бессвязным бормотанием и он тревожно мычит, словно огорченный тем, что вновь утратил дар речи).
Павел: Хорошо, хорошо, Йорк. Довольно. Остановись… (Остальным). Теперь вы, наконец, убедились?.. Разве Господь станет обманывать своих верных?.. (Приложив палец к губам). Т-ш-ш… Идите сюда. Идите. Идите. (Подойдя к стене и показывая на нее пальцем, едва слышным шепотом). Он здесь. Здесь. Совсем рядом. За этой стеной. (Приложив ухо, несколько мгновений стоит неподвижно, прислушиваясь).
Небольшая пауза.
Мне даже кажется, что я слышу его дыхание. Его ядовитое дыхание, от которого желтеет трава, и замертво падают на землю птицы… (Оторвавшись от стены). Может быть, он тоже стоит сейчас по другую сторону и смотрит на нас, потому что его взгляд может легко проникать сквозь камень и кирпич. Но мы ведь не станем его бояться, правда, Йонас? Не станем его бояться, потому что с нами Господь и Его воинство, которое никогда не даст нас в обиду… Скажи-ка мне, Йонатан, что бы ты сделал с ним, если бы он попался тебе в руки?
Йонатан: Я?.. Я даже не знаю, учитель… (Растеряно). Я бы, наверное, убил его. Ей-Богу, взял бы и убил. Разве он не заслужил этого?
Павел: Конечно, заслужил… Ну, а ты, Йозеф?
Йозеф: Я бы схватил его за горло и душил бы, пока он весь не почернел и его язык не вывалился бы из его поганого рта. (Показывает, как он душил бы Сатану). Вот так! Вот так! Вот так!…
Павел: А ты, Йорген?
Йорген: Я сбил бы его с ног и потом бил бы его ногами до тех пор, пока не отбил бы у него все внутренности, а после стал бы прыгать на нем, пока от него ни осталась бы одна кровавая котлета. (Прыгает).
Павел: Тише! Тише, Йорген. А ты что скажешь, Йонас?
Йонас: Я бы разодрал ему все – лицо, грудь и живот, содрал бы с него кожу, поломал бы руки и ноги, выбил бы глаза, а потом вырвал бы сердце и бросил его нашей собаке. Но сначала я бы заставил его съесть его белый халат.
Павел: Браво, Йонас. Ну, а что скажет наш Йансенс?
Йансенс: Я бы подвесил его вниз головой и оставил бы так висеть до тех пор, пока кровь не потекла бы у него из ушей и глаз… Я где-то читал, что эта смерть считается самой мучительной.
Павел: Никакая смерть не будет слишком мучительной для того, кто предал своего Господа и обрек нас на старость, болезни и смерть, Йансенс … Ты ведь тоже так думаешь, Йансенс?
Йансенс: Конечно, учитель.
Павел: А ты, Йорген?
Йорген: Я тоже так думаю, учитель.
Павел: А ты, Йонас? Ты Йонатан? Ты Йозеф?
Йонас, Йонатан и Йозеф (вместе): Да, да… Я тоже думаю так… Мы тоже думаем так, Павел…
Павел: А теперь скажите мне все вместе. Ты Йорген, и ты Йонас, и ты Йонатан, и ты Йансенс… Скажите мне, дети мои, хотите ли вы снова стать молодыми?
На мгновенье в холле повисает тишина. Все смотрят на Павла, пытаясь понять услышанное.
Бегать, не чувствуя усталости, таскать тяжести, позабыв про отдышку, ничего не знать про бессонницу, забыть про лекарства, процедуры, уколы? Выбросить прочь очки и зубные протезы, позабыть про свои седые волосы и морщины?
Короткая пауза.
Йорген (хрипло): Конечно, мы все хотим снова стать молодыми, Павел. Спроси, кого хочешь.
Йансенс: Спроси, кого хочешь, учитель…
Йозеф: Хотел бы я посмотреть на того, кто не хотел бы этого…
Йонас: Жаль только, что это, наверное, невозможно… Ведь это невозможно, Павел, правда?
