Читать интересную книгу Происхождение всех вещей - Элизабет Гилберт

— Я не о теплых сестринских отношениях сейчас говорю, дитя мое. Многие сестры не наладили теплых отношений. Я говорю о жертвах. Мне известно все, что происходит в этом доме, Альма Уиттакер. Думаешь, ты единственная, кто прибегал ко мне в слезах? Думаешь, одна ты стучалась в дверь Ханнеке, когда горе становилось слишком невыносимым? Я все ваши секреты знаю.

Альма в недоумении попыталась представить свою сестру Пруденс, бегущую в объятия Ханнеке в слезах. Нет, такую картину ей нарисовать не удалось. Пруденс никогда не была так близка с Ханнеке, как Альма. Она не знала Ханнеке с пеленок и не говорила по-голландски. Откуда тут взяться близости?

И все же Альма не могла не спросить:

— Какие секреты?

Теперь домоправительница, кажется, уже нарочно донимала ее своим молчанием, и Альма не вытерпела.

— Я не в силах заставить тебя рассказать мне все, Ханнеке, — сказала Альма, переключаясь на английский. Она была слишком раздражена, чтобы говорить на знакомом ей голландском. — Твои секреты принадлежат тебе, коль решишь их хранить. Но я приказываю тебе прекратить играть со мной. Если тебе известно что-то об этой семье, что, как тебе кажется, я должна знать, я хочу, чтобы ты мне рассказала. Но если тебе по душе просто сидеть здесь и смеяться над моим невежеством — невежеством в делах, о которых я не имею понятия, — тогда мне жаль, что я вообще к тебе сегодня пришла. Мне предстоит принять важные решения, касающиеся абсолютно всех в этом доме, и я скорблю по отцу. На моих плечах теперь лежит большая ответственность. У меня нет ни времени, ни сил играть с тобой в угадайки.

Ханнеке смотрела на Альму внимательно и слегка прищурившись. В конце ее речи она кивнула, словно одобряя тон и смысл сказанного Альмой.

— Хорошо, — проговорила она. — Тогда скажи мне: ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Пруденс вышла за Артура Диксона?

— Хватит говорить загадками, Ханнеке, — резко отвечала Альма. — Предупреждаю. Я сегодня таких разговоров не вынесу.

— Никаких загадок, дитя. Я просто пытаюсь кое-что тебе сказать. Спроси себя — неужели ты никогда не удивлялась этому браку?

— Удивлялась. Кто в своем уме пойдет за Артура Диксона?

— Вот именно — кто? Думаешь, Пруденс своего учителя когда-нибудь любила? Ты видела их вместе в течение многих лет, пока он здесь жил и учил вас обеих. Замечала ли ты когда-нибудь хоть один намек на то, что она в него влюблена?

Альма задумалась.

— Нет, — призналась она.

— Потому что она не любила его. Всю жизнь она любила другого. Альма, твоя сестра, была влюблена в Джорджа Хоукса.

— В Джорджа Хоукса? — Альма только и смогла, что повторить его имя. Она вдруг представила своего друга, издателя книг по ботанике, не таким, каким он стал теперь (уставшим шестидесятилетним стариком с сутулой спиной и женой, заключенной в приют для умалишенных), а таким, каким он был почти тридцать лет тому назад, когда она сама его любила (верзила со взъерошенными каштановыми волосами и застенчивой доброй улыбкой, в присутствии которого всегда было так спокойно). — В Джорджа Хоукса? — переспросила она, и вопрос ее прозвучал почти глупо.

— Твоя сестра Пруденс была в него влюблена, — повторила Ханнеке. — Скажу больше: Джордж Хоукс тоже любил ее. Думаю, она и сейчас его любит, а он ее… до сих пор.

Альме все это казалось невероятным. Все равно как если бы ей сказали, что ее мать и отец на самом деле ей не родные и зовут ее не Альма Уиттакер, да и живет она не в Филадельфии — как будто некая основополагающая и простая истина вдруг оказалась ложью.

— Но с какой стати Пруденс любить Джорджа Хоукса? — спросила Альма, нахмурившись.

— Потому что он отнесся к ней по-доброму. По-твоему, Альма, быть такой красивой, как твоя сестра в юности, — такой уж великий дар? Помнишь, как она выглядела в шестнадцать лет? Помнишь, как на нее смотрели мужчины? Старые, молодые, женатые, рабочие — все без исключения. Каждый мужчина, ступавший на порог этого дома, смотрел на твою сестру так, будто хотел купить ее на одну ночь для утех. И так было с раннего детства. То же было и с ее матерью, но та оказалась слабее и все-таки продалась однажды. Однако Пруденс была девочкой скромной и порядочной. Почему, по-твоему, она всегда молчала за столом? Думаешь, потому, что была дурочкой и у нее не было своего мнения? Почему всегда ходила с ничего не выражавшим лицом? Неужели потому, что ничего не чувствовала? Альма, Пруденс всегда желала лишь одного: чтобы ее не замечали. Тебе не понять, каково это — когда всю твою жизнь мужчины смотрят на тебя, как на товар, идущий с молотка.

Этого Альма отрицать не могла. Ей определенно было не понять, каково это.

Ханнеке продолжала:

— Джордж Хоукс был единственным мужчиной, кто смотрел на твою сестру по-человечески. Не как на вещь, а как на живую душу. Ты же знаешь мистера Хоукса, Альма. Понимаешь, почему рядом с таким мужчиной юная девушка могла чувствовать себя спокойно?

Разумеется, Альма это понимала. Ведь она и сама рядом с Хоуксом всегда чувствовала себя спокойно. И знала, что он ее уважает.

— Ты никогда не задумывалась, Альма, почему мистер Хоукс вечно околачивался здесь, в «Белых акрах»? По-твоему, он так часто к отцу твоему приезжал? — По доброте душевной и щадя чувства Альмы, Ханнеке не стала добавлять: «По-твоему, он приезжал к тебе?», — но невысказанный вопрос повис в воздухе. — Он любил твою сестру, Альма. И ухаживал за ней по-своему, незаметно. Мало того, она тоже его любила.

— Ты все твердишь и твердишь об одном, — оборвала ее Альма. — А мне тяжело это слышать, Ханнеке. Видишь ли, я и сама когда-то любила Джорджа Хоукса.

— Думаешь, я об этом не знаю? — воскликнула Ханнеке. — Ну разумеется, ты его любила, ведь он был с тобой так учтив! И по наивности своей ты рассказала о своей влюбленности сестре. И как по-твоему, девушка столь принципиальная, как Пруденс, пошла бы замуж за Джорджа Хоукса, зная о твоих чувствах к нему? Смогла бы с тобой так обойтись?

— Они собирались пожениться? — не веря ушам своим, спросила Альма.

— Ну естественно, собирались! Но она не могла так поступить с тобой, Альма. Джордж попросил ее руки незадолго до того, как умерла твоя мать. Пруденс ему отказала. Позднее он попросил снова. И она снова отказала. Он просил ее об этом еще несколько раз. И когда она поняла, что он не угомонится, то пошла и практически навязалась Артуру Диксону — все потому, что тот ей под руку подвернулся и выйти за него было проще всего. Она немного его знала, знала, что он, по крайней мере, безобиден. И у них были общие интересы — аболиционизм и все такое прочее. Но она не любила его и до сих пор не любит. Ей просто нужно было выйти за кого-то — за кого угодно, — чтобы Джордж Хоукс перестал надеяться; при этом, должна сказать, она рассчитывала, что он возьмет и женится на тебе. Она знала, что ты нравишься Джорджу, нравишься как друг, но надеялась, что со временем он полюбит тебя как свою жену и принесет тебе счастье. Вот что сделала для тебя твоя сестра Пруденс, Альма Уиттакер.

Долгое время Альма не могла говорить. А потом отвечала, чувствуя себя дурой:

— Но ведь Джордж Хоукс женился на Ретте Сноу.

— Значит, затея не удалась, да, Альма? — твердым голосом спросила Ханнеке. — Теперь понимаешь? Твоя сестра зря отказалась от любимого мужчины. Ведь он не женился на тебе. Он просто взял и сделал то же самое, что Пруденс: пошел и посватался к первой же попавшейся девушке, чтобы жениться хоть на ком-нибудь.

Джордж даже не рассматривал меня на эту роль, вдруг поняла Альма. К ее стыду, это была ее первая мысль, пришедшая ей в голову еще до того, как она сумела задуматься о величине жертвы Пруденс.

Он даже не рассматривал меня на эту роль.

Но ведь Джордж Хоукс всегда воспринимал ее лишь как коллегу-ботаника и превосходного юного микроскописта. Теперь все встало на свои места. С какой стати ему было вообще замечать Альму? Видеть в ней женщину, когда прекрасная Пруденс была так близко? Джордж никогда и не подозревал, что Альма его любила, но Пруденс об этом знала. Пруденс всегда знала. Еще она знала, с грустью поняла Альма, что в мире найдется не так много мужчин, которые сгодились бы на роль супруга Альмы Уиттакер, и Джордж Хоукс, пожалуй, был лучшим кандидатом. А вот Пруденс, напротив, могла заполучить в мужья кого угодно. Вот, значит, как она все воспринимала. Она отказалась от Джорджа ради Альмы — или, по крайней мере, попробовала отказаться. Но все оказалось зря. Она пожертвовала своей любовью лишь ради того, чтобы зажить в нищете и самоотречении с бесчувственным, скупым человеком, неспособным на привязанность. Она пожертвовала своей любовью лишь для того, чтобы такой блестящий человек, как Джордж Хоукс, зажил с чокнутой маленькой смазливой женушкой, которая за свою жизнь не прочла ни одной книги, а теперь прозябала в психушке. Она пожертвовала своей любовью лишь ради того, чтобы Альма Уиттакер прожила свою жизнь в полном одиночестве — и оттого в среднем возрасте поддалась чарам мужчины вроде Амброуза Пайка, считавшего ее естественное желание чем-то постыдным, так как сам он хотел стать ангелом (или, как теперь выяснилось, мог питать любовь лишь к стройным мальчикам с Таити). Каким же бессмысленным оказался этот добрый поступок, эта жертва, принесенная Пруденс в юности! Какую цепочку печальных событий она повлекла за собой! Чудовищная череда ошибок — вот грустный итог одного опрометчивого поступка.