– Иисусе милосердный, – пробормотал Карл и поспешил к Дуайту.
Тори перестала вырываться из рук Кейда, а Карл тем временем стал завязывать своим носовым платком пострадавший глаз Дуайта.
– Это он убил Хоуп и других. Это он убил мою мать.
– Говорю вам, что она спятила! – заорал Дуайт. – Она не может смириться с тем фактом, что это дело рук ее отца.
– Мы вас сейчас отправим в больницу, Дуайт, а потом со всем этим разберемся.
И Карл оглядел Тори.
– Вы ранены?
– Нет, я не ранена. Но вы не хотите мне верить. Вы не хотите поверить, потому что жили бок о бок с ним все эти долгие годы. Но это сделал он. – И она взглянула на Кейда: – Прости, ведь это твой друг.
– Я тоже не хочу тебе верить. Но я верю.
– Знаю, – и она выпрямилась. – Револьвер, из которого он застрелил мою мать, спрятан на чердаке его дома под стропилами с южной стороны.
Тори осторожно потерла горло там, где его пальцы оставили метку.
– Ты совершил большую ошибку, Дуайт, дотронувшись до меня. И надо бы тебе было не распространяться так о своих ощущениях и придержать свои мысли.
– Она врет. Она сама подложила туда револьвер. Она сумасшедшая.
И он споткнулся, когда Карл рывком поставил его на ноги.
– Кейд, мы же дружили всю нашу жизнь. Ты должен поверить мне.
– А ты должен поверить мне: если бы я успел примчаться сюда раньше, то ты был бы уже мертв. Поверь мне. И запомни.
– Придется вам поехать со мной, Дуайт. – Карл защелкнул на его запястьях наручники.
– Что вы делаете? Какого черта? Вы больше верите этой сумасшедшей, чем мне?
– Если револьвер окажется не там, где она говорит, или если он другого калибра, чем тот, из которого были застрелены полицейский и миссис Боден, я принесу вам свои извинения. Идите со мной. Мисс Тори, вам самой не помешало бы показаться врачу.
– Нет, – и она вытерла кровь со рта тыльной стороной руки, – я еще не закончила дело, ради которого сюда пришла.
– Ну так идите, – сказал Карл, – а я обо всем позабочусь. Мисс Тори, я попозже загляну к вам.
– Она спятила! – снова выкрикнул Дуайт и продолжал кричать, пока Карл вел его к автомобилю.
– Он оскорбился, – и Тори истерически рассмеялась, прижав пальцы к глазам. – Он чувствует себя оскорбленным, и для него это важнее всего. Он оскорблен, что с ним будут обращаться как с преступником. И это сильнее, чем ненависть и похоть.
– Я во второй раз едва тебя не лишился. Будь я проклят, если такое случится опять.
– Ты мне поверил. Я чувствую, как тебе было больно, но ты мне поверил. Я выразить не могу, как это для меня важно. – И она крепко обняла Кейда. – Ты его любил. Извини.
– И даже не подозревал, какой он, – горестно сказал Кейд, – если бы можно было вернуться в прошлое…
– Но мы не можем. И мне много пришлось пережить, прежде чем я это поняла.
– У тебя все лицо в ссадинах. – Кейд нежно коснулся ее щеки губами.
– Ну ему досталось гораздо больше. – Она положила голову ему на плечо, и они тихо пошли по просеке.
– Я побежала, и вдруг я почувствовала в себе яростное желание жить. Ему не суждено было на этот раз выиграть, загнать женщину, как лиса загоняет кролика. На этот раз ему предстояло узнать, что это такое – поражение.
Кейд знал, что он никогда не забудет и что всегда мысленным взором он будет видеть то, что представилось глазам: Тори с окровавленным лицом вцепилась, как кошка, в Дуайта, и его руки, сжимающие ее горло.
– Он будет все отрицать, – сказал Кейд. – Он наймет адвокатов. Но ничего не получится.
– Да, можешь положиться на агента Уильямс. Она завяжет его узлом. Бедная Лисси, – и Тори вздохнула, – как ей теперь жить?
Тори остановилась и стала собирать рассыпавшиеся из корзины цветы. Огонь в костре догорал, и угасающие его стрелы пронзали нависшую тень.
– Я в другой раз приду сюда с Фэйф. А сейчас мы побудем здесь вдвоем, ты и я.
И вместе они дошли до берега реки.
– Мы любили Хоуп и всегда будем ее помнить.
И Тори бросила в воду цветы.
– Наконец-то, Хоуп, я могу проститься с тобой как подобает.
На щеках у нее блестели слезы, когда она повернулась к Кейду.
– Я бы хотела завтра утром, в саду, в платье моей бабушки, выйти за тебя замуж.
Он поцеловал ее руку.
– Ты этого действительно хочешь?
– Да, хочу. Очень-очень хочу. И мне хочется полететь с тобой в Париж и сидеть за столиком уличного кафе и пить вино, и любить тебя на рассвете. А затем я хочу вернуться сюда и строить нашу с тобой жизнь.
– Мы ее уже строим.
Он притянул ее к себе.
Сквозь ветви на них скользили тонкие лучики солнечного света. С моха капало после дождя.
А по реке, тихо покачиваясь, плыли яркие цветы.