Что же, умение сдерживаться было ему известно не понаслышке.
Поэтому он издали наблюдал за событиями, четко контролируя каждый шаг и движение, каждый жест и взгляд, влезая в потаенные мысли, едва заметными толчками направляя их в нужную сторону.
Вот и сейчас, улыбаясь ей, ведя себя так, будто все в порядке, и над ними не навис меч судьбы, готовый вот-вот рухнуть вниз и отрубить чью-то надежду, Никлос поглядывал на часы, предполагая, в какой момент начнется игра Селесты.
Он знал, как сильно она переживает, и даже немного гордился тем, сколь много ей удалось провернуть. Разумеется, тщетно. Но она определенно обладала лидерскими качествами и талантом стратега. Поварись она в кастрюле интриг лет десять-двадцать, и даже он не ручался бы за то, что сможет предугадывать все ее ходы. Но она так юна, а ставки рассчитаны на опытных игроков. Новичка ожидает только тот путь, который ему проложит самый опытный.
Никлос отбрасывал мысли, что это не он.
Когда в небе взорвался салют, он сосредоточился на Селесте, ожидая, какой она сделает ход. Ее соучастница Амалия Бай под колпаком – в тот момент, когда она использует свои силы, колдунья будет нейтрализована ректором Болдером и помещена в камеру. Было жаль, что Винелия влезла в заговор Селесты: Ник не собирался удерживать девушку, решив отпустить сразу после праздника восвояси. Но теперь она вернется в тюрьму, где над ней свершится справедливый суд. Винелия осмелилась предать королевство ради своих чувств. Как бы люди ни носились со сказками про влюбленных, верность короне превыше всего. А они оба были неверны.
* * *
Когда она поцеловала его, он растерялся, забыв обо всех горьких мыслях, подсвеченных оранжево-красным салютом. Закрыв глаза, Никлос коснулся ее шеи, чувствуя, как наслаждается Селеста его слабостью перед ней. Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме вкуса ее губ, аромата духов и того, как дрожат девичьи пальчики, сжимающие ворот мужской рубашки. Она держалась за него, будто позади пропасть, в которую вот-вот обрушится почва под их ногами.
И когда это произошло, сопровождаемое грохотом и криками, Селеста отпрянула назад, прикусив раскрасневшиеся губы, недоверчиво глядя на короля, словно сомневаясь в том, что только что сделала.
Крик Милан отрезвил Никлоса. Он почувствовал себя обведенным вокруг пальца. И кем! Селестой! Девушкой, за которой следили лучшие мыши королевства! Ее чистосердечный, без капли лжи ответ насторожил короля, однако придраться было не к чему, кроме настороженной тьмы, промелькнувшей на дне невинных глаз. Селеста знала, что происходит, но времени на полноценный допрос не было – нужно было скорее спуститься в город. А ее отказ идти с ним лишь подстегнул короля к действию.
Что бы там ни случилось – он справится. И с лгуньей тоже разберется. Теперь ему даже не терпелось увидеть ужас в ее глазах. Вот такая мощная волна гнева поднялась от злых слов Селесты.
Оставив девушку под защитой Акселя, он бросился прочь от дворца, понимая, что точка невозврата окончательно пройдена. Будущее белокрылой предопределено.
* * *
Город вспыхнул, как спичка, под огненным дождем морского дракола. Исполинский зверь, выбравшись на берег, резвился в волнах голубого огня, разрушая улицы и сжигая попавшихся под оскаленную пасть людей. Городская стража, превратившись в драконов, пыталась противостоять твари. И прямо на глазах Ника обратилась в смоляную жижу, окропившую замерших горожан, спалившую их лица, обрекая на мучительную смерть.
Шок и трепет, город полнился криками умирающих и испуганных людей. Повсюду виднелись тела мертвых, а в небо поднимался масляный пепел, оседавший на шкурах спешащих на помощь солдат.
К прожорливому драколу присоединились иные чудища, более понятные военным, и Никлос отпустил их сражаться с известным злом. А сам устремился наперерез монстру, вскинувшему голову к огням дворца. Он не пустит тварь в свой дом. Достаточно того, что она уже успела натворить с его городом!
Сорокаметровый монстр заметил приближение черного дракона, подсвеченного сполохами от остатков фейерверков. Оглушительно заскрежетав, вздернув голову вверх, насыщая глотку сине-голубым огнем, он выпустил в приближающуюся фигуру длинную струю жидкого пламени, намереваясь уничтожить ненавистного подводникам короля. Но тщетно – путь преградила черная сеть, замедлившая огонь, а потом и вовсе остановившая, пока Ник поднырнул под летевшего монстра, когтями пытаясь коснуться светящегося брюха.
Когда он почти дотянулся до мягкой белизны живота, дракол извернулся и отшвырнул его с такой силой, что король врезался в крышу здания, насквозь проломив ее. От удара он трансформировался в человека и под проливным дождем синего огня бросился вниз, скользя по оплавленным камням к выходу из западни. Тварь, цепляясь за черепицу, устремилась следом, щедро заливая улицы обжигающим пламенем.
Ник только и успевал выставлять заграждения из нориуса над головами не успевших скрыться горожан, тем самым раз за разом упуская возможность вновь обратиться драконом. Последней точкой стала маленькая девочка, оказавшаяся прямо перед тварью, когда та спустилась вниз, преграждая королю путь. Дракол намеревался проглотить завизжавшую девчушку, и этого мгновения хватило Никлосу, чтобы взлететь вверх и обратиться драконом.
В полете бросившись на монстра, Ник, как бочка, врезался в лапы существа, роняя его на землю. Выпуская когти, он пытался добраться до глотки, вновь насыщавшейся голубизной, когда тварь второй парой лап схватила его за крылья, оттаскивая от себя и вновь отбрасывая в сторону. Король воспользовался силой тьмы и оказался позади дракола, бросаясь на треугольную голову монстра. И он почти достал тварь, когда та, вывернувшись под немыслимым углом, выпустила мощную струю огня прямо в драконью морду.
Раздавшийся рев на миг остановил полыхающую кровавую бойню. Глаза сражавшихся устремились в небо, куда ринулся черный дракон, объятый голубым огнем. Его мотало из стороны в сторону, но огонь не унимался. И тогда от отчаяния и невыносимой боли ослепленный король пал в морскую пучину, прямо в гущу сражения, шедшего под предводительством освобожденного Акроша Адегельского.
Не дрогнув, первый маршал, летящий на шкуре помощника, закричал так громко, что небольшой шипастый спрут, пытавшийся поймать дракона, взвизгнул и опал, сраженный огнем помощника маршала.
Драконы и люди с колдунами вернулись к бою, огнем, магией и сталью разя морских гадов. Но нет-нет, да и обращались к воде, пытаясь углядеть своего предводителя. Им было страшно: дракол, нырнувший следом, мог вернуться – и тогда им всем конец.
Так и произошло: спустя считанные минуты море вспучилось голубыми волнами, и на поверхности показался светящийся монстр, выдавший в небо очередную струю синего пламени. Тварь попыталась взвиться вверх, но что-то удержало ее, а потом целиком захватило, будто в воду пролили чернила, стирающие монстра в