Читать интересную книгу И посетителя посетила смерть. Книга I. Тайная грамота - Людмила Прошак

«Не держи на него обиды, отче, – Евдокия погладила опустевший кошель. – Он не столько тебя винит (если б не ты, нам с детьми из этого пекла не выбраться бы), сколько себе самому простить не может того, что с войском припозднился. Вот и на всех в сердцах боль свою срывает. Он и меня корил, что-де отец и братья мои с Тохтамышем заодно были. Если б не было победы на Куличках, не так обидно было бы…» Киприан, улыбнувшись, кивнул великой княгине. А на меня она даже не взглянула! Князь, кося глазом как понёсший конь, отрывисто приказал: «Чужеземца Киприана – из Москвы вон! Пимена из заточения вернуть – и в митрополиты! Я его простил!» «Мы как знали, – залебезил тот самый грузный боярин, Василий Румянец, обогнавший нас на мосту, – я своего человечка уж в Тверь послал…» Пухлые щечки пылали гневом, сжатые кулачки выражали готовность растерзать врага на глазах своего повелителя. Боярин указал в нашу сторону – двое конных ратников стали теснить нас к мосту.

«Батюшка, – нырнул под моего коня Андрон, – спрячь меня от этого боярина, мне не жить, если он меня заприметит. Спаси!» Я не стал переспрашивать. Нашарив в суме запасной подрясник, накинул его на Андрона..

Наши кони простучали копытами по деревянному настилу, который за нами спешно убрали, отрезав нас от Москвы как ломоть. На развилке мы остановились.

«На сей раз я легко отделался, – печально улыбнулся Киприан. – Когда впервые после смерти Алексея в Москву въехал, подручные князя, раздев, пешим изгнали из города. А чтобы унизить побольнее, нарядились в мои одежды и уселись на моего коня… Только пора расставаться. Тебе, Епифаний, пора к Сергию». Тот кивнул, соглашаясь: «Да, отче. Письмо передам, а „Повесть о Митяе“ доработаю и пришлю». – «Не только мне, князю перешли. Ему более всех надобно…» Они обнялись.

«Тебе, Антоний, – обернулся ко мне Киприан, – пора к братии своей возвращаться. Может быть, за этот путь ты потерял больше, чем приобрел, то мне неведомо. Но зато у тебя появился новый послушник». Андрон держался за стремя моего коня и явно не собирался его отпускать. Мне оставалось только пожать плечами и улыбнуться. «Может снова к нам, в Оршу?» – «Нет, я в Новгород, а там и в Литву. Негоже чтобы многочисленный народ был лишен епископского смотрения, когда ему угрожает присоединение к чужой церкви. Московский князь прав в том, что я чужеземец, да только не я вновь делю Русь на две митрополии. Мне, други мои, прямо».

«А мне? – подал голос Афанасий, и я поймал себя на том, что ни разу не перемолвился с диаконом. – У меня нет обязательств ни перед одной обителью. Дозволь последовать за тобой». – «Афанасий, ты не понял? Я чужеземец и изгнанник». – «Я всё понял. Благослови, отче…»

3

Великое княжество Тверское,

р. Орша, Вознесенский Оршин монастырь,

в год 6917 месяца студеня в 1-й день,

после третьего часа

Никто не бывает сам по себе. Сотоварищи по благословению

В трапезной обедали в две перемены: не хватало мест. Во главе стола – монахи, ближе к краю – миряне. Помолившись, братия молча взялась за ложки. Ели щи с подтиркой из муки с постным маслом да лапшу с грибами («Пост бывает – скорому не едят»). Один из столовых обиходников читал Псалтырь: «Все повеления Твои, все признаю справедливыми; всякий путь лжи ненавижу. Дивны откровения Твои; потому хранит их душа моя…»10

После трапезы все подходили к настоятелю с благодарением. В череде последних – безусый инок, оставленный исчезнувшими монахами-всадниками.

– Как звать? – наместник не торопился совершить благословение.

– Зосима, – ладошки, сложенные в лодочку, дрогнули.

– При каком монастыре состоишь?

– Московские мы… Из Чудова монастыря…

– Кого там знаешь?

– Никого, батюшка, недавно я там…

– А сотоварищи, с которыми ты к нам приехал?

– Не ведаю, отче. Я сам по себе…

– Никто не бывает сам по себе. Ты к нам конный, как и они, явился.

– То их конь был, они увели его собой. Мы из Москвы вместе бежали…

– А что же дальше с ними не побежал?

– Я спал…

– И теперь чего ищешь, чадо? – нахмурился настоятель.

– Душе покоя. Дозволь, батюшка, остаться…

– Не пойму я тебя, Антоний нехотя благословил. – Ну да ладно, найди отца Андроника, скажи, чтобы в трапезную тебя поставил.

