Глава 29.
Век войны всех против всех
Война шла на планетарном уровне, а действия противников были выдержаны в стиле воспитанников подготовительной группы детского сада, не поделивших песочницу.
А. Свиридов, «Звирьмариллион»
Выжить в условиях перманентной войны всех против всех смогли далеко не все кланы аристократии. Многие дома просто исчезли напрочь. К ним, между прочим, относятся и Ямана, и Хатакэяма. Они ликвидировали друг друга сами.
Были и те, кого ликвидировали «низшие», едва ли не простолюдины. К примеру, дом Токи погиб благодаря бывшему монаху Тосимасе Сайто, который, уйдя из монастыря, стал торговцем маслом. Тосимаса первым делом убил самурая, усыновившего его, с этого и началось его выдвижение. На острове Сикоку возвысился клан Тосокабэ, но он недолго главенствовал, поскольку и сам был сметен.
Резня успешно двигалась дальше.
Новые полководцы — новые битвы
Если кто-то полагает, что трагические события были связаны только с унижением «низшими» «высших», то это не вполне верно. «Благородные» фамилии сами порой показывали пример всем остальным.
Приблизительно в 1490 г. в клане Асикага тоже началась внутренняя резня. Масатомо Асикага, брат жизнерадостного сёгуна, потребовал от своего сына Таты принять монашеский сан. Но юноша еще не насладился всеми радостями жизни, к тому же, вероятно, он не был хорошим конфуцианцем. Семенная ссора завершилась тем, что сын просто-напросто убил отца.
Теперь он был объявлен вне закона, а это значило, что любой самурай мог «строго наказать» преступника, не забыв о его имуществе. Особо прогневался на отцеубийцу некий Синкуро Исэ. (Впрочем, непонятно, кем он мог приходиться сёгунскому клану, что так переживать). Тата был осажден в замке Хорнгоэ и вынужден (вместо наслаждения жизнью) совершить ритуальное самоубийство. А Синкуро Исэ не только удовлетворил свои конфуцианские чувства, но и стал владельцем замка, а заодно — и всего полуострова Идзу. Теперь настал черед сменить фамилию, и он стал владетелем Соуном Ходзё. (Не надо путать его с сиккэнами прежней эпохи, тех давно уже не было на свете, и новый Ходзё никем им не приходился).
Полуострова новому владельцу, принявшему монашество, показалось как-то маловато. Но немедленно выступать с военной экспедицией на восток, в провинцию Сагами, не хотелось: хоть Соун и был монахом, но радости жизни ему, скорее всего, тоже не казались чуждыми.
В результате юноша, унаследовавший эту провинцию, был приглашен буддийским монахом (!) Соуном Ходзё на охоту на оленя. Не вполне ясно, полностью ли нарушил свой статус Ходзё, и пострадало ли хоть одно невинное животное, но вот приглашенный совершенно точно стал его добычей. А вскоре добычей сделалась и вожделенная провинция Сагами.
Правда, монах-убийца не слишком долго наслаждался приобретением, посматривая заодно и на другие близлежащие земли. В 1519 г. он ушел-таки в круг перерождений, предложив своему сыну Удзицуне дальнейший путь завоеваний. Последний воспользовался очередным скандалом в очередном благородном семействе — и занял замок Эдо, расположенный на месте нынешнего Токио. Внук монаха довершил завоевание.
И все же, надо отдать им должное, эти возвысившиеся предприимчивые люди были обязаны своими успехами лишь собственным талантам, а не роду и не положению в обществе. Что ж поделать, если таланты пришлось направить на вещи, выглядящие злодеянием?! А разве не настоящее злодеяние — потомственность аристократов, возвышающихся с младенчества неясно за какие заслуги? Разве жизнелюбец Ёсимаса Асикага, наблюдавший из дворца за пожаром столицы — не истинный злодей?
Нельзя однозначно осуждать тех, кто боролся за возвышение и собственность в ту огненную эпоху. А вот аристократическое государство в годы, когда режим Муромати бился в мучительной агонии, как раз и доказало собственную полную несостоятельность. Но и этот урок истории остался невыученным…
Власть бакуфу оказалась столь незначительной, что со ставкой сёгуна теперь не считался никто. А Соун Ходзё даже почитался за образец удачливости… и доблести.
С. Тёрнбулл приводит отрывок из его завещания сыну, где Ходзё предстает чрезвычайно разумным человеком:
«Должно всегда чтить богов и будд.
