Тапочек на полу не было. Придется идти босиком.
— Принесите Мелани воды, — раздался голос позади меня, явно адресованный получателю с помощью коммуникатора.
Я, не обращая на это никакого внимания, двинулась к раковине. Ноги были невероятно слабыми, голова кружилась, и мне, действительно, стоило немалых усилий дойти до рукомойника.
Включив воду, наклонилась, и припала губами к живительной влаге. Вода показалась мне божественной на вкус, я жадно пила ее, до тех пор, пока воздух в легких позволял делать это непрерывно. С глубоким вдохом я выпрямилась и только сейчас увидела свое отражение.
Кто… это…?
Я тронула тонкими худыми руками свое лицо….
Кто это смотрит на меня?
Черты лица были мне знакомы, но… слишком худое, слишком бледное лицо, темные круги под глазами, волосы, заплетенные в тугую косу были чуть ниже поясницы. Я выглядела так, будто постарела лет на десять!
— Что…, что со мной?! — паника охватила меня. Обернулась и встретилась глазами с двумя поникшими взглядами. — Кто вы такие?! Почему я здесь?! — Посмотрела за их спины, в сторону окна, и затем, на много медленнее, чем хотелось, двинулась к окну. Стоило приблизиться, и я ахнула. — Где мы?! Это не столица!
Вместо привычных шумных эстакад крупнейшего белоснежного мегаполиса, стоял город, усеянный цветными огнями и засеянный множеством хвойных деревьев.
— Мы в Гипфеле, милая.
— Гипфель?
Позади послышался, наверное, уже сотый тяжелый вздох, затем, мужчина встал и направился в мою сторону.
Я резко обернулась, пятясь от него. Он, увидев мою реакцию, замер на мгновение, но затем продолжил движение. Моя спина уперлась в окно, которое стало холодной преградой на пути к отступлению.
Янтарный подошел вплотную ко мне, не оставляя между нами пространства. Я чувствовала его дыхание в области виска.
— Мел…, девочка моя, я так скучал по тебе, — хрипло и очень тихо произнес он. — Тебя так долго не было со мной, мы знали, что ты не будешь ничего помнить, но память вернется к тебе, обещаю.
Я уперлась руками в его грудь, от его близости по моему затылку шли мурашки, не могла сказать, что это было неприятно, наоборот…, мое тело податливо отзывалось на вторжение этого мужчины в мое личное пространство.
Его рука взметнулась к моему лицу, он провел большим пальцем по щеке, затем по скуле, губе…, прикосновения его были невероятно бережливыми, аккуратными, такими, будто он боялся спугнуть. Я посмотрела в его глаза, переполненные нежности, в них было столько тепла и…, он смотрел с любовью.
— Папа! Фу, можно не при мне? Все эти телячьи нежности… просто бее, — раздался голос позади мужчины, полностью выводя меня из ступора.
Янтарный издал смешок, и задрал мое лицо, заставляя смотреть прямо в глаза.
— Я ждал тебя семь лет, Мел. Ты спала семь долгих лет… с того самого дня, — голос его оборвался на этих словах, а взгляд стал жестким.
— Что ты имеешь ввиду? — все складывалось в моей голове в единую картину. Я прикоснулась рукой к лицу, вспоминая свое отражение. Думала, что это наваждение после сна, что мне показалось…. Семь лет.… Я спала семь… лет? Судорожно забегав глазами по нему, ожидая от него ответа. — Говори же!
Он отступил на шаг от меня, я видела, что он сомневался, но вновь подошел, и, взяв за руку, подперев меня и помогая идти, провел к кровати, затем усадил на нее, и так же сел рядом.
— То, что произошло тогда… ты вспомнишь сама, со временем. Эта программа, заложенная в тебя…, Ренессанс, больше никогда не давала о себе знать, разве что…, — янтарный посмотрел на девочку. — Разве что, ее присутствие в твоем организме, да и все произошедшее повлияло на твою… беременность.
— Бе…беременность? — моя рука метнулась к плоскому животу. В голове резко начали восстанавливаться обрывки воспоминаний, которые казались чужими и инородными. Лица, множество лиц, среди которых чаще всего мелькало — его, лицо мужчины сидящего напротив меня. Дюбон… имя, его имя… вертелось на языке…
Он крепко прижал меня к себе.
— Ты все вспомнишь, милая моя. Все будет хорошо, — его губы коснулись моей макушки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы с тобой… были… близки? — робко спросила я, хотя подсознание уже дало мне ответ.
— Да, были — вклинилась в разговор девочка, втискиваясь между мной и … мужчиной. — И я, Анастасия Дюбон, твоя дочь! Приятно познакомиться, мама, — девочка широко улыбнулась, показывая улыбку из молочных зубов, при этом передняя пара резцов отсутствовала. — Папа назвал меня в честь бабушки.
— Стейси! — мужчина сурово посмотрел на девочку. Я же смотрела на нее, раскрыв от изумления рот. У меня есть дочь?! И я ничего из этого не помню?! Когда? Как? Ну «как», я уже догадалась, искоса посмотрев на мужчину. — Я планировал преподнести тебе это позже, когда ты хоть что ни будь вспомнишь…, но терпением наша девочка не отличается, — он взял меня за руки и крепко сжал. — После того как Ренессанс «ушла», ты так и не пришла в себя. До сих пор. Я сразу отвез тебя в Гипфель, тобой занималась Асдис все это время, как и курировала твою беременность. Хвала ее золотым рукам и оборудованию, ты смогла успешно выносить нашего ребенка. Когда срок подошел, тебя благополучно прооперировали. У нас замечательная девочка, первая непрокованная искра к слову, — на этих словах он широко улыбнулся, но потом помрачнел. — Только вот Ренессанс… кое как повлияла на нее… на вас…, пока была в тебе. В общем, она…, мягко говоря, развита не по годам, Ренессанс …
— Ренессанс пропускала через твое тело, мамочка, огромные потоки информации, которые оседали в твоих клетках памяти, скоро ты тоже начнешь все это вспоминать, — перебила отца девочка. — Ну а мне, как говорит папа «не повезло», хотя я, напротив считаю, что «посчастливилось», быть на том этапе развития, когда уже формируются гены, отвечающие в дальнейшем за память, так что львиную долю потоковой информации получила и я.
— Да…, видела бы ты лицо Асдис, когда Стейси спорила с ней по поводу режимов распада Бозона Хиггса, в возрасте трех лет. И она так же утверждает, что ты тоже получила частично эту информацию, и именно по тому, тебе нужно время на восстановление памяти.
— Да, а еще папе оставалось жить 5 лет, знаешь? Но я его спасла. Асдис ломала над этим голову почти три года, а я решила эту задачу всего за пару часов, — девочка хихикнула.
Может мне кошмар какой снится? Я ущипнула себя за щеку. Пятилетний гений вундеркинд — моя дочь… во мне была некая Ренессанс…
— Пока ты спала, мы столкнулись с множеством трудностей. Народ остался без правительства, начались массовые беспорядки, что-то мы смогли преодолеть, что-то нет. Правящие пошли под суд. Сейчас они все находятся в ссылке. Мой отец прекрасно справлялся со всем, начал налаживать отношения между повстанцами и населением полисов, постарался максимально стереть границы между кастами. На сегодняшний день, получилось вполне неплохо. — Янтарный ударил себя кулаком по плечу. — Патрика больше нет, он скончался два года назад. А я, уже два года занимаю его должность. Мне очень не хватает его, его советов, посмотрим, конечно, что из этого всего выйдет. Ладно, милая, мне очень многое нужно тебе еще рассказать, собирайся, мы должны лететь в столицу. Я бросил все дела, сорвался, когда позвонили, сказали, что ты пришла в себя, надо ехать. Стейси, собирайся тоже, поедешь со мной в Бришалот, пусть Асдис пару дней отдохнет от своей заумной ученицы.
Девочка прытко вскочила, подбежала ко мне, и крепко обняла, прижимаясь.
— Я так рада, что ты очнулась, мамочка. Наконец, мы с тобой познакомимся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я нерешительно приобняла девочку, и именно в этот момент, мне на ум пришло имя…
— Клауд…, — нерешительно произнесла я. — Тебя же Клауд зовут, да?
____________________
Прим. автора:
Стейси — производное от Анастейша (Анастасия)