Павел: Невозможно?.. А если я скажу вам, что уже сегодня вы станете молоды и навсегда забудете про свою седину и свои морщины?
Небольшая пауза. Все смотрят на Павла, не решаясь нарушить молчание.
Йонатан (неуверенно): Мы будем молоды?
Павел: А разве я когда-нибудь обманывал вас?
Йонас: Ты хочешь сказать, что мы снова будем молоды?
Павел: Да, Йонас.
Йорген: Мы все? Сегодня?
Павел: Да. Вы все станете сегодня молодыми, если только захотите.
Йозеф: А разве мы не хотим? Разве мы не хотим?
Йансенс: Разве кто-нибудь из нас не хочет?
Йонас (восторженно): Вы слышали?.. Слышали? Мы опять станем молодыми!
Йозеф: Мы станем молодыми…
Йорген: Но как же… Как же…
Йонатан: Скажи нам, Павел…
Павел: Тш-ш-ш… Тише. Тише…
Все смолкают.
Вы знаете, что я никогда не обманывал вас и никогда не скрывал от вас ничего. Поэтому вы должны слушать меня и делать все, что я вам скажу, ибо вы слушаетесь не Павла, а самого Господа. Самого Господа, который даст вам вдесятеро больше того, о чем вы Его просите. Который освободит из ада и тебя, и твоих родных, и мать твою, и отца твоего, и братьев и сестер твоих… (Йонасу). Ты помнишь свою мать, Йонас?.. Хочешь снова обнять ее?
Йонас молча кивает и вдруг заливается слезами.
А ты, Йонатан?
Йонатан молча кивает.
А ты Йорген?
Йорген: Да, Павел.
Павел: Йозеф?
Йозеф: Конечно, учитель.
Павел: Тогда будьте готовы пройти сегодня сквозь огонь очищающий, через огненную купель, в которой сгорят все ваши грехи. Потому что здесь, на этом самом месте, загорится сегодня очищающий огонь, который пойдет отсюда по всему миру, сжигая грешников и их города, и превращая мир в одну печь, из которой одни выйдут преображенными, а другие не выйдут уже никогда. Поэтому будьте готовы сразиться сегодня с Дьяволом, как того требует от вас Господь. Ведь если вы хотите стать сегодня снова молодыми, то вам надлежит вернуть себе своими руками то, что Дьявол преступлением отнял у вас и присвоил себе, как свое собственное. (Потрепав Йонатана по плечу). Ну, что ты дрожишь, что ты дрожишь, Йонатан? Ничего не бойтесь, ничего не бойтесь, потому что все волосы ваши давно сочтены, а имена ваши давно уже записаны в Книге жизни… Ах, если бы вы могли видеть, что Господь наш держит в своих руках молот, которым Он сокрушит всех врагов ваших и расчистит пути ваши. Молот, чье имя вы так же хорошо знаете, как и я, потому что имя ему…
Йонас: Павел…
Йонатан: Павел…
Йорген: Павел…
Йозеф: Павел…
Йансенс: Павел…
Йорк негромко мычит.
Павел: Да. Потому что имя этому молоту – Павел… (Поманив к себе присутствующих, едва слышно). А теперь идите сюда, и я расскажу, что вам предстоит сегодня сделать, исполнив Божью волю и став орудиями Его славы… Идите ко мне ближе, ближе…
Присутствующие подходят и кольцом окружают Павла. Какое-то время слышится только невнятный шепот, затем свет медленно гаснет и сцена погружается во мрак.
Картина девятая
Иерусалим. Декорации второй картины – внутренний дворик дома. На циновке сидит Петр, погруженный в какие-то подсчеты, которые он совершает с помощью лежащих перед ним мелких камешков. Иногда он что-то пишет мелом на полу. Во дворе появляется Йоханан. Неслышно пройдя мимо Петра, он останавливается за