Читать интересную книгу Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко

причина!

Он сунул руку во внутренний карман своей кожаной пилотной куртки.

Вмиг напрягшись, Бальтазар едва сдержался, чтобы не броситься на него. Сердце его гулко застучало. Настороженно глядя на Вернера, он достал платок и вытер со лба выступивший пот.

Тот вытащил пергаментно-жёлтый бумажный конверт и протянул Бальтазару, светясь лучезарной улыбкой.

Сбитый с толку Бальтазар взял конверт. Знакомая форма, расцветка и фактура; переливающаяся брильянтовой радугой печать. На его имя. Не может быть…

– Что это? – спросил он в смущении, уже зная, что́ держит в руках.

– Ваше счастье. Личное и, надеюсь, семейное! – Вернер радостно глядел в ответ. – Вскрывайте и читайте вслух! Будем вместе наслаждаться.

– Может, не стоит? – с тревогой спросил Дмитрий. – Ведь личное.

– Не настаиваю! – рассмеявшись, поднял руки Вернер. – Хотел похвастаться и заодно доставить всем удовольствие!

– Это же из Института Времени! – удивился Альберт.

Бальтазар вскрыл неподделываемую печать и проверил подлинность вложения. Последние сомнения развеялись. Он посмотрел на Альберта и кивнул. Достал сложенные листы, развернул – по бумаге, блеснув, пробежал водяной знак: «Разовая копия для ознакомления одному лицу».

– Что там, Бальтазарчик? – заглянула ему через плечо Аня, дыша прямо в щёку и безуспешно пытаясь разглядеть хоть что-то на девственно-чистом листе.

Тот не ответил, только кашлянул и углубился в чтение. Пробежался взглядом по титульной странице: «Исследование временны́х линий… Заказано/оплачено…» – так, ясно. Год, месяц проведения, страна, город (местные обозначения) – всё верно: последние дни Елизаветы. Перескочив через ряды цифр уточнённых координат и времени в четырёхмерии Минковского, Бальтазар перелистнул страницу.

Дальше шёл список проверенных лиц, к ним – по-канцелярски сухие примечания. Елизавета, ниже малоприятный Бальтазару герцог Фернандо (выделен красным жирным). Ещё ниже безымянный «доносчик, свидетель, трактирщик, сдавал потерпевшей комнату, оплаченную Фернандо». Следом знакомые имена и прозвища судей, в конце сам Бальтазар, и под ним два неизвестных: «тюремщик» и «палач» (оба выделены красным жирным).

Бальтазар открыл сноску к палачу и вздрогнул, сразу споткнувшись на куске текста: «Наиболее вероятно осознанное пособничество продолжительному мучению жертвы. Примечание: подробное исследование для подачи юридически обоснованных обвинений не проводилось».

Нахмурившись, Бальтазар открыл описание Елизаветы: «Потерпевшая, мученица, жертва преступления. Выгодоприобретатель – см. Фернандо (основная выгода – получение удовольствия, вторичная – избавление от порочащей связи)». Едва не выронив бумаги, Бальтазар перешёл по сноске к Фернандо: «Любовник жертвы, плательщик доноса и ряда лжесвидетельств, выгодоприобретатель; смаковал причиняемые жертве мучения (неточная формулировка; подробная психиатрическая экспертиза не проводилась, вероятен антисоциальный разлад личности, обусловленный психопатией)…»

На Бальтазара смотрели с напряжённым любопытством. Ничего не говоря, он перешёл в раздел «Причинно-следственные связи». Он читал второпях, в лихорадочной скачке перепрыгивая от одного ужасного предложения к следующему. Поспешно глотаемый текст обжигал.

«Через своего должника (см. трактирщик) Фернандо выдвинул обвинение в колдовстве… Имел ряд тайных любовных встреч с потерпевшей (взятки тюремщику). Советовал жертве признать вину, убеждал, что это лучший способ оправдаться (намеренная ложь). Исследовались: мыслепоток (грубо, уровень эмоций), пульс, давление, потоотделение, реакция зрачков, мимика и внутренняя речь на мышцах гортани. После выявления психопатического расстройства показатели пульса, давления, потоотделения не использовались из-за их слабой реактивности…

Давал обещание подкупа судей. Эмоции мыслепотока противоречивы, наиболее вероятный вывод: намеренная ложь, маскированная отыгрываемой ролью…

Внушал жертве, что та „настоящая ведьма“, ссылаясь на её красоту и магическое обаяние, которым он якобы подчинён (намеренные манипуляция и лесть, прямой обман, искажение действительности)… Убеждал, что та легко покорит судей своей воле (намеренная ложь для преуменьшения бедственного положения, искажение действительности)…

Для развития психотических состояний через тюремщика опаивал вином с добавкой психоактивных веществ: производных опиоидов, каннабиноидов и прочих (неустановленных). Доказано вторичное соучастие тюремщика…

Перед казнью передал жертве через палача фальшивую маковую настойку. Основные компоненты: атропин, кофеин, галлюциногены (среди прочих – псилоцибин; остальные не установлены); вызывают хаотическое возбуждение центральной нервной системы, острый психоз, галлюцинации…»

Читать это дальше не было сил, руки Бальтазара дрожали.

– Как вы догадались? – хрипло спросил он сияющего от радости Вернера.

– Слепая удача, – неопределённо махнул тот и усмехнулся. – Когда много денег, вдруг находится бессчётно способов их тратить. Попробовали тут, попробовали там… Кстати, вам привет с экрана от Ивана Иваныча. Поднял его с постели. Он был сначала недоволен, но после срочной предоплаты сразу стал доволен, хе-хе…

– Сколько я вам должен? – встревожился Бальтазар, решив, что тот, верно, намекает на свои расходы. – Такое жизнеописание, должно быть, немало стоит?

– Вы, пожалуйста, не предлагайте мне за это деньги! – с достоинством воскликнул Вернер, являя образ, уязвлённый до глубины души. – За своё человеколюбие я расплачиваюсь сам!

– Судя по толщине бумаг, примерно половина от воскрешения, – заметил Альберт, с недоверием глядя на Вернера.

– Если знать, что именно вам надо, то да… – с воздушной лёгкостью в голосе отозвался тот.

Бальтазар опять невразумительно забормотал, что не знает, как и отблагодарить.

Вернер отмахнулся:

– Ничего мне не нужно, кроме вашего хорошего настроения, спокойного духа и семейного счастья, которое вас, надеюсь, ждёт.

– Здесь куда больше, чем на половину, – расстроился Бальтазар. Он заволновался: – Сам давно хотел всё досконально разузнать… Да цена кусается. Откладываешь наперегонки с институтским ценником. На моей памяти он только рос. И на Луне всё плотнее, затраты энергии… вся эта высокополевая физика. На две копейки уже не проживёшь…

– На вашей памяти – это сколько? – любезно поинтересовался Вернер.

– Пятьсот лет.

– Надо же! Да вы старичок! – всплеснул руками Вернер. Он помялся, повесив на лицо немой вопрос, но не вытерпел: – А как вы сюда попали? Вы сами-то чем знамениты?

Бальтазар пожал плечами.

– Он здесь по любви, – вперёд него вместе произнесли Дмитрий и Альберт, оглянулись друг на друга и засмеялись.

– Всё так, – подтвердил Бальтазар. – Ничем таким я в прошлой жизни особо не знаменит. Да и в этой тоже! – махнул он рукой. – Совсем и безо всяких «особо».

– Чудесно, замечательно! – заворковал Вернер. – Ни разу таких не встречал. Довелось, значит. Прямо как на панно в Институте Времени. Знаменитое панно! Уверен, все видели. Где мальчик и девочка… конечно, попробуй различи этих землян, но должны были нарисовать мальчика и девочку… – Он зашёлся довольным мелким смешком. – И вот они, юные, за руки тянут к свету папу и маму, которые тянут своих бабок и бородатых дедок в одну руку по две, а те – других, и у всех на ходу сходит седина и бороды отваливаются. И всё это несметное полчище народа, сцепленное рука за руку, валит из туманной дали, откуда вы, стало быть, этим путём и прибыли. Чудесно!

Вернер приобнял Бальтазара и отвёл в сторону от ликующей кучки, толпящейся вокруг стола, где под выкрики «Ура!» Дмитрий хлопнул пробкой, откупорив первую бутыль, и стал разливать искрившееся пузырьками вино в подставляемые бокалы, только что наколдованные Аней из посудного шкафа.

– Вы уж простите,