«впилась» дамскому угоднику в глаза, чтобы увидеть, как они лживо начнут от неё «бегать». Но Демидов не поддался мощному прессингу королевы, а вместо этого проявил совершенно противоположную реакцию. Он широко раскрыл глаза, перестал моргать и, глядя на королеву, как на божество, крестясь, начал исповедоваться.
— Каюсь, Ваше Величество! Был грешок. Дал слабину. Подпустил пошлого «беса к ребру» и позволил ему «подтолкнуть» меня на мысль о вероломном проникновении. Но в этой мысли речь шла вовсе не о проникновении в сказочный город, а о проникновении в сказочно-красивую и обворожительную королеву этого города. Ваши прикосновения так сильно взбудоражили мою густую кровь, что в моей голове стали самопроизвольно «рождаться» бесстыжие фантазии. Вы уж простите меня за минутную слабость к вашим прелестям и не гневайтесь на моё помешательство, так как не буйное оно, а безвредно мечтательное.
— А может, меня именно то и злит, что твоё «помешательство» не буйное и безвредное? — потеряв над собой контроль от услышанных комплиментов, разоткровенничалась Эя, подстрекая Демидова перейти от слов к делу. — Может, меня бесят мужики, которые дают девушке надежду на светлое чувство, а потом бегут от ответственности в тёмные кусты?
— Это вы про Верна? Так вы же сами его послали куда-то за кусты, — умышленно прикинулся дурачком Демидов, образно спрятавшись от домогательств королевы за широкоплечим гномом, как за щитом и, воспользовавшись заминкой Эи, пыхтящей от того, что её неправильно поняли, бросился нахваливать отсутствовавшего кандидата на её сердце. — Кстати, он хорошая партия! Одобряю ваш выбор! Верн явно к вам неравнодушен, и в отличие от меня, он мужчина в самом расцвете сил. А в моём пожилом возрасте бегать за девицами по кустам уже неприлично. Да и пользы от меня, в этом смысле, как от козла — молока.
— Ваше Величество. А зачем вам, в таком случае, бесполезный козёл? Давайте сбросим его за борт? — встрял в разговор седой гном, одурев от наглости распоясавшегося гостя, напрочь позабывшего о правилах хорошего тона, и кивнул головой в направлении предполагаемого броска в воду.
— Ты опять подслушиваешь