– Что ж, мэм, платье хорошее, – начала Эмма после того, как с задумчивым видом завершила осмотр. – Но мне кажется, что оно немного... немного вас бледнит, если вы мне позволите так сказать. Да, пожалуй что так, миссис Фарли. В нем у вас какой-то грустный вид. У вас и волосы светлые, и кожа бледная, а тут еще оно...
Довольное выражение на лице Адели исчезло, и она с гневом посмотрела на Эмму.
– Что же мне тогда надеть? Ведь платье совсем новое, Эмма! И ничего другого, более подходящего, у меня просто нет, что же делать?!
Эмма едва заметно улыбнулась. Она же знала, что в гардеробе Адели найдется, по крайней мере, сотня различных платьев, из которых Адель всегда могла выбрать подходящий наряд. И все эти платья были несомненно красивыми.
– Надо, чтоб оно было немножко более... более... – Эмма запнулась, подбирая нужное слово. Она подумала об иллюстрированных журналах, которые ей давали почитать, с фотографиями последних мод – и это слово сразу вспыхнуло в ее мозгу. – Вам надо что-то более элегантное. И тогда вы всех сразите наповал. Да-да, миссис Фарли. И я знаю, какое платье вам надо.
Подбежав к шкафу, она вытащила платье черного бархата. Это был идеальный цвет, который сможет подчеркнуть прелесть ее белоснежной кожи и блестящих серебристо-золотых волос. Затем Эмма нахмурилась и снова бросила взгляд на платье. Оно было отделано кроваво-красными розами, нашитыми на плече и спускавшимися вдоль всего платья длинной узкой полосой.
– Вот оно! – воскликнула Эмма с полной уверенностью, добавив: – Если я уберу эти вот розы.
Адель в ужасе уставилась на нее, не веря собственным ушам:
– Убрать розы? Да ты не сможешь этого сделать! Только платье испортишь. И потом, без роз оно будет выглядеть слишком безликим.
– Да нет, миссис Фарли, честно вам говорю, мэм. Оно будет только элегантнее. Помяните мое слово. А с тем вашим дивным ожерельем, ну, которое блестит, и с серьгами... Взобью вам волосы а-ля Помпадур, как на картинке в журнале – вы мне его давали на прошлой неделе. Как же вы будете выглядеть в этом платье, миссис Фарли! Просто загляденье...
Адель засомневалась и тяжело опустилась на стоящий рядом стул, обтянутый зеленым сатином. Брови ее были нахмурены. Она нервно покусывала нижнюю губу. Эмма подлетела к туалетному столику, схватила маникюрные ножницы и, не обращая внимания на протестующие возгласы Адели, быстрыми ловкими движениями принялась отпарывать розы.
– Вот поглядите, какое оно элегантное, миссис Фарли! – закричала Эмма возбужденно, бестрепетно срывая одну розу за другой. И она с видом победительницы подняла платье, демонстрируя его хозяйке.
Адель была вне себя от гнева:
– Ты все испортила! – задыхаясь, произнесла она срывающимся голосом. – Я же говорила, что получится безликое. – Глаза Адели горели от ярости: она по-настоящему была сердита на Эмму.
– Примерьте и увидите, как оно вам к лицу. Да еще с вашими чудесными украшениями, – отвечала Эмма твердо, не обращая ни малейшего внимания на взрыв хозяйкиного гнева. – А если пожелаете, могу потом пришить эти дурацкие розы обратно. Только сначала давайте примерим так, как есть. Без них. Пожалуйста, миссис Фарли! – взмолилась Эмма.
Адель молча посмотрела на Эмму с обиженным видом, лицо ее было мрачно как туча, опустив руки на колени, она нервно теребила пальцы.
– Если хотите, я пришью эти розы обратно – и оглянуться не успеете. Буду вас одевать и пришью. Выкиньте это из головы, миссис Фарли, – заметила Эмма успокоительным тоном.
