— Накануне старта это ни у кого не получается. Потому и сидят в компьютерах, в надежде разобраться с собственными мыслями.
— И как, получается?
Рыжов пожал плечами.
— Как сказать… Мне вот ни разу так и не удалось. Хотя сегодня представиться очередная попытка.
— Странно, — Женя уставилась на абажур.
— Что именно?
— Не знаю. Ведь что-то происходит. С организмом. Это не просто стресс, уж поверьте мне. Это что-то ещё. Вот только я, хоть убей, не могу понять, отчего всё именно так.
Рыжов почесал бритый затылок.
— Может всё дело в количестве?
— В каком количестве?
— В количестве попыток. Нужно пытаться снова и снова — в смысле тянуться туда, к звёздам. Возможно, именно тогда-то пред тобой и откроются поистине новые горизонты.
— Что-то с трудом верится.
— Я ничего никому не навязываю. Если у вас на сей счёт появиться иная точка зрения — так тому и быть, — Рыжов улыбнулся. — Только, прошу, в этом случае, незамедлительно поделиться ею со мной. Интересно, знаете ли.
Женя улыбнулась.
— Непременно. Хотя мне, в большей степени, кажется, что всё рассчитано вовсе не на нас самих.
— О чём это вы? — Рыжов приблизился, буквально навис.
Женя смутилась.
— Не знаю, как точнее объяснить. Ну, все наши мысли, записанные воспоминания, или что-то ещё — не факт, что это всё попытка разобраться именно в самом себе. Вдруг это что-то ещё?
Рыжов нахмурился.
Женя не обратила внимания.
— Вдруг это предупреждение, ниспосланное тем, кто остаётся здесь, на Земле? — Женя осеклась, страшась собственных слов. — Предупреждение, что тьма уже рядом.
Рыжов склонил голову на бок.
— А почему именно тьма?
Женя открыла было рот, но не смогла выдавить из себя ни звука.
«Дура, что же ты творишь?! Ну кто тебя за язык тянет?!»
Рыжов молчал.
Женя почувствовала отчаяние — захотелось, во что бы то ни стало, провалиться сквозь все этажи прямиком под землю! Да так, чтобы обратного пути не было!
Звенящая тишина наполнила собой каждый угол. Сгустившиеся сумерки казались вязким болотом. Сквозь прозрачные шторы таращились звёзды.
«Возможно, на одной из них, за миллиард световых лет от планеты Земля сейчас происходит то же самое. Кто-то прогорел, выдал сокровенное, отчаялся и не знает, как быть дальше. Ведь миры похожи, словно родные братья или сёстры, поэтому резонно предположить, что данное сходство распространяется и на ту проказу, что подчинила себе их тела».
Женя подалась к окну, в попытке уловить нейтральную радиолинию водорода… Но тщетно. Не было даже помех. Хотя, возможно, именно они и были причиной всему.
Женя машинально спросила первое, что пришло на ум:
— Почему вам так не ненавистен Аверин?
Рыжов вздрогнул. Ничего не понимая, уставился на испуганную Женю.
— Что, простите?..
«Ну конечно, пауза затянулась вовсе не из-за того, что он так возжелал услышать ответ на свой вопрос — вовсе нет! Он просто о чём-то задумался. О чём именно? Какая разница».
Женя собралась с мыслями.
— Я поинтересовалась о ваших непростых взаимоотношениях с Авериным. Ведь он вам не нравится — это очевидно. Хотя это, наверное, не моё дело.
— Отчего же, — быстро сориентировался Рыжов. — Я этого никогда не скрывал, просто мало кто желал услышать правду. Аверин катапультировался из падающего истребителя. Это было во время авиа-шоу под Раменским — сейчас уже и не припомню, когда именно. Самолёт потерял управление и стал падать на толпу зрителей.
— Господи!.. — Женя попыталась представить неуправляемый военный самолёт, что стремительно пикирует прямиком на голову застывшим от страха людям, которые даже помыслить не могут, в какую сторону бежать! Хочется просто оказаться далеко-далеко, подальше от сковавшего сознание ужаса! Впрочем, так и получается: после соприкосновения с металлом душа летит далеко: так далеко, что невозможно даже представить.
— Самолёт врезался в землю, — вещал тем временем Рыжов. — Взорвался. Случился пожар. Погибла уйма народа. А эта скотина, вместо того, чтобы до последнего пытаться увести самолёт подальше от аэродрома, просто взяла и катапультировалась! Я не понимаю, как вообще такое ничтожество земля носит! По телевизору показывают: столько хороших людей ежедневно гибнет почём зря — по неосторожности, случайности, глупости, — а этому хоть бы хны! Надеюсь, после смерти ему в чистилище персональный котёл вскипятят.
— Но…
— Что «но»? Вы можете его хоть как-то оправдать? — Рыжов кивнул. — Ну же, попробуйте. Мне даже интересно это услышать, потому что я и сам столько раз пытался реабилитировать Аверина в своих глазах — но тщетно!
Женя пожала плечами. Зачем-то посмотрела на собственные ладони. Скомпоновала пальцы так, словно в них была зажата рукоятка штурвала. Осторожно глянула на Рыжова.
— Но ведь самолёт потерял управление — вы сами с этого начали. Как же его уводить, если он неуправляем?
— Ну, знаете ли!.. — Рыжов повёл массивными плечами и резко шагнул к окну.
Женя с удивлением понаблюдала за перемещением своего гостя — ей, для того, чтобы попасть от кресла к окну, было необходимо совершить шага три-четыре. Рыжов же покрыл данное расстояние всего в один. Будто внезапно исчез и тут же заново материализовался в другой точке пространства — как призрак.
Рыжов откинул шторку, глянул вниз. Видимо не увидел ничего стоящего и снова «вернулся» в номер.
Женя с явным недовольством посмотрел на оставленную меж штор щель. Она не могла сказать почему, но та раздражала. Причём до такой степени, что тело было готово прямо сейчас сорваться с места, чтобы восстановить прежний порядок.
Рыжов прошёлся из угла в угол семимильными шагами, после чего замер напротив Жени и отчётливо проговорил, будто на лекции по основам самопожертвования:
— Знаете, что я вам скажу… Пилот перестаёт быть человеком, как только садится за штурвал самолёта. Точнее он по-прежнему человек, но за явным исключением. В его сознание нет больше понятия «я». Оно блокировано — под пломбой или вовсе утеряно — не важно. Остаётся только позывной и всё. Дело в том, что в небе действуют совершенно иные моральные принципы и устои. На земле, где всяк сам за себя, — спасайте собственную шкуру, сколько душе угодно! — вам никто слова не скажет. Но оказавшись в небе, про себя следует просто забыть. Потому что если и впрямь, не дай бог, что-то случится, сохранить здравый рассудок будет, ох как непросто. Уж поверьте мне — испытал, как говорится, на собственной шкуре.
— Вы тоже теряли управление? — Женя осторожно коснулась взором лица Рыжова — чуть было не вскрикнула, ощутив леденящую волну неприязни, что застилала буквально всё вокруг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});