Ложись в постель до восьми вечера. Воры обычно вламываются между двенадцатью и двумя, так что, если будешь проводить вечера в пустых разговорах и ложиться поздно, можешь лишиться и ценностей, и репутации. Экономь дрова и свет, которые тратишь, если бодрствуешь допоздна, и вставай в четыре утра.
Прими холодную ванну и прочитай молитвы, а одевшись, отдай распоряжения на этот день жене, детям и прислуге и к шести будь готов приступить к своим обязанностям…
Прежде чем умыться, пойди и осмотри все, от уборной до конюшни и за воротами сада, и там, где надо, прикажи все вычистить.
Не думай, что тебе надо иметь столь же отличные меч и одежду, как у твоего соседа. Пока они выглядят прилично, они годятся. А если влезешь в долги и из-за этого потеряешь независимость, тебя будут презирать.
Когда исполняешь свои обязанности… смотри, чтобы прическа была в порядке.
Упражняться в верховой езде следует лишь тогда, когда свободен от службы.
Если человек хорошо держится на ногах, ему надо только научиться обращаться с поводом…
Лучшие друзья, которые могут быть у человека — это чтение и письмо, а худшие, которых надо избегать, — это го, шахматы, флейта и дудка.
…В литературе и военном искусстве следует совершенствоваться постоянно, что, впрочем, и так ясно. Древнее правило гласит, что грамотность — это левая рука, а военное дело — правая. Ни тем, ни другим не следует пренебрегать».
Как видим, все это достаточно разумно и логично (если не считать пассажа насчет шахмат). И для нашего времени многое бы подошло (особенно в том, что касается отношения к долгам). Стиль этого завещания чем-то неуловимо напоминает «Речи Высокого» из «Старшей Эдды» — видимо. Во всех частях света независимые люди, которых считают «прижимистыми», поступают одинаково.
Больше всего от расчетливого и разумного Ходзё пострадал клан Уэсуги. Но он виновен в этом сам: междоусобная свара никого еще до добра не довела. В 1551 г. Норимаса Уэсуги бежал в Эти го и попросил помощи у своего вассала Нагао Кагэтора. Тот даже согласился ее оказать, но не за просто так. Норимасе пришлось усыновить его, и Кэнсин Уэсуги (он тоже стал монахом, сменив имя) сделался прославленным полководцем эпохи воин. В качестве наследника Уэсуги он даже попытался обуздать Ходзё. Но нашелся другой сосед, с которым можно было хорошенько повоевать.
Сингэн Такэда (он же — Харунобу Такэда до принятия монашества) — еще один из самых заметных полководцев той поры. Первый удар он нанес собственному отцу (вот чем оборачивается вдалбливание в головы конфуцианского принципа «сяо»). Впрочем, опять же, злодейство было лишь ответной обороной — отец хотел лишить его наследства, отдав все младшему брату Харунобу. За что и поплатился — ярких личностей обделять не следует. В итоге его отец не был убит, но оказался в плену, а Харунобу досталась провинция Каи. Затем он попытался захватить соседнюю провинцию Синано, и тамошний владетель Ёсикие Мураками обратился к Кэнсину Уэсуги. И началось великое противостояние.
Пять битв за Синано случилось с 1553 по 1564 гг. (в среднем одно сражение в два года). Поле боя в местечке Каванакадзима при слиянии рек не менялось. Иногда они были тактическими перемещениями войск, иногда случалась кровавая бойня.
И все это по тем временам не удивляет. Поражает иное: эти соперники (кстати, не из «благородных») вели себя по отношению друг к другу с непоказным благородством.
Войска Сингэна находились и горном районе, и жизненно важную соль он мог получить лишь при посредстве Ходзё. А тот во время очередной кампании отказался от сотрудничества. Тогда Кэнсин, узнав об этом, передал соль из собственной приморской провинции, заявив, что Ходзё поступил подло: «Я воюю не солью, а мечом».
Сингэн Такэда прославился и как мудрый и справедливый правитель своей провинции. Опережая время, он отменил такое позорище, как телесные наказания. Понятно, что крестьянам его правление не могло не прийтись по душе. К тому же, он собирал налоги не только с них, но и с подчиненных феодалов, а заодно — и с храмов. Воюя с соперниками, он полагался не на крепости, а на тактические умения. А для этого потребовалась отличная организация войска, и его асигару были дисциплинированными. Вождь позаботился даже о таких вещах, как хорошие дороги и служба связи (понятное дело, курьерской связи, но тогда иной не было ни у кого).