распахивает парадные двери, и я ухмыляюсь, когда тяжелый дуб ударяется о облицованные мрамором стены, оглушительный ГРОХОТ разносится по всему особняку. Я имею в виду, когда парни выходят на сцену, они действительно выходят на сцену. Я знаю это слишком хорошо. Им особенно хорошо удается войти в комнату и заставить женщину поверить, что ей предстоит пережить самые мучительные моменты в своей жизни.
Ах, сладкие воспоминания.
Едва мы проходим через дверь, как люди, набившиеся в фойе, поворачиваются в нашу сторону с широко раскрытыми глазами и отвисшими от шока челюстями, быстро понимая, что великая битва двухнедельной давности не унесла их жизни, как их всех уверял Джованни.
Я борюсь с желанием крикнуть ‘СЮРПРИЗ’ и просто следую за мальчиками, пока они идут через фойе, и перед ними освобождается дорога. Роман останавливается у двери и поворачивается к гораздо более молодой своей версии, парню, которому, возможно, около двадцати, вероятно, одному из многочисленных кузенов или троюродных братьев — слишком сложно сказать.
— Я хочу, чтобы вся территория была проверена в поисках моего отца. Возьми Тревора и Хулио и сделайте это быстро. Я хочу полный отчет через пять минут.
Парень кивает и тут же разворачивается на пятках, удаляясь, а его пальцы уже сжимают рукоятку пистолета, и несмотря на то, что он всего лишь ребенок, меня охватывает чувство безопасности, и мне становится легче переставлять ноги.
Мы входим в большие двери зала официальных собраний, и я не удивляюсь, обнаружив дедушку мальчиков, сидящего прямо во главе стола, как и в прошлый раз.
Маркус усмехается, не в настроении выслушивать чушь своего деда, и вместо того, чтобы устраивать большую сцену и разбираться с взаимными оскорблениями и убийственными взглядами, Маркус просто достает пистолет и приставляет его к голове деда.
— Не испытывай меня сегодня, папаша. Я не в настроении.
В глазах старика мелькает намек на страх, и когда он смотрит на Маркуса и видит, насколько тот готов нажать на курок, он берет свой стакан виски со стола, опрокидывает то, что осталось, и медленно отодвигает стул назад. Он обходит стол сбоку, занимая место, отведенное для заместителя главы семьи, которым, очевидно, по-прежнему являюсь я, но я не собираюсь драться с ним за это место. Кроме того, я ни за что на свете не отойду от них, чтобы присоединиться к остальным, особенно учитывая, что Джованни на свободе.
Любой из этих мудаков, которые собираются присоединиться к нам в зале собраний, без сомнения, хотел бы заполучить меня в свои руки только для того, чтобы предложить Джованни в обмен на неприкосновенность… или, по крайней мере, на кратковременную безопасность, которую он мог бы им предложить, но все равно не сможет обеспечить.
Остальные члены семьи следуют за нами в зал собраний, быстро занимая свои места за столом, не сводя любопытных взглядов с парней. С нашей последней встречи прошло не так уж много времени, но мне кажется, что я едва узнаю хоть одно лицо. Хотя, я полагаю, это случается, когда парни убивают любого, кто осмеливается выступить против них. Рискованная работа, я полагаю.
— Спасибо, что пришли, — начинает Роман, как обычно беря инициативу на себя.
— В чем дело? — спрашивает дедушка мальчиков, держа пустой стакан в ладони. — Вы заставили нас ждать целый час. Вы полагаете, что можете щелкнуть пальцами, и мы упадем на колени?
Леви бросает резкий взгляд на своего дедушку.
— Это именно то, чего мы ожидаем, — заявляет он. — В тот момент, когда эта семья поклялась нам в верности, их время стало нашим. Тебе нужно, чтобы я напомнил тебе о твоем месте, старик? После того ада, через который я прошел, чтобы попасть сюда сегодня, я был бы не прочь показать на тебе пример.
Роман наблюдает за обменом репликами, прежде чем медленно переключить свое внимание обратно на стол, давая понять, что вопросы его дедушки не стоят его времени.
— Мы не собирались заставлять вас ждать, — говорит Роман. — Однако есть несколько вещей, которые требуют нашего немедленного внимания.
Тихое бормотание разносится по комнате, и достаточно одного ядовитого взгляда Маркуса, чтобы все замолчали. Роман продолжает.
— Те из вас, кто присутствовал на свадьбе моего отца три недели назад, пожалуйста, встаньте.
Все до единого мужчины за столом встают, и их глаза расширяются, — они уже знают, к чему это приведет. Роман собирается что-то сказать, когда молодой двойник и еще двое входят в комнату и встречают тяжелый взгляд Романа.
— Здесь чисто, — говорит один из парней, резко кивая, прежде чем занять свое место за столом.
Роман подождал, пока они устроятся поудобнее и затихнут, прежде чем продолжить.
— Те из вас, кто пытался помешать свадьбе, займите свои места.
Ужас пронзает стол, напряжение в комнате сгущается, и становится почти невозможно дышать.
— Роман, — говорит парень слева от него, несколькими сиденьями дальше. — Ты должен понять, мы думали, что ты мертв. У нас не осталось выбора, и Джованни настоял, что твоя девушка — Моретти.
Все трое моих парней наблюдают за мужчиной, но заговаривает Маркус.
— Итак, ты хочешь сказать мне, Фрэнсис, что если бы я пришел в твой дом посреди ночи и перерезал тебе горло, ты бы не возражал, если бы я взял твою жену как свою собственную?
Фрэнсис не отвечает, но страх в его глазах выдает его мысли по поводу вопроса. Маркус подмигивает.
— Нечего сказать? — спрашивает он. — Ты либо верный слуга, готовый отказаться от своего самого дорого сокровища ради главы этой семьи, либо ты просто чертовски глуп. Что именно?
Фрэнсис отводит глаза, его взгляд упирается в большой стол.
— Ты прав, — бормочет он. — Я прошу прощения. Я чертовски тупой.
— Именно так я и думал.
Роман устает от допроса Марка и продолжает свое расследование.
— Те из вас, кто хотя бы сомневался в намерениях моего отца, займите свои места.
Трое мужчин занимают свои места, — один из них — младший двойник Романа, что заставляет меня задуматься, должен ли мне понравиться этот парень. В конце концов, если у него хватило смелости расспросить Джованни о его намерениях в столь юном возрасте, то он уже доказал, что станет силой, с которой нужно считаться. Учитывая годы и опыт, я уверена, что он будет доминировать в этом мире.
Роман кивает, ему не нравится то, что он видит.
— Последний вопрос, — заявляет он. — Те из вас, кто остался верен своей клятве верности мне и моим братьям и даже подумывал о спасении женщины, которую мы любим, занимайте свои места.
Еще один мужчина занимает свое место, и Роман тяжело