не прижились, и Матвей бдительно следил за оставшимися, чтобы дождались ее возвращения.
Если бы в его жизни нашлось место еще одному чуду, Фаина вернулась бы в те близкие к романтичным моменты, когда он смотрел на цветы или когда стоял в чайном магазине, пополняя свои запасы к ее приходу. Или же в вечер очередного полнолуния, когда поступившая с переломом лодыжки после хеллоуинской вечеринки таролог нагадала и ему, и Глебу великую любовь.
– И как только они это делают? – хихикнул коллега. – Матвей, а ведь она права, и знаешь почему?
– Почему?
– У тебя появилась поклонница истории, а я, мне кажется, влюбился по-настоящему. В своего нового психотерапевта – самое смешное, что мне о ее клинике рассказывала Рита. И прежде чем ты скажешь, что это неэтично, я уже перевелся к другому. Попробую последовать твоему примеру и относиться к любви серьезнее. Ты же просто сам не свой, пока твоей девушки нет. Мрачнее тучи, как говорила моя мама.
– И именно это тебя вдохновило на серьезные отношения?
– Язва! Ты не такой скрытный, как думаешь. Все видели, как ты был счастлив до ее отъезда. Мне кажется, я всегда боялся таких сильных чувств, а потом понял: я же думал, что просто их не заслуживаю. И как думаешь, почему? Из-за слов моей первой девушки в старшей школе, когда мы оба были дураками!
Глеб выглядел таким счастливым, что Матвей не удержался от улыбки.
– Поздравляю. Общение с психотерапевтом идет тебе на пользу, – искренне сказал он. – Удачи с великой любовью.
– Будешь брать отпуск после возвращения твоей? – подмигнул реаниматолог. – Я бы взял.
– Пока.
Матвей закатил глаза, направляясь к лифтам под его смех, затем украдкой оглядел приемный покой. Чуда не случилось. Знакомого лица там не было.
Он не успел заметить, как прошла осень и наступил декабрь. Москву украсили гирляндами, на улицах зажглись огромные сверкающие арки и елочные шары, внутри которых любили фотографироваться коллеги Матвея. Котята из видео для просмотров между операциями переоделись в красно-белые шапки и охотились на елочные украшения. Другие ролики были посвящены тому, как следует правильно загадывать желания в новогоднюю ночь. Матвей и прежде относился к этой теме скептически, а сейчас всячески старался избегать, лишний раз вспоминая о своем бессилии. Единственным, что указывало на приближение праздников в его квартире, была пуансеттия с ярко-красными острыми листьями, стоявшая у окна на кухне. Он не удержался и купил ее в том же цветочном магазине, куда они с Фаиной часто ходили вместе.
Однажды вечером, за несколько дней до наступления Нового года, его сны изменились. Вместо того чтобы проводить время с Фаиной, как обычно, он гонялся за летающими по воздуху горшками с розами, а вернув их на полки, начал расставлять впереди стопки медицинских книг, надеясь отпугнуть сам не зная кого. Кто-то позади настойчиво звал его, но Матвей был слишком поглощен своим занятием и не обращал ни на что внимания.
Сюда атлас Синельникова и справочник профессиональных болезней. Теперь «Очерки о гнойной хирургии»…
– Матвей, милый.
Нос наполнил знакомый цветочный запах, по плечам пробежали тонкие пальцы, и он улыбнулся, сразу узнав их. Сейчас его сон снова станет прежним, он увидит Фаину. Матвей отвернулся от книг, и его щека уперлась во что-то твердое. Он открыл глаза.
Похоже, он заснул за столом, пока заканчивал последний портрет Фаины. Такого с ним не случалось уже давно. Он потряс головой и зевнул, убирая с лица растрепанные волосы. Шея почти не болела – хорошо, что он быстро проснулся, а не провел так всю ночь.
Каким же он был идиотом, что никогда не фотографировал ее. Едва Матвей осознал это, он уже не мог остановиться. Теперь на столе перед ним были разбросаны десятки листов с набросками ее милого лица. Фаина то улыбалась, то принимала задумчивый вид, то смотрела на цветы с тем счастливым выражением, которое он очень старался передать. Но даже спустя множество попыток ему не удавалось ухватить тот самый блеск в ее глазах, который всегда восхищал его. Может быть, получится завтра.
Матвей медленно повернулся, собираясь встать и налить себе воды, и замер. Перед ним, одетая в простое белое платье, стояла Фаина. Слабый свет лампочек над кухонной столешницей отражался в изумрудах на ее запястье. Во взгляде, направленном на него, было столько любви, сколько он не видел никогда. А может, прошло слишком много времени с тех пор, как он смотрел ей в глаза.
– Прости, что заставила ждать, мой свет.
Мягкий звук ее голоса сбросил с него оцепенение. Он встал, едва не уронив стул. Его молитвы были услышаны?
– Скажи, что это не сон.
– Это не сон. Я принесла тебе дар, созданный мастерами Ирия…
Матвей не дал ей договорить, бросаясь вперед и прижимая к себе. Руки обвились вокруг ее талии, а губы нашли место на изгибе шеи над воротом платья. Ее кожа была такой же мягкой, как он помнил, и теплой. Ладони Фаины скользнули по его спине и сжали плечи. Она обнимала его так же крепко. Ее сердце стукнуло рядом с его, и он не удержался от улыбки. По этому ощущению после ее ухода он тосковал больше всего.
– Мне так не хватало тебя, душа моя. Я боялся, что пройдут годы, прежде чем ты вернешься.
– К счастью, не каждое чудо требует столько времени. Но в разлуке оно идет так медленно. Я начала чувствовать это с тех пор, как позволила сердцу биться, – сказала Фаина, качнув головой. – Правду говорят, счастливые часов не…
– Боже! – Матвей оторвался от нее, пораженный неожиданной мыслью. – Фая, я прервал церемонию?
Она растерянно моргнула и рассмеялась. Он взял ее лицо в ладони, гладя щеки и уголки улыбающихся губ и чувствуя, как с каждой секундой снова возвращается к жизни.
– Нет, все хорошо. Мне просто не терпелось показать тебе, что получилось.
Получилось. Точно. Дар мастеров Ирия ее супругу.
Фаина раскрыла ладонь, и Матвей увидел большую круглую брошь. Тончайшие золотые завитки сплетались в прекрасные кованые узоры и обрамляли большие и маленькие белые камни, похожие не то на кварц, не то на лунные. Это была поистине великолепная работа.
– Как красиво.
– Это частицы алатыря, – пояснила Фаина. – Первого в мире камня, основы всего сущего. Он символизирует вечность, воплощенную в круговороте жизни и смерти. Ни один живой человек за все время существования Бала любви не касался их. Ты готов принять мой дар?
– Да, – выдохнул он, понимая, что полное осознание величия этого дара наступит чуть позже. – Но где ты нашла эти камни?
– В самом древнем месте Ирия – тереме