Поэта облик отразился.
Но и сегодня, как тогда,
Свежа во озере вода,
304
Где лик Его с Природой слился.
ВЕСНА (февраль 1994 год)
Снега сошли. И Сороть обнажила
Голубизну своих очей.
О, Пушкин мой, таинственная жила
Реку любви и день соединила
Во глубине невидимых ночей!
***
Какой простор, какая синева,
Какая глубь сквозит, какая тайна
В тебе, о, Сороть! Ты, конечно, не Нева,
Но ты всегда, как женщина права,
И как любовница случайно-неслучайна!
Вбирала ты и ветра перехлёст,
Стремленье лодок, рассекавших волны,
И грустный взгляд Поэта, мысли полный,
Вела на луг, привольный и просторный,
Построив радугу до Неба – к Богу мост!
ДУБ УЕДИНЕННЫЙ
Он крепок, строен, как Поэт.
Его кудрями дышит крона.
Ему без мала триста лет.
Живи, мой дуб уединённый!
В Михайловском Пушкин слушал сказки няни Арины Родионовны, записывал их: «Что за
прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»
БАБУШКЕ АРИНЕ
Ромашки в глиняном кувшине,
Рушник обвил иконостас.
И в память бабушке Арине
Перо, глядящее на нас.
Наливки, снадобья, варенье –
Всё это – плод её забот,
Как чудное стихотворенье,
Озвучившее небосвод.
Но не сравним ни с чем тот Мир,
Который открывал нам пир –
Полёт фантазии свободный,
Неудержимо благородный.
305
В каких мы странах ни бывали,
Каких чудес мы ни видали!
Перо, схватив любую тему,
Любой Аринушкин рассказ
Мгновенно превратив в поэму,
Как лот, как бот, как ватерпас
Вело под звон колоколов,
Где каждый весел и здоров!
И вновь с балкона легендарного домика видна Сороть. А на балконе, на круглом столике
кем-то оставлена веточка сирени.
Небрежно брошена сирень
На старый столик на балконе.
Здесь простирала каждый день
Его тоскующая лень
Свои прозрачные ладони –
Обнять простор родной реки,
Чьи очи, словно васильки,
Ему мерцали сквозь берёзы.
И поэтические слёзы
Его спасали от тоски!
Ещё в 1819 году, двадцатилетним, Пушкин написал, обращаясь к невидимому хранителю
дома:
ДОМОВОМУ
Поместья мирного незримый покровитель,
Тебя молю, мой добрый домовой,
Храни селенье, лес и дикий садик мой,
И скромную семьи моей обитель!
И, возможно, от имени этого самого Домового пришли стихи в альбом Свирели в 1994
году, когда она мысленно вопрошала: Как же теперь обитель Пушкина будет жить без Хранителя?
ОТ ДОМОВОГО
Его любви хранитель строгий,
Я берегу Его печаль.
И, верьте, неизбывно жаль
Мне этот домик одинокий.
Но есть небесная обитель,
Где наш прекрасный небожитель
Объемлет сердцем и рукой,
И поэтической строкой
И дом, и лес, и свод Небес,
И Сороть, верную подругу,
Сквозь ветры, ночь, мороз и вьюгу…
О, нежность вещая, нет слов!
Здесь всё впитало вдохновенье
Его Души и явь и снов
Непреходящее значенье,
И взлёт мечты, и взмах пера,
И взора синь, и мощь таланта,
И трель того же музыканта
Михайловского соловья!
306
ПЕСНЯ СОЛОВЬЯ
Однажды в день Рождения Поэта Свирель решила задать вопрос псковскому соловью:
Скажи мне, псковский соловей, о чём поёшь?
О чём поёшь и снова чистишь перья
Легчайшей песней древнего поверья?
Псковский соловей:
Пою о тех, кто жил в краях, где эта песня
Звучит легчайшей трелью о любви,
Несёт в себе чарующие вести
Свирель:
Скажи мне, соловей, что видишь ты, что слышишь,
Чем ты сердце наполняешь?
Встречаешь ли Его иль провожаешь –
Певца иной и здешней стороны?
СОЛОВЕЙ
Соловей:
Я Пушкина пою – Его свеченье
Разлито в в травах, Небе и реке.
И скромное своё предназначенье –
Хранить тот звук, дыханье и реченье
И передать, как нежность и прощенье
Простому сердцу и родной руке,
Я выполню в полёте, налегке.
Я стих пою, пропитанный ветрами,
Что помнят гения, Его просторный шаг,
Его крылатку, кубок, свет во храме,
Всё, что с другими дивными дарами
Оставил Он –Учитель, Бог и Маг.
Мои рулады – сердца клокотанье,
Ретивого Небесного огня,
Поэтово неровное дыханье,
Впитавшее Россию и меня.
Я часть Души, великой, незабвенной.
Я бесконечен как Земля и Свет.
Во мне живёт и царствует Поэт
Во всей своей натуре откровенной.
Моих колен бессчётные рулады
Разнообразны, как дыханье нив.
Во мне Сам Пушкин, память сохранив,
Высвечивает трель земной отрады.
Я есть доверенный посланник светлых муз,
Связующих бескрайние просторы
Вселенских тайн и времена и хоры,
Означивший бессмертия союз.
Я сам, хотите верьте, – Аполлон,
Явившийся в обличии скромнейшем,
Передающий Родине поклон
И стих о мудром, нежном и светлейшем.
307
О, как воспеть и глубже и звучней,
Чтоб голос мог вобрать паренье тяги
Любви вселенской, тянущей к бумаге
Перо и сердце, полное отваги
И выпускающее розовых коней?!
Пушкинский заповедник стал воистину Колыбелью Поэта, как назвал его первый нарком
просвещения А. В. Луначарский.
И в наши дни мы слышим поэтические пушкинские строки, которые звучат в самом
сердце Пушкиногорья:
КОЛЫБЕЛЬ
Ты колыбель бессмертных тем,
Времён очаковских и вечных,
Серьёзных, смелых и беспечных,
Словесных формул, теорем,
Ты дух возвышенно свободный,
Навечно сбросивший ярем,
Владеющий стихией водной
И поэтической мечтой,
И всей зелёной красотой,
Где дышит вольно дух народный.
Ты колыбель мечты и света,
Рождённого в Душе моей
Движением зимы и лета,
Весенних и осенних дней,
Сияньем глаз, нежданных встреч,
Мятежных дум, теснящих речь
В пути, в тени кабриолета,
Где рядом губ её и плеч
Магнит, не терпящий рассвета, –
Всё, что дано на Свете этом
В Душе безвременно беречь…
С БОГОМ
Я всё объял единым взглядом:
И лес, и дол, и сухостой. –
Мой мир – и сложный и простой,
Где я всегда был с Богом рядом.
Мой Бог всегда в меня входил
Движеньем Солнца и ветрил,
И дуновением зефира,
И лёгким веяньем эфира,
И шёпотом ночных светил.
И упадал на лист бумаги
Стремленьем дерзостной отваги,
Рождая бег моей строки
Повиновением руки.
Во дни торжеств, когда вся страна собиралась в мыслях своих в этот укромный уголок
Родины, чтобы поздравить Поэта с очередным юбилейным днём, из уст гостей, именитых и
простых, не раз звучали слова о том, что Пушкин был и остался нашей весной, зарёй детства
России, певцом света, добра и содружества.
308
НАША ВЕСНА
Да, Он был нашею весной,
Благоуханный чудный Гений,
Расцветший в час поры ночной
России, ждущей озарений.
Он стал хозяином владений
Сокровищ сердца и ума.
Чтут континенты и народы
Певца надежды и свободы.
И чтит религия сама.
Пушкинская элегия «Вновь я посетил…» у каждого из нас вызывает свои воспоминания
и ассоциации.
Это не только думы о нашей собственной жизни. Пушкин побуждает к размышлениям о
Родине, о её прошлом и грядущем.
ВСЁ – В ЕДИНСТВЕ
Воспоминаний рой неспешный
Влечёт поток бессмертных дум.
И опыт весь наш, здешний и нездешний,
Всё, что могли вместить Душа и ум.
У каждого тот опыт свой и общий.
Он влит в единую российскую судьбу,
Вобравшую и радость и борьбу,
На что уж сердце робкое не ропщет.
И боль, и тьма, и казни, и бесчестье
Уходят в прошлое. Лишь остаётся свет,
Тот свет, которым озарён Поэт,
Поклонник творчества, певец любви и чести.
И вся палитра красок и мерцаний,
Каким наполнен наш чудесный Мир,
Он отразился в Нём – в единстве отрицаний
И в тождестве побед, взошедших на Памир
Возвышенного царственного чувства
Божественного Гения искусства.
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА
ПУШКИН И МОСКВА
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПОЭТА
6 ИЮНЯ 1799 г.
Июньский день был чуден и велик:
С Небес смотрел Христа пресветлый Лик,
Зерцало вод улыбку отражало.
Слегка тумана марево дрожало,
Готовя омовенья покрывало
Дитяти – Гения Земли, Руси моей.
Тотчас в домах умолкли разговоры,
Зато в садах запели птичьи хоры,
И, вторя им, защёлкал соловей.
Свирель, 2016, февраль
ОДА ПСКОВСКОМУ СОЛОВЬЮ