Читать интересную книгу Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил - Лев Троцкий

Иной, конечно, скажет: никакой вражды нет, офицерство просто хочет остаться «нейтральным» во внутренней борьбе, но оно готово отстаивать страну от внешнего врага.[247] На первый взгляд, это может показаться вероподобным. Но на самом деле, это сознательная или бессознательная уловка.

Борьба против банд Краснова, это что такое: гражданская война или оборона страны? Краснов стремится Дон и Кубань отрезать от России, отрезать нас от хлеба и нефти. При этом он, по собственному своему заявлению, пользуется немецким оружием и открыто призывает германское вмешательство (речь Краснова 14 июля в Новочеркасске[248]). Может ли быть враг более низкий, более отъявленный, чем Краснов? Те, которые не на словах, а на деле хотят отстоять Россию от насилия германского империализма, должны, прежде всего, сказать себе: нужно обеспечить себе тыл, нужно задушить изменника и предателя Краснова.

А чехо-словаки? Внутренние это враги или внешние? Цель их мятежа сейчас совершенно ясна даже для слепцов. Дошедшие до нас французские газеты за прошлый месяц открыто пишут, что чехо-словаки имеют своей задачей заставить «тяжеловесных московитов» возобновить войну с Германией. Мы это знали и раньше. Таким образом, французское правительство, взяв на содержание корпус наших военнопленных, хочет нас силой принудить к войне. Ту же цель преследует и англо-французский десант на Мурмане. Борьба против чехо-словаков есть гражданская война, потому что на чехо-словацких наемников французской биржи опирается русская контрреволюция. Но в то же время, это борьба против иноземного империалистического нашествия. Отказ бороться против чехо-словаков равносилен готовности отдать Россию на распятие англо-французскому империализму, как отказ бороться против Краснова означает содействие германскому империализму. Такова голая истина. Все остальное – софистика и игра в прятки.

Нужно заглянуть еще глубже в суть дела. Девяносто девять сотых офицерства на словах заявляют, что не могут участвовать в «гражданской войне». Однако же, немалое количество офицеров принимает в ней самое активное участие. Прежде всего, напомним восстание Краснова – первое открытое и широкое проявление «офицерской» гражданской войны. Затем следовал непрерывный ряд восстаний казачьего офицерства, ведшего за собой наиболее темную и консервативную часть рядового казачества. Рядом с этим стоят факты еще более позорные. Когда немцы наступали на Двинск и Псков, находились русские офицеры, которые встречали их, как освободителей. Нет никакого сомнения в том, что эти самые офицеры за день до немецкого наступления пространно изъяснялись на тему о том, что они – против гражданской войны, но во всякое время готовы защищать родину от внешнего врага.

Бывший генерал Алексеев работал рука об руку с Красновым. Оба боролись против Советского правительства. Сейчас Краснов, при помощи немецкого оружия, пытается отрезать Россию от Дона и Кубани и взять русский народ измором. Вчерашний союзник Краснова, Алексеев, работает на французские деньги и при содействии вологодских агентов французской биржи устраивает восстания в Муроме и Ярославле.[249] В хвосте у Краснова и Алексеева тащится немало лицемерных противников «гражданской войны». К этому надо прибавить, что кое-кто из этих господ сперва добровольно вступил в ряды Красной Армии, а затем перебежал в ряды чехо-словаков или англо-французского отряда на Мурманском побережье. Это уже офицерская проституция. Иначе назвать нельзя.

Какие же отсюда выводы?

Офицерство воспитывалось в реакционно-монархических взглядах. Революция ошарашила его. Пошли внутренние группировки. Перечислю главнейшие:

Нечистоплотные элементы с подмоченною репутацией попытались быстро примазаться к новому режиму. Вчерашние Распутины и Покровские перекрашивались скоропостижно в большевиков. Об этой нечисти говорить не приходится: она подлежит просто искоренению.

Очень важную, хотя, к сожалению, пока еще немногочисленную группу составляют офицеры, которые, в большей или меньшей степени, поняли смысл революции и дух новой эпохи. Эти офицеры работают сейчас, не покладая рук, над созданием боевой мощи Советской Республики. Требовать от них, чтобы они перекрашивались в большевиков, – нелепо. Их нужно ценить и поддерживать.

Далее следует группа службистов. Они выполняют свои военно-канцелярские обязанности, руководствуясь мудрым изречением: что ни поп, то батька. Ничего примечательного о них сказать нельзя.

Значительную группу составляют прямые, ожесточенные и заклятые враги советского режима, боевые контрреволюционеры, заполняющие кадры савинковских и алексеевских авантюристов. По отношению к ним позиция ясна: с врагами борются, врагов истребляют.

