— Зато я решил! — Бак взмахнул перед носом индейца широким лезвием обоюдоострого кинжала. — Послушай, ты, вонючий кусок конского дерьма, только дотронься до нее, и я из тебя кишки выпущу!
Черный Лось вышел вперед.
— Пришло время раскурить трубку и поговорить. А Леннинг пока пусть поговорит со своей женщиной.
Быстрый Бег неохотно подчинился и ушел с Черным Лосем, Бак подошел к одеялу и опустился на колени. Перевернув Кристин на спину, он взял ее на руки. Бак взглянул в лицо Кристин — грязное, исцарапанное, с темными кругами под глазами, — и губы его зашевелились в беззвучных проклятиях. Что этот ублюдок с ней сделал! Волосы ее растрепались — одна коса лежала на плече, другая расплелась, а несколько прядей упали на лицо и промокли от слез. Девушка дрожала от холода.
— Кристин, дорогая моя, как ты?
В голове Кристин стоял странный звон, сквозь который ей послышался голос Бака, зовущий ее по имени. Девушка с усилием открыла глаза.
— Б-Бак? — проговорила она, едва ворочая языком. Когда же Кристин увидела, что Бак ей не почудился, откуда-то сразу появились силы, и она воскликнула: — Бак!
— Ш-ш-ш, я здесь, наконец-то я тебя нашел, любимая, — пробормотал Бак над самым ее ухом.
Кристин повернула голову, взгляд ее прояснился, и она увидела над собой такое дорогое лицо, то самое лицо, которое всякий раз вставало перед ее мысленным взором этой долгой ужасной ночью, стоило ей только сомкнуть веки. Щеки Бака потемнели от трехдневной щетины.
— Это ты? — прошептала Кристин.
Лицо Бака находилось так близко, что она могла разглядеть в его глазах янтарные точки вокруг радужных оболочек. Чувствуя себя в колыбели его сильных рук, прижимающих ее к крепкой теплой груди, чуть пахнущей дымом костру, Кристин мысленно молила Бога только об одном: чтобы все это не оказалось сном. «Господи, прошу тебя, пусть это будет на самом деле! Пожалуйста!» — повторяла она про себя.
— Бак? Это правда ты? — Губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами, так что лицо Бака стало едва различимым. Кристин медленно подняла руку и осторожно коснулась пальцем его небритой щеки.
— Да, милая, это действительно я. Все хорошо, скоро мы вернемся домой.
— Я молилась, чтобы ты меня нашел. — Она с неожиданной силой обняла Бака за шею.
— Я бы нашел тебя, даже если бы мне пришлось ползти на брюхе через ущелье, полное гремучих змей. Я всю дорогу мысленно говорил с тобой, чтобы ты знала, что я еду.
— Знаешь, Бак, я слышала! Я правда слышала! Бак склонил к ней голову и с хрипом выдохнул:
— Милая Кристин, любовь моя, женщина моего сердца…
Кристин не была уверена, что действительно слышала этот тихий хрипловатый шепот. Может, ей просто пригрезились те слова, которые она мечтала услышать? Она уткнулась лицом в грудь Бака, наслаждаясь его близостью, его силой, теплом его дыхания. Все ее тело ныло и болело, спину ломило, но сердце затопило удивительное ощущение счастья.
— Мы можем уже ехать домой… то есть к тебе домой?
— Сначала я должен узнать, он… что он с тобой сделал?
— Он меня ударил, потом зажимал мне рот и нос, пока я не потеряла сознание… Я думала, что умру. Он злился, что я не могла удержаться на лошади…
— Он… — Бак осекся, не в силах произнести вслух то, что мучило его больше всего. — Он тебя изнасиловал?
Кристин откинула голову, чтобы видеть его лицо. Суровый профиль Бака четко вырисовывался на фоне синего неба. Губы его были крепко сжаты, на виске пульсировала жилка, Кристин коснулась ладонью его щеки.
— Нет. Там он ко мне не прикасался.
— Если он это сделал, я его убью. Сейчас.
— Он сказал, что если ты за мной придешь, то он тебя убьет. Я боялась… хотела, чтобы ты пришел, и боялась за тебя.
— Не думал, что у пего хватит наглости похитить тебя.
— Когда мы сможем вернуться домой?
— Скоро. Только сначала я должен кое-что решить с этим индейцем. Не волнуйся, я не один, со мной мои друзья из лагеря вождя Железная Челюсть. Любовь моя, ты можешь держаться на ногах?
— Бак, это правда? Правда, что я… твоя любовь?
— Мысленно я называю тебя именно так. Знаешь, я вообще-то… не мастер говорить красивые слова, а рядом с тобой и вовсе становлюсь косноязычным, боюсь ляпнуть что-нибудь не то.
— Первое время после моего приезда мы с тобой о многом говорили…
— Это было до того, как я понял, что ты для меня важнее всего на свете. Теперь я только о тебе и думаю. Когда решится вопрос с Форсайтом, я хочу, чтобы все ранчо, дом, все, что у меня есть, стало твоим.
Кристин приложила палец к его губам:
— Ш-ш-ш, Зачем мне все это без тебя? Я знаю, что я грязная и, наверное, ужасно выгляжу, но… — Она зарделась и опустила глаза. — Не мог бы ты меня поцеловать? — По щекам снова её заструились слезы.
— Малышка, ты самая прекрасная женщина на свете! Для меня ты лучше всех, и так будет всегда, даже через сто лет, — с волнением в голосе проговорил Бак.
— Тогда обними меня, поцелуй…
Кристин приблизила к нему лицо, и Бака захлестнула волна глубокой нежности — такого чувства ему еще не приходилось испытывать. Конечно, следовало поскорее решить вопрос с Быстрым Бегом и ехать домой, но искушение поцеловать Кристин оказалось слишком велико; не в силах ему противиться, Бак наклонил голову и припал к ее губам, не обращая внимания на зрителей. Потом заглянул в глаза Кристин и прошептал:
— Сиу с уважением относятся к браку. Я сказал им, что ты — моя жена, что мы поженились много лет назад, но ты до недавнего времени жила со своими родителями.
— Ах, Бак, я хочу, чтобы это было правдой.
— Любовь моя, я недостаточно хорош для тебя. Мы об этом еще поговорим, но сначала нам нужно выбраться отсюда. Возможно, мне придется драться с Быстрым Бегом…
— О нет. Бак, не надо!
— Если все-таки придется, держись поближе к Черному Лосю — это тот индеец, у которого на шее висит амулет из голубого камня. Он наш друг. Если со мной что-нибудь случится, он поможет тебе благополучно вернуться на ранчо. А теперь, если можешь, постарайся держаться так же гордо и неприступно, как в тот день, когда Быстрый Бег заявился на ранчо… помнишь, он тогда еще украл твои панталоны… — Бак поцеловал Кристин в ухо и бережно поставил на ноги.
Девушка, прислонившись к Баку, заглянула ему в глаза.
— Я думала, что никогда тебя не увижу, — прошептала она. — Не дай Бог снова потерять тебя. Наверное, ты посчитаешь меня бесстыдницей и подумаешь, что у меня нет гордости, но я все равно скажу… Я люблю тебя, Бак.
Не обращая внимания на любопытные взгляды индейцев, Бак склонил голову и поцеловал Кристин в губы.
— Какая же ты сладкая, милая… Никто еще не говорил мне таких слов, мне нужно время, чтобы к ним привыкнуть. Обещай, что ты повторить их снова, когда мы останемся одни.