Что-то происходит с его речью. — Уро…
А потом получает еще один выстрел — прямо в грудь. Только спустя секунду Рид понимает, что это не пули.
Девантора удивленно опускает взгляд на пробитую рубашку, тянет руку, а потом, закатывая глаза, падает на землю.
Его что, вырубили транквилизатором?!
— Три дозы, — сообщает незнакомый голос, и Рид видит, как из-за одной машины выходит человек в балаклаве, а из-за другой появляется держащийся за окровавленный бок Лукман. — Я всегда знал, что он мутант. Ты в порядке?
— Я в норме. — Лукман смотрит на валяющегося на земле Девантору скорее устало, чем с ненавистью. — Прошла навылет.
За первым появляются трое других — точно такие же, в балаклавах и с оружием, — и Рид не спешит подниматься на ноги. На самом деле план все тот же: надо уползать, пока он из одной задницы не попал в другую.
— Заберите его, — Лукман кивает на бесчувственное тело. Да, думает Рид, заберите его! И отпинайте хорошенько! — Нужно уезжать, план обсудим позже. Где Гема?
— Сейчас подгонит фургон.
Кто они, думает Рид, на хер, такие?
Вслух он ничего не говорит, только медленно, стараясь не привлекать внимания, поднимается с земли. Бочком, бочком. Ему нужно две вещи: забрать из багажника оттиски и свалить отсюда. Одним глазом он наблюдает за странными парнями. Лукман кивает на горящую Хамайма-Тауэр.
— Что тут произошло?
Да, спасибо, Риду тоже интересно.
— Выясняем, — отвечает все тот же, пока остальные цепляют на Девантору наручники и поднимают с земли. — Напали где-то полчаса назад. Врубили тревогу заранее, началась эвакуация, так что погибших среди гражданских вроде нет. А потом появились армейские фургоны. С турелями, — качает головой. — Они там все разнесли, шеф. Вообще все.
И Рид с невероятной радостью понимает, что, кажется, узнает этот почерк.
— Басиру придется переезжать. Боюсь, башню после такого только сносить.
— Кто это был, опознали? Кто-то из большой тройки?
— Хуже. Это…
Его прерывает выкрик прохожего на другой стороне улицы:
— Мать твою!
И не существует вербального описания, более точного, чем «мать твою», для медленно, но непреклонно пробирающегося к ним монструозного бронированного «Хаммера-Альфа». О том, кто за рулем, можно догадаться уже по марке машины.
Она едет прямо по разделительной полосе, мощными боками расталкивая пробку. Водители сами пытаются прижаться ближе к тротуару, но помогает слабо — большая часть авто все равно лишается боковых зеркал, зато приобретает вмятины на дверцах.
— Кто это? — оборачивается на своих Лукман.
— Диего Боргес!
Рид, наплевав на скрытность, порывисто открывает багажник. В багажнике — действительно сумка-саквояж. В сумке, надеется Рид, скрижали. Он захлопывает крышку и видит, что на него направлено несколько стволов.
— Я это возьму, — поднимает Рид сумку и добавляет улыбочку. — Вы ж не против?
— А с этим что делать? — спрашивает один из парней.
Лукман пару секунд раздумывает, а потом коротко, по-приказному кивает:
— Оставьте. Уходим.
А потом — потом они действительно уходят. Быстро и слаженно. Даже фургон уезжает так, будто на улице не полно кинутых машин, — моргнул, и нет его.
Рид решает, что подумает об этом потом, когда сам будет в безопасности, и потому закидывает сумку на плечо и, хромая, отправляется навстречу «Хаммеру».
* * *
— Боргес! — выходя наконец на середину проезжей части, орет Рид. Ребра надсадно ноют от усилий, и он обхватывает себя поперек живота. «Хаммер» едет прямо на него, за «Хаммером» — горящая Хамайма-Тауэр, над которой кружат вертолеты. — Бо!
«Хаммер» решительно едет вперед. Будет смешно, если приехавший его спасать Боргес сам его и раздавит.
Окна машины закрыты, голоса Рида наверняка не слышно, но он надеется, что Картель не избил его до неузнаваемости.
Он останавливается машинах в пяти впереди: между ними несколько цветных крыш и еще нетронутых блестящих капотов. За рулем — правда Боргес. Как бы ни угрожали Басир и Девантора — живой и всех заставивший об этом пожалеть. Он открывает дверцу «Хаммера», оставляя вмятину в блестящем оранжевом кабриолете, спрыгивает на асфальт. Разворачивается. Смотрит.
И тут же срывается с места.
— Козел! — орет он, ломясь между машинами. — Живучий ты козел!
Рид поджимает губы и улыбается. Ощущение, что на него несется две с половиной тонны железа. Только сейчас это сто кило мышц, и, в отличие от «Хаммера», эти сто кило, кажется, намерены повалить Рида наземь.
— Бо, пожалуйста, только не… — Он не успевает договорить, как его сгребают в охапку и стискивают в смертоносных заботливых тисках каждое треснувшее ребро.
Рид орет не своим голосом.
— Блин, друг, прости. — Боргес отодвигается, оценивая масштаб повреждений, а потом протягивает руку и аккуратно, кончиками пальцев, хлопает по плечу. — Я думал, Картель тебя…
Повисает пауза. На заднем плане раздаются взрыв и крещендо воющих пожарных сирен.
— Нужно нечто большее, чем Картель, чтобы меня убить, — тянет Рид, а потом вспоминает.
Он уже думал что-то в этом духе, только не о себе, а о Салиме. Спрашивать страшно. Рид жует во рту вопрос, сглатывает слюну, смотрит на Боргеса, возможно его последнего живого друга.
— Пойдем, пора сваливать. — Боргес хмурится, оглядываясь в сторону факела Хамайма-Тауэр.
— Кто-нибудь выжил? — заставляет себя спросить Рид, когда они садятся в машину и Боргес трогается с места.
Тот смотрит на него пару секунд, и Рид решает уточнить:
— Ну, если Салим… — Он сбивается. Произнести это вслух невозможно.
— Если Салим что? — нетерпеливо переспрашивает Боргес.
Так, думает Рид.
Но, думает Рид.
— …Мертв? — заканчивает Рид.
— В смысле? — Боргес хмурится. — Не, Салим, конечно, инвалид и герой-инвалид, который принял на себя удар, пока остальные удирали, но ты же знаешь — убить его можно только криптонитом.
— Он жив? — на всякий случай переспрашивает Рид, пока не позволяя тугому узлу в груди развязаться.
Боргес хлопает себя по колену:
— Да всех нас переживет! Они не так много людей потеряли при налете. Вот мы думали, что тебя, — лицо его становится жестче, — того, а Салим как орал на всех, так и орет, чего ему