Самую многочисленную группу составляют трусливые враги, озирающиеся, выжидающие обыватели-шкурники, в сущности безразличные к судьбам страны и норовящие отойти к сторонке и в тайне вожделеющие возврата встарь. Вот эти-то люди, не горячие и не холодные, и любят больше всего укрывать свое трусливое ничтожество за фразами о гражданской войне. По существу, это резерв контрреволюции. В области чехо-словацкого мятежа эти резервисты переходят на действительную службу. Там, где власть перешла в руки Советов, они занимаются судачением, показыванием кукиша в кармане и созданием атмосферы враждебности вокруг всех офицеров, которые работают не за страх, а за совесть.

С этим положением надо покончить. Офицерский паразитизм нетерпим, как и всякий другой. Принцип принуждения должен быть здесь применен с двойной силой. Офицеры получали свое образование за счет народа. Те, которые служили Николаю Романову, могут и будут служить, когда им прикажет рабочий класс. Это вовсе не значит, что государственная власть всем им вручит командные должности. Нет, командовать будут те, которые на деле покажут свою готовность повиноваться рабочей и крестьянской власти. На остальных будут только возложены обязанности – без каких бы то ни было командных прав. Бывшие офицеры, стоящие не у дела, весьма склонны проповедовать спасительность дисциплины. Советская власть считает, что наступил момент подчинить суровой дисциплине и фрондирующее офицерство.

«Известия ВЦИК», 23 июля 1918 г.

Л. Троцкий. МАНИФЕСТАЦИЯ БЫВШ. ГЕНЕРАЛА НОВИЦКОГО

(Письмо Начальнику Академии Генерального Штаба)

Бывший главнокомандующий армиями Северного фронта Новицкий в ответ на обращение к нему одного из моих сотрудников по комиссариату ответил телеграммой на мое имя, в которой объясняет, почему вынужден воздержаться от принятия предлагаемого ему поста. Объяснения бывшего генерала Новицкого были оглашены в печати в самый день посылки им телеграммы на мое имя. Смысл заявления г. Новицкого сводится к тому, что сотрудничество военных специалистов должно быть обусловлено доверием к ним и соблюдением гарантий их служебного и человеческого достоинства, на что г. Новицкий, по его словам, в настоящее время не может рассчитывать.

Вопрос о тех взаимоотношениях, которые могут и должны быть между Советской властью и теми военными специалистами, которые призываются ею к делу строительства вооруженных сил Советской Республики, освещался мною в официальных выступлениях, и я не вижу надобности возвращаться к этому вопросу в связи с демонстрацией г. Новицкого, но не могу не обратить внимания на то, что эта демонстрация направлена не против Советской власти, а против тех военных специалистов, которые считают не только возможным, но и обязательным для себя работать над обеспечением обороноспособности страны. То, к чему, по существу дела, призывает всех военных специалистов г. Новицкий своим письмом, опубликованным им в газетах, есть саботаж обороны Советской Республики. Иному толкованию письмо не поддается. Между тем, г. Новицкий состоит профессором Академии Генерального Штаба. Непосредственная задача Академии – воспитывать военных специалистов для формирования Советской армии.

Совершенно естественно, если манифестация г. Новицкого побуждает меня поставить перед вами, как Начальником Академии, вопрос о том, в какой мере призыв к саботажу работы по обороне совместим со званием военного воспитателя.

Л. Троцкий. ОБ ОФИЦЕРАХ, ОБМАНУТЫХ КРАСНОВЫМ

Среди тех тысяч офицеров, которые под командой Краснова проливают кровь русских рабочих, крестьян и трудовых казаков, немало отъявленных врагов народа, матерых контрреволюционеров, но есть немало и таких, которые сами обмануты и теперь с ужасом видят, куда их завел предатель Краснов.

Сперва Краснов призывал к борьбе с Германией и, во имя этого, требовал свержения Советской власти. Он вербовал офицеров под знаменем патриотизма, а под патриотизмом он понимал возвращение российских областей, захваченных германским хищником. Потом он сам перешел в нахлебники и лакеи к императору Вильгельму. Краснов работал рука об руку со Скоропадским, а Скоропадский был только германским урядником на порабощенной Украине. Пал Вильгельм под натиском немецких рабочих и солдат, которые пошли по следам русских рабочих и русской армии. Вслед за Вильгельмом пал Скоропадский. Тогда Краснов немедленно предложил свои услуги, т.-е. кровь трудовых казаков и крестьян, англо-французским разбойникам, которые готовы растерзать на части, во имя своих барышей, любую страну, любой народ, любое государство.