не очень нормальные. А нормально – так. Именно так.
И хотя бы она не хихикает, как Алехандра, а в открытую позвала и ждёт с достоинством. Совсем другое дело.
Перед мостом через огненный ров он замедлил шаг, а потом и остановился, и она с удивлением обернулась. Впрочем, не разозлилась, увидел он со смесью беспокойства и облегчения: только усмехнулась и убрала волосы с его лба жестом, который, может быть, считала нежным, но Ксандер ощутил хозяйским.
– Пойдем, – сказала она так, будто всё было ясно и уговорено, и положила всё ту же руку на его всё ещё машинально подставленное запястье.
– Куда? – вырвалось у него.
Она снова усмехнулась.
– Ко мне, конечно, глупый.
Ксандер сглотнул, надеясь, что это было не очень заметно, хотя судя по этой её усмешке, она мало что упускала. Может, кто другой (перед его мысленным взором тут же всплыл Адриано и заодно галантный Мигель) и получал всякие… такие… приглашения ежедневно, или (он почувствовал, что краснеет) еженощно, но он, Ксандер, как-то привык к меньшей откровенности от девочек. Нельзя сказать, что он никогда не желал большего – особенно в последние пару месяцев – но сейчас, послушно идя рядом с нимало не смущенной Летисией, он был готов от этого желания отказаться хотя бы до конца года. А то и следующего тоже, для верности.
За те недели, что он не видел Башню Огня, более привлекательной она не стала. Только в этот раз на мосту он шел не посередине, отгораживаемый с обеих сторон Беллой и Одилью, а почти по краю, потому что Летисия шла так, будто ровно по центру для неё была прочерчена линия. У дверей их встретила пара любопытных саламандр, но – хоть какая-то радость – подвергнуться их изучению Ксандеру не пришлось: Летисия не нуждалась в привратниках.
Внутри, в отличие опять же от прошлого его посещения, было тихо: никаких шумных плесканий в источнике и перекрикиваний. Где-то из глубин башни доносилось тихое урчание, словно там возился какой-то большой зверь, а то и не один; должно быть, и в эту ночную пору там кто-то корпел над экспериментом, но, видимо, не собирался никому мешать. Даже саламандр внутри было почти не видно.
Летисия в пропитанном серным запахом и подземным теплом дворе задерживаться не стала. Повинуясь нетерпеливому пожатию её пальцев, Ксандер стал подниматься рядом с ней по лестнице, между капающих горящим маслом факелов, стараясь не сильно ёжиться. В конце концов, ему действительно в следующем году тут жить…
– Сюда.
Жилые апартаменты тут тоже отличались от нежно-пастельных тонов Башни первого курса как… огонь от воды, лучшего сравнения на ум Ксандеру в тот момент не пришло. Здесь царили цвета самой нелюбимой им стихии: красный, оранжевый, кроваво-бордовый, а пологи кроватей завешивал не лёгкий голубоватый лен, затканный серебром, а подхваченный тяжёлыми золотыми кистями бархат, зловеще переливавшийся в мерцании свечей.
Да, следующий год будет пережить трудновато, подумал Ксандер, обозревая всё это великолепие, живо напомнившее ему замок Альба.
– Ну что же ты, принц?
Исабель это слово произносила с небрежностью, будто кличку, и при этом всё же гордо. Летисия произнесла его… с удовольствием, будто пробуя на вкус название игрушки, которую захотела – и получила. За то время, что Ксандер изучал комнату, она уместилась на изящной резной оттоманке, и теперь глядела на Ксандера совсем снизу вверх. С такого ракурса особенно выгодно выделялся вырез в её кожаном корсаже – Ксандер даже отвел глаза, настолько выгодно это было, и сосредоточился на небольшой её ножке, которую она изящно выставила из-под пены юбок.
– А ты скромный, – задумчиво сказала она, когда он промолчал. – Мне это, пожалуй, нравится.
Ксандер внезапно ощутил злость. А чего она ожидала? Что он упадет к её ногам? Или бросится целовать, как в глупых романах? И вообще, чего он так волнуется? Ну да, Башня Огня – не самое приятное место, но он вообще здесь оказался потому, что сработал его приворот, а значит, что бы она себе ни воображала, но хозяин положения – он!
С новоприобретённой уверенностью он тоже опустился рядом на оттоманку – тем более что она приветливо оставила ему место явно с этим расчетом.
– Это вы звали меня, донья Летисия, – сказал он твёрдо, но памятуя про иберийскую учтивость. – Вы же хотели что-то мне сказать.
Она чуть прищурилась.
– А ты, похоже, неглуп, – заметила она после небольшой паузы. – Во всяком случае, не одурел от моей благосклонности. Это хорошо. Это даже… многообещающе.
И снова потянулась к его волосам. Ксандер сдержался и дал ей их погладить, не отстраняясь – в самом деле, ещё подумает, что он тут монах какой.
– Что ж, поговорим, – кивнула она и отвела руку, когда и поощрения он не проявил. – Скажи мне, Ксандер ван Страатен, фламандский принц: что бы ты сделал, чтобы освободиться от власти Альба?
Это в тех самых романах, обнаружил тут Ксандер, в подобных случаях у героя наступает «трепет», и очень это трогательно звучит – только ощущается совсем не так: ему показалось, что его охватил озноб, а в животе что-то задрожало, как желе. Но это было совсем не противно, а скорее волнительно. Вот оно! Она сама заговорила!
– Что вы имеете в виду?
Она улыбнулась.
– Как ты знаешь, наверное, в моем роду знают много тайн. И умеют их хранить – но и использовать в нужных обстоятельствах. Может быть, и для тебя что-то найдется?
– Я мало что об этом знаю…
– Разумеется.
– … разве что слухи, – продолжил он упрямо, смягчив это как мог почтительным наклоном головы, когда она подняла бровь. Кажется, это её удовлетворило. – Про пророчество, и что оно имеет отношение ко…
– Ах, это! – Она небрежно повела рукой, отчего ему сразу вспомнилась её тетя, донья Инес, у которой это движение выходило как-то… менее нарочито. – Да, что-то такое было, что-то про сердце и любовь…
– Солнце.
– Солнце? – она подняла бровь. – Нет, я про артефакт, про Сердце земли. Madre de Dios, Ксандер, ты у Альба вырос же, не говори, что не знаешь! Это несчастное кольцо у них на половине портретов, думаю.
– Кольцо, – повторил он.
– Конечно, кольцо с изменчивым камнем.
– А вы его видели?
Перед его глазами как вживую встал окованный железом ларец, и в нем – пульсирующий багровый камень. Был ли он вставлен в кольцо, Ксандер хоть убей не мог вспомнить: за яростным свечением камня оправы он бы не заметил, пожалуй, тем более что кольца часто утапливают в подушку. При нем цвет камня не менялся,