– Ну... хорошо, – ответила Адель с неохотой: чувствовалось, что она немного успокоилась, но все еще дуется.
Эмма удовлетворенно улыбнулась.
– Пока повешу его в шкаф. Не беспокойтесь, миссис Фарли. Сегодня вечером вы будете выглядеть что надо. Уж помяните мое слово. Сейчас пойду и приготовлю вам ванну, мэм.
– Спасибо, Эмма, – ответила Адель вяло. Теперь ее волновал сам предстоящий ужин.
Эмма повесила платье обратно в шкаф и поспешила в ванную.
Адель подошла к туалетному столику и взяла красную бархатную шкатулку, где хранились ее бриллиантовое ожерелье, браслеты и серьги из того же комплекта. Она вытащила ожерелье и приложила его к горлу: сверкающее великолепие заставило ее затаить дыхание. Поразительно! Она совсем забыла, до чего оно прекрасно. Да, теперь она видит: черное бархатное платье будет идеально сочетаться с этим ожерельем. Вероятно, Эмма все-таки была права, выбрав именно его. Адель в восхищении улыбнулась. Сегодня вечером она будет такой неотразимой, что даже Адам лишится дара речи.
15
Уже после полудня, когда Эмма покончила со своими неотложными обязанностями по дому, она вернулась в малую верхнюю гостиную с подносом, уставленным всем тем, что требовалось Адели для дневного чая. Миссис Фарли объявила, что не сможет спуститься к ланчу из-за сильной головной боли и общей усталости. Поэтому Эмма постаралась принести к чаю на этот раз закуску поосновательнее, чтобы госпожа могла подкрепить свои силы перед предстоящим ей вечером важным мероприятием. После того как Эмма стала невольной свидетельницей разговора между сквайром и его женой, она сама увидела, как обеспокоена Адель выбором вечернего платья, и интуитивно почувствовала, насколько опасается хозяйка Фарли-Холл встречи за ужином. Теперь, когда их добрые отношения с Аделью восстановились, Эмма стала считать себя ответственной за состояние своей хозяйки и как могла старалась развеять все страхи и успокоить ее. Адель любила, когда ее балуют, и Эмма намеревалась воспользоваться этой ее слабостью.
Хотя работы у нее в этот субботний день из-за подготовки к торжественному ужину было немало, Эмма все же выкроила время для того, чтобы Адель смогла полакомиться некоторыми из своих любимых блюд, – иначе она попросту не стала бы ничего есть, сославшись на плохой аппетит. На подносе, который Эмма принесла госпоже, лежали сэндвичи с огурцами и крутыми яйцами, сливочные крекеры с пастой из креветок, горячие ячменные лепешки с маслом, вишневый джем домашнего приготовления, бисквиты (кухарка готовила их просто восхитительно) и эклсские слойки. Что касается самого чая, то Эмма заварила любимый хозяйкин сорт. Честно говоря, она не понимала, как его вообще можно пить: ей самой он больше всего напоминал копченую... воду, хотя стоил бешеных денег и специально выписывался из фешенебельного лондонского универсального магазина „Фортнум энд Мейсон”. „Но разве, – думала Эмма, – поднимаясь по лестнице с тяжелым подносом, у этих богатых что-нибудь поймешь? Едят и пьют такое, что просто уму непостижимо”. Сама она любила только простую обычную пищу и не находила ничего привлекательного в замысловатых кушаньях, густых соусах и разных деликатесах. Богатые, как она считала, едят слишком много и в их рационе чересчур много блюд. Ей казалось, что они нажираются, как свиньи. Что же после этого удивляться, что многие из них страдают от несварения желудка, болезни печени и постоянной хандры. Ясно как день, что во всех этих недугах виновато их питание. Она тут же дала себе слово: „Когда я стану богатой, то все равно буду продолжать есть только простую пищу”. И, успокоившись в отношении себя, вошла в покои миссис Фарли.