал, не спросить ли у ее приятеля, в своем ли уме его подружка, но повнимательнее посмотрел на его туповатое лицо, отвисшую челюсть и выкаченные глаза, и передумал. Скорее всего, они из одного сумасшедшего дома.
Но девчонка не унималась.
— Нектарин!.. Не улетай!.. Я — Горгона!.. Ты мне не веришь? Вот, смотри!!!
И на глазах у обоих охотников за головами кожа ее потемнела, заблестела медью, плащ за спиной превратился в мощные перепончатые крылья, а узамбарские косички зашевелились, зашипели и заиграли воронеными чешуйками.
— Это я! Любимый мой… Милый!.. Спустись же ко мне!.. Я тебя так ждала!.. — Мими вскочила и умоляюще протянула к своему кумиру руки.
— Дождалась, — торжествующе улыбнулся герой и взмахнул мечом.
Если бы не прыжок Волка, отбросившего ее прямо в набегавший прибой, быть бы, скорее всего, Нектарину повелителем мира.
Потеряв равновесие, стеллиандр перекувыркнулся в воздухе, но мгновенно сманеврировал и снова кинулся на беспомощно барахтающуюся в воде Мими. Но на этот раз сталь зазвенела о сталь — Сергий был уже на ногах и очень рассержен.
— Уйди… убогий… — сталкиваясь с соперником, превосходящим его по мастерству, Нектарин был склонен к благородству.
— Сам… придурок…
Особенно удачный выпад Серого оставил на девственно-гладкой поверхности щита глубокую вмятину.
— Ах… ты так… Ну, погоди… же…
Заставив Волка кинуться на сырой песок, чтобы не потерять скальп, Нектарин бросил меч в ножны, молниеносно закинул щит на спину и наложил стрелу на тетиву.
— Мими!.. Беги!.. — отчаянно вопя, рванул Серый к затихшей в воде девочке.
Первая стрела ударила в то место, где он только что стоял.
Вторую он разрубил на лету.
Третья пригвоздила плащ неподвижной Медузы к песку.
— Спасайся, дура!.. — подхватив на бегу гальку размером с куриное яйцо, Серый, почти не целясь, запулил ей в Нектарина.
Тот с легкостью увернулся и послал еще одну стрелу — тоже мимо.
— Мими! Преврати его! — выдернув стрелу, удерживающую плащ-крылья Горгоны, Волк рывком поднял ее на ноги. — Он тебя сейчас убьет!..
Справедливость его слов тут же была подтверждена еще одной стрелой, пробившей навылет складки плаща.
Медуза стояла, не шелохнувшись.
— Нет…