Я сразу же провалилась в хаотичное мельтешение мыслей.
Спустя какое-то время, минуты или часы непонятно, я вновь открыла глаза, и на этот раз наиболее успешно. Меня все так же держали в объятиях, давая мне возможность осмотреться в вертикальном, а не горизонтальном, лежачем положении.
Множество размытых человеческих силуэтов стали проясняться. У лиц постепенно стали вырисовываться более четкие очертания, границы. Голоса стали отчетливее, я даже разобрала пару слов: «осторожно», «навредить».
«Не спешите, пожалуйста, позвольте нам плавно вывести ее».
Кого и куда собрались выводить?
Объятья ослабли, выпуская меня.
Почему-то стало тоскливо и одиноко.
Чьи-то руки коснулись моей кисти и развернули ее. Я пискнула, когда игла проникла под мою кожу. Это была игла, определенно.
«Осторожно».
«Простите, госпожа».
Госпожа…
Значит я была в объятиях женщины.
Не знаю, сколько времени я лежала, пребывая в некой прострации, но оно показалось мне вечностью, прежде чем туманность стала наконец рассеиваться.
— Она приходит в себя! — этот голос я знаю…, вертится на языке имя. Чей же это голос.
— Не налегайте, дайте ей время восстановиться, она еще очень слаба. Прошло столько время…, не хочется все испортить.
Время…
Где-то справа послышался звук. Двери, опять разъехались двери. Шаги, быстрые, мне кажется, что я знаю этот ритм ходьбы…
— Пожалуйста, не надо… — другой женский голос был переполнен тревогой.
Меня подхватили на руки, и прижали к себе. Крепко. Близко. Запах, я знала этот запах. Запах чего-то родного, запах того, что ассоциировалось у меня со спокойствием, безопасностью, домом…
Домом?
Бришалот.
Или нет?
Нет. Точно нет.
А что?
Муравейник?
Почему это слово пришло мне на ум?
В памяти стали всплывать какие-то картинки. Лица, множество лиц, новые места и…, что-то навязчиво крутилось в моей голове. Ответ был где-то рядом.
— Прошу вас, сер. Она только проснулась, я понимаю… вас, но пожалуйста. Мы столько ждали, давайте не будем подвергать ее риску.
Теплые губы коснулись моего лба, рука прошлась по волосам, очень бережливо, дрожаще. Затем умиротворяющее тепло… исчезло, оставляя на месте себя лишь пугающую пустоту одиночества.
Свет неприятно слепил глаза. Щурясь я старалась сфокусироваться хоть на чем ни будь.
Но опять, лишь силуэты…
— Дайте ей отдохнуть, я рекомендую оставить ее одну, дать время, что бы…
— Я никуда не уйду. Оставьте нас, все!
— Но сер…
— Живо!
— Хорошо, но сер, будьте осторожны, у нее может начаться приступ паники, когда она придет в себя…
— Урсула, я не буду повторять больше. И приведи Стейси.
— Как скажешь, брат.
Опять звуки шагов, разъезжающейся двери, а затем обладатель тягучего мужского голоса, сел где-то напротив меня.
Мне не было страшно, наоборот, я была лишь бесконечно рада тому, что он остался тут, со мной.
Но… почему?
— Мел…
Мел? Это я? Это мое имя?
— Ты слышишь меня, милая? — он подошел и вновь сел рядом, притягивая меня к себе. — Я так скучал по тебе, девочка моя. Не представляешь, чего мне стоил каждый день, проведенный в разлуке с тобой.
Он вновь провел рукой по моим волосам, это движение казалось мне невероятно привычным и знакомым. Мужчина зарылся лицом в мою шею и шумно втянул носом воздух даря некий покой.
Мое зрение, наконец, стало восстанавливаться. Мутные черты мужского лица постепенно стали отчетливо вырисовываться. Я неохотно отстранилась от крепкого тела и посмотрела на него. Красивый. Правильные черты лица, и невероятного цвета глаза. Светло-светло карие, даже желтоватые, по цвету напоминающие янтарь. На нем была черная униформа, а на плечах эполеты с красной, семиконечной звездой. Он казался мне невероятно знакомым. Я нахмурилась, задумываясь, спросить ли его о том… кто он, но мое подсознание, явно, твердило мне, что это будет неправильный вопрос.
Он приложил свою шершавую ладонь к моей щеке, провел подушечкой большого пальца по ней, и наклонился, целуя в уголок рта.
Пошатнувшись, я отпрянула от неожиданности, но словила себя на мысли, что подсознательно не посчитала его действие неправильным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ничего не помнишь, да?
Я покачала головой в отрицании.
Из его груди вырвался тяжелый выдох.
— Мы так и думали, — в голосе явно читалась досада. — Все будет хорошо, милая. Главное, что ты вернулась ко мне, — он вновь крепко прижал меня.
Пока он обнимал, я смогла таки оглядеться.
Просторная светлая комната, простая, без излишеств, но современная. За окном открывался вид на город. Мы в полисе…, судя по высоченным шпилям — в Бришалоте. По крайней мере, мне так показалось.
Мужчину, похоже, никак не смущало мое молчание. Что уж говорить, больше всего я удивлялась тому, что принимала и его и происходящее, как нечто обыденное и должное. Он не казался мне чужим. Даже больше, я чувствовала между нами сильную непрерывную связь.
Я мягко отстранилась от него. Он, с пониманием посмотрел на меня и отодвинулся.
В это время двери в комнату разъехались. В комнату зашла девушка…, и, ее лицо казалось мне таким же знакомым, как и мужчины напротив меня. Мысленно я нарекла его янтарным. За девушкой следом зашла девочка, округлое личико, большие голубые глаза, черные волосы. Походка ее была чрезмерно самоуверенной, что выглядело неестественно. Ведь черты лица говорили о том, что ей не больше пяти лет.
Мужчина мягко улыбнулся, при виде девочки, которая в свою очередь, по хозяйски подошла, и запрыгнула к нему на колени. Она с интересом посмотрела на меня, склонив голову набок.
Я выпрямилась на постели, поправила на себе ночную рубашку и откинула с плеча длинную светлую косу.
Девочка сидела спокойно, но взгляд пронизывал насквозь. Она будто ожидала чего-то.
— Не торопись, она может испугаться, — сказал янтарный и погладил девочку
по голове.
— Я была права? — спросила она его.
— Права, — с тяжестью сказал он.
— Не переживай, значит и остальное, скорее всего будет так же, как я прогнозировала. Она не боится тебя, ее не пугает амнезия, она должна помнить тебя на уровне подсознания. Меня-то, ясное дело нет, — девочка хихикнула. — Даже я помню тебя в тот день, папа.
— В твоих таланах никто и минуты не сомневался, девочка.
Почему-то слово «девочка», словно провалилось глубоко внутрь меня, вызывая желание нервно сглотнуть.
— Ну, можно мне уже ей все рассказать? — девочка надула губы и повернулась в сторону своего отца, впервые она выглядела соответствующе возрасту.
— Нет, мы договаривались с тобой…, репетировали много раз…
— Папа! Часть той информации, что владею я, так же владеет и она! Она глубоко внутри нее, но она со временем вспомнит все. Я же говорила, что так и будет. Мы наоборот поможем ей этим все вспомнить. Ну, пожалуйста! Я так долго ждала этого момента!
— Великий марл! — в комнату заскочила невысокая полная медсестра. — Позвольте провести осмотр госпожи, доктор сказал сделать забор крови и…
— Не сейчас, — сказал янтарный. — Дай нам немного времени, потом полноценно займетесь ей.
Женщина замерла, видимо раздираемая в нерешительности чей приказ выполнять, врача или этого мужчины, но в итоге сдалась:
— Как прикажете, господин Дюбон, — робко кивнула девушка и исчезла из комнаты так же быстро, как появилась.
Дюбон…
— Мел, милая. Мне надо кое-что сказать тебе, — сказал янтарный и положил руку на мою.
Я поспешила отдернуть ее и хмуро уставилась на обладателя самых красивых глаз, которые я встречала в своей жизни. Девочка поджала губы, при виде моей реакции, и с досадой покачала головой. Ее такие же черные, как у отца волосы, пружинили при каждом движении. Ее взгляд, который она определенно унаследовала так же от нее, настораживал. Чересчур проницательный, чересчур тяжелый, не свойственный детям ее возраста.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Очень хочу пить, — сказала я. Голос при этом звучал непривычно низко. Голова закружилась, но я смогла сесть на кровати. Янтарный сразу встрепенулся, пытаясь помочь мне удержать равновесие, при попытке встать, но я лишь отмахнулась от него. — Я сама.