На территории будущей Караганды и Карагандинской области в 1931 году создается Карлаг — Карагандинский лагерь ОГПУ. Его первоначальное название "Карагандинский совхоз-гигант ОГПУ". На территории совхоза-лагеря до его создания живут казахи, русские, немцы и украинцы. Их всех сгоняют с обжитых земель, скот конфисковывают в совхоз. Умершие с голоду валяются по обочинам дорог. На их место пригоняют раскулаченных и выселенных со всех концов СССР.
Летом 1931 года сюда привозят 52 тысячи крестьянских семей и бросают их под открытым небом. Люди живут в ямах, которые сами роют. Погибли все дети до шестилетнего возраста. С 1931 до 1956-го Карлаг примет 2 миллиона человек.
Москва в 1931 году в условиях карточной системы испытывает постоянные перебои со снабжением. С января 1931 года вводится система единого снабжения трудящихся по так называемым заборным книжкам. Жена американского инженера, работающего в СССР, Мэми Уоррэн рассказывает: "Жизнь чрезвычайно дорога. За фунт масла приходится платить 10 долларов, яйцо стоит 50 центов. Но не в этом только дело. Очень тяжела моральная атмосфера. Окружающая подавленность заражает. Советское правительство, кстати, само против того, чтобы американские инженеры привозили в СССР своих жен. Американки, мол, слишком требовательны в отношении санитарных условий и качества пищи".
Катастрофическую нехватку товаров пытаются восполнить открытием государственных коммерческих магазинов, в которых без заборных книжек можно купить масло, колбасу и сыр. Эти магазины москвичи между собой называют "сталинскими музеями". Продаваемые продукты — музейная редкость. Цена такова, что о покупке и думать не приходится.
Капица в 1934-м наблюдает, как эта система отразилась на психологии и работе сотрудников научных учреждений.
Капица пишет жене: "Здесь все халтурят". Он поясняет: "Халтура есть случайный заработок на стороне". Он приводит пример: "В институте работает механик. У него зарплата 200, но дома у него токарный станок. На этом станке по вечерам он нарабатывает 2000, в 10 раз больше зарплаты. Служба в институте ему нужна для соцположения и чтобы покупать материалы, как здесь говорят, "по блату"…Я уверен, Лев Толстой, будь он жив, извлекал бы столько же из своего искусства шить сапоги, сколько из своего пера".
Капица говорит, что халтура дезорганизует работу и это ничем нельзя оправдать. Халтура между тем — это способ выжить и прокормить детей в условиях карточек и дороговизны. Капица — новый человек в СССР.
Он пишет жене: "Те научные сотрудники, которые не умеют работать руками, бесконечно совмещают, читают лекции на любые темы, пишут фельетоны. Коля Семенов как академик имеет жалованье 700 рублей, а статья, написанная за два вечера, дает 200–300 рублей, а журналов много, переделав слегка статью, можно ее пустить несколько раз".
Научный работник тратит собственно на работу только 20 процентов своей энергии. Руководящие работники научных учреждений стараются увеличить свои институты до невероятных размеров, чтобы как-то победить низкую производительность труда.
"Производительность труда в науке очень низкая, ужасающе низкая, в четыре или даже больше раз ниже, чем в Европе", — пишет жене Капица.
Кроме того, работу институтов осложняют выдвиженцы, случайные низкоквалифицированные работники, направленные в научные коллективы для проведения партийной линии.
Капица говорит: "У них страх перед выдвинувшим их начальством. Они обещают начальству все самое большое в мире. При этом у них неприкрытый апломб, искаженное представление о сущности научного творчества".
В 1946-м Петр Леонидович Капица будет по-приятельски давать советы режиссеру Григорию Александрову при съемках фильма "Весна". Именно по предложению Капицы героиня Орловой станет специалистом по солнечной энергии. В открытую сказать, что она занимается атомным проектом, в 1946 году, в самый разгар работы бериевского комитета, невозможно, хотя это очевидно подразумевалось. А персонаж Плятта — это такой привет от Капицы всем многочисленным консультантам в советской науке.
Капица пишет: "Они воображают, что, познав, что дважды два четыре, они могут делать авторитетные суждения". Это Капица пишет в письме как раз в то самое время, когда он обсуждает с Александровым сценарий фильма "Весна", и пишет это Капица не кому-нибудь, а Сталину. В письме от 25 ноября 1945 года по поводу организации советского атомного проекта. Капица уже четыре месяца принимает участие в работе Особого комитета по атомной бомбе под руководством Берии, Вот продолжение этого письма: "Товарищи Берия и Маленков ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Я ему прямо говорю: "Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах", на что он мне возражает, что я ничего в людях не понимаю. Берия, если бы не был так ленив, то, поработав, с его способностями и "знанием людей", несомненно, мог бы потом разбираться в творческих процессах у людей науки и техники.
Быть слепым исполнителем я не могу, так как я уже вырос из этого положения. Прошу вас освободить меня от участия в Особом комитете".
В постскриптуме письма Капицы Сталину читаем: "Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос".
После того как письмо было отправлено Сталину, Берия позвонил Капице. "Надо поговорить", — сказал Берия. "Мне с вами говорить не о чем, — ответил Капица. — Если вы хотите поговорить со мной, приезжайте в институт". Берия приехал. Привез подарок — инкрустированную тульскую двустволку.
В декабре 1945 года Сталин освободил Капицу от работы в атомном проекте. А через полгода Капица снят вообще со всех должностей, которые он занимал. Прежде всего, его лишили Института физических проблем, который был создан специально под него в 1934 году, когда его не выпустили из СССР. Сталин сказал Берии: "Я его тебе сниму, но ты его не трогай". Десять лет Капица будет работать у себя на даче на Николиной Горе, как он говорил, в избе-лаборатории. С оборудованием поможет президент Академии наук Сергей Иванович Вавилов, брат погибшего в тюрьме генетика Николая Ивановича Вавилова.
Вступление Вавилова на этот пост вынужденное: альтернативной кандидатурой ему был Вышинский, фигура однозначно страшная, — и Вавилов согласился, чтобы попытаться сохранить Академию.
Но при этом была выстроена любимая сталинская мизансцена: один брат — гениальный ученый — репрессирован и умирает в заключении, второго ставят на высокий пост во главе Академии наук. И он соглашается. Мизансцена доставляет Сталину особое удовольствие, потому что в ней заняты интеллигентные люди. У Капицы к Вавилову отношение очень сложное. Но Вавилов помогал Капице деньгами из своих президентских. Спас его, когда тот не явился на заседание Академии, посвященное 70-летию Сталина. Встал вопрос об исключении Капицы из рядов Академии. Вавилов тогда сказал: "Первым надо исключить писателя-классика Шолохова, который пренебрегает всеми заседаниями без исключения". Вопрос о Капице был снят.
Президент Академии наук С. И. Вавилов
Как-то раз в начале 1951 года, то есть в период опалы Капицы, Вавилов пригласил Петра Леонидовича с женой к себе в гости на дачу в Мозжинку. Капицы у Вавиловых раньше никогда не бывали. Жена Капицы вспоминает: "Мы не могли понять, почему он нас пригласил и почему он был в тот вечер так беспредельно откровенен в таких вещах, которые вообще друг другу тогда не говорили. Мы великолетно понимали, и он тоже, что дом прослушивается".
Вавилов умер от разрыва сердца через три недели после этой встречи. Ровно в восьмую годовщину смерти своего брата.
Таким образом, в 1946 году в результате торговли между Сталиным и Берией Капица остался на свободе, но был лишен Института физпроблем. Создание института было ознаменовано постановлением Политбюро от 21 декабря 1934 года. То есть постановление принято в день рождения Сталина. Вопрос на Политбюро стоял в максимально краткой форме — "О Капице".
За десять дней до постановления Политбюро Капица направил письмо зампреду Совнаркома Межлауку, в котором сообщил о своей готовности приступить к научной и технической работе в СССР. В этом письме уже нет ни слова о его прежнем желании заниматься биофизикой в лаборатории у академика Павлова.
Дело в том, что за два дня до написания этого письма Капицу пригласили в Москву на заседание президиума Академии наук. Академики уговаривали его возможно скорее приступить к работе по физике. Петр Леонидович на этом заседании даже поставил вопрос о закупке в Англии лаборатории. Здесь же, в Академии, впервые было предложено подыскать квартиру для семьи Капицы. Капица возразил, что резкая перемена климата с лондонского на московский может плохо сказаться на здоровье детей. В ответ была предложена дача в Крыму. В Форосе или около. В Москве обещают жилье в районе Академии наук, в Нескучном саду, в самой здоровой, как говорили, части Москвы.