Когда под благословением подошёл Кирилл, игумен обернулся к Епифанию:

– Отче, у нас в трёх верстах от монастыря есть пустынька с печкой, сенями и крыльцом на приступках. С тобой молодой трудник там поживет, – наместник указал на возвышавшегося позади него Кирилла.

Тот неприметно усмехнулся в рыжую бороду. («Слишком стар я для того, чтобы быть молодым…»)

4

Великое княжество Тверское,

в 20 саженяхXI от Оршина монастыря,

в год 6917 месяца студеня в 6-й день,

первый час

Засада под обителью. Исчезновение Епифания. Условленная встреча

Из-за поворота вышел Зосима с топором в руках и споро зашагал по нерасчищенному лесному тракту. Намокший от снега подрясник мешал идти. Ступив ещё десяток шагов, монашек остановился, озираясь по сторонам. Качнулась ветка – не выходя из засады, подавал знак брат Андрей (это когда он на Руси, а Анджей – в Литве и её пограничных землях, где, впрочем, за глаза его звали Сатаной, что его нисколько не обижало, настоящее же его имя, равно как и отечество, было известно лишь избранным). Усвоение чужих языков и нравов было его любимейшим занятием. Он научился из книжной премудрости вылущивать ту суть, которая бы могла подчеркнуть неизбывность человеческих пороков.

Попав на Русь, он определил своею главной книгой «Слово Даниила Заточника». Потрепанную, стертую на изгибах, он возил её с собою повсюду и, играючи, открывал наугад, чтобы отхлебнуть из этого источника горчайшие строки разочаровавшегося в людях отшельника.

Снег с шумом обрушился вниз, Зосима отпрянул.

– Что ты прыгаешь, как воробей по насту! Появился книжник? – Сатана хмуро поморщился.

– Да, сразу как вы ушли, поутру.

– Сейчас он где, в обители?

– Нет, услал его игумен.

– Куда? – коротко рыкнул Сатана.

– Про то мне ничего не ведомо, – и, боясь прогневить, скороговоркой добавил: – Только книжник недалече, настоятель его завтра к себе в гости ждёт.

Сатана погладил лысую голову («Наведаться бы к книжнику в его отсутствие»):

– Видно, где-то поблизости пустынь или скит. А дорога к монастырю одна?

– Одна! Я напросился на заготовку дров, уже всё тут исходил. Вон развилка за поворотом, там все дороги сливаются.

– Точно завтра?

– Настоятель распорядился курицу приготовит в честь особого гостя.

– Курицу?! – ухмыльнулся Сатана. – Так тебе и доложил?

– Нет, отцу Андронику, он его правая рука, а я услышал.

– Книжник из монастыря один ушёл или игумен кого-нибудь с ним отрядил?

– Того не ведаю, – виновато потупился Зосима, но, подумав, воскликнул: – Кажись, я одного трудника в первый день его на трапезе приметил, а с тех пор – ни разу не видел. Большой такой, рыжий.

5

Великое княжество Тверское,

р. Орша, пустынная келья,

в одном дне пешего путиXI от обители,

в год 6917 месяца студеня в 6-й день,

третий час

Подозрения Епифания. Опасения Кирилла

Застывшие на морозе рыбины стукнули о пол, как поленья.

– Безрыбье хуже бесхлебья, – объяснил Кирилл поднявшему голову от книги Епифанию, который торопился описать хотя бы бегло нашествие, которому сам был соучастник и свидетель.

«Когда прошло двадцать дней с тех пор, как агарянинXII Едигей осадил славный град Москву, возомнил он о своем величии и надумал тут зимовать. И много дней гордился, окаянный, что покорил и опустошил все окружающие Москву города. Только один город был храним богом по молитвам пречистой его матери и ради ее животворящей иконы и архиепископа Петра. Люди, бывшие в городе в великом бедствии, впали в глубокое уныние, видя, что им никто не помогает и что от людей им нечего ждать спасения, и вспомнили Давида, который писал так: «Лучше уповать на господа, чем уповать на князя; лучше надеяться на бога, чем надеяться на человека…«XIII

Кирилл растопил печку, поставил на огонь котёл и принялся за не оттаявшего судака, отделил голову, плавники, кости и бросил в бурлящую воду.

– Никак волхвуешь? – обронил Епифаний, когда трудник стал развязывать мешочки и, принюхиваясь, доставать какие-то травки, корешки…

Кирилл усмехнулся в рыжую бороду, снял с огня навар отстаиваться. Нарубил сушёную зелень, высыпал на противень горсть муки, добавил коренья… Спиной чувствовал – наблюдает за ним Епифаний. Оборачиваться не стал – некогда. Осторожно перелил настоявшийся отвар в другой котёл, так, чтобы туда только одна прозрачная, как слеза, юшка попала, и опустил на дно распластованную рыбу. Когда варево забурлило, снял пену и, помогая себе ножом и ложкой, выложил разварного судака в большую миску. Процедил отвар через холщовую тряпицу, добавил в него взвар из муки и зелени, размешал и обильно полил им рыбу.