в этот раз детей будут привозить несколькими партиями и их окажется чрезвычайно много.
В эту эпидемию заразилось гораздо больше людей, чем когда-либо, и связанно это было в первую очередь с тем, что превалировала лёгочная форма чумы. Если раньше поражались в первую очередь лимфоузлы — и это было сразу заметно, то при лёгочной форме человек долгое время не замечал болезнь, десятки дней ходил покашливая, разнося заразу и только затем надувались лимфоузлы, появлялись кровавая мокрота и язвы на теле.
Среди заразившихся взрослых выживали пять человек из десяти, а вот среди детей, выживало только двое из десяти, если, конечно, не получали помощь Древоходцев.
В самом Либорге ситуация также стала напряжённой, в основном за счёт приезжих, но до катастрофической ей было ещё далеко.
В закрытых чёрных фургонах городские районы объезжали Древоходцы-целители в сопровождении стражников. Стражники окружали дома, а Древоходцы заходили вовнутрь и осматривали всех подряд и, если человек был здоров, на тыльную сторону ладони ставили специальную, несмываемую печатью, если возникали сомнения, то сажали в фургон и отправляли в карантинные бараки. А когда сомнений, что перед тобой заболевший не было — отправляли на «чумной» остров.
При отказе пройти в фургон, имели право застрелить не подчинившихся, правда, при условии, что отказавшийся не дворянин.
Слухи о таких расстрелах «на месте» будоражили весь город.
Костуш однажды столкнулся в городе с Ильхомом — Древоходцем из его школы. Выглядел тот неважно: очень устал от мотаний по городу, от истерик людей, отправляемых в карантин, помимо, очень переживал за родных проживающих в том самом городе-порте Райме, откуда и пошла эпидемия.
У него Костуш и спросил, насколько слухи о расстрелах правдивы. Ильхома ему и рассказал: для того, чтобы облегчить себе работу, некоторые нерадивые Древохлдцы приезжая в очередной городской район стреляют из выданного им пистолета в воздух. Выгода получается двойная: подумав, что кого-то из соседей за отказ ехать в карантин уже убили, остальные послушно садятся в фургон, а ещё выстрел является сигналом для тех, кто боится осмотра — такие, услышав выстрел, сразу прячутся по щелям, или убегают, тем самым уменьшая Древоходцам-целителям работу.
Только вот человеку, не имеющему на руке печать о прохождении осмотра, опасно появляется на улице — могут задержать и сразу отправят в карантин.
Костуша поселили в казарме в закрытой зоне. Эту зону ещё называли «чумной», или «чёрной». Одним своим краем она выходила к реке, а другим к дороге, тоже названой «чумной».
Чумная дорога связывала между собой пять Волшебных полян, находящихся в центре. С этих пяти центральных полян, прыгали с заражёнными детьми к полянам, расположенным по краям и называемые чистыми.
Невысокий забор с предостерегающими надписями и изображениями черепа, огораживал чумную дорогу с обоих сторон.
Пока баржи из княжеств ещё не подошли к Либоргу, Древоходцы, способные прыгать с детьми, загружены были не очень сильно и у Костуша после прыжка появилось несколько часов свободного времени. Он решил забежать к себе домой на Парусную улицу и забрать одеяло.
Казённое одеяло, под которым он спал в казарме, было слишком тонким и под утро Костуш замерзал. Заодно хотелось прикупить что-нибудь мясного из еды и сладостей к чаю. Их кормили вдоволь, только достаточно однообразно: каши да всевозможная рыба.
Стоило ему пройти пригород, его остановил отряд городской стражи.
Костуш впервые увидел «чумную» экипировку на стражниках. Если маска «чумного доктора» в Европе 16–17 веков больше напоминала птичью голову, то в городе Либорге у маски имелся хобот, и стражники походили в них на каких-то дефективных слоников.
Костуш увлёкся, рассматривая противочумное облачение, и не сразу среагировал на заданный ему вопрос, да и слова, произнесённые из-под маски, звучали искажённо.
Удалось разобрать, что они требуют показать печать на руке. Костуш стал объяснять: он Древоходец и никакие нарисованные печати на его коже после перехода не удержаться, разве только сохраняется специальная печать ученика целителя на предплечье, — вот её он может продемонстрировать.
Старший отряда ответил: «Нет печати на руке надлежащего образца — будете отправлены в карантин!».
Спорить Костуш больше не стал: вина его была очевидна — не удосужился узнать, как передвигаться по городу.
Двое стражников повели Костуша к району, где в это время проверяли жителей домов, выявляя больных, и где сейчас стояло два чёрных фургона, в одном из которых заражённых отправляли на чумной остров, а на другом в карантин.
Один из конвоиров предложил, дать им серебрушку, и тогда они не станут закрывать его в фургоне, а постоят, подождут пока выйдет Древоходец-целитель, — тот сможет осмотреть Костуша и сразу поставить печать.
— Я же после перемещения! — ответил Костуш. — Нельзя с деньгами перемещаться — пропадут.
— Тогда, извини, за бесплатно торчать здесь с тобой никто не будет — давай-ка в фургон.
Только вот засунуть Костуша в воняющий хлоркой фургон не удалось: в этот момент из дома неподалёку вышли опять же стражники в чумной защите, сопровождавшие двух заражённых — молодого парня и пожилую женщину.
Приотстав на несколько шагов, за ними шёл целитель — это и был тот случай, когда Костуш встретился с Ильхомом, своим соученик по школе.
Печать на руку Костуш, понятно, получил сразу.
После короткого разговора, попрощавшись с Ильхомом, Костуш направился к своему дому.
По дороге ещё несколько раз задерживали патрули и осматривали свежую печать на руке.
Добравшись, наконец, до своего дома, Костуш открыл калитку и просто застыл поражённый увиденным: почти весь двор был заставлен армейскими палатками, а рядом суетились десятки людей: мужчины; женщины; дети.
Костуш слышал, что снять жильё в Либорге сейчас очень дорого, сдаются даже места во дворах, и поначалу было решил, что его сосед Волит таким образом хочет подработать, сдав беженцам участок вокруг их дома.
— С таким количеством людей, наш сортир скоро уплывёт! — как-то отрешённо подумал Костуш.
Мужчины пилили и кололи дрова, женщины готовили на летней кухне, при этом что-то громко обсуждали, старуха с криком требовала у кого-то освободить сортир, детишки бегали друг за другом между деревьев и смеялись, мальчик просунул голову из чердачного окна и гавкал.
Стоило Костушу войти во двор и всё стало постепенно стихать, последним гавкнул мальчик в чердачном окне, затем наступила тишина — все повернулись и смотрели на вошедшего.
Костуш, вместо приветствия, просто кивнул и молча, поднялся на крыльцо к своей половине дома, зашёл внутрь, захлопнул дверь и тут же зашумели голоса, затем снова всё застучало, завизжало и загавкало.
Сосед-Волит прибежал к нему почти сразу. Зря Костуш подумал, что тот за деньги сдал участок. Оказывается к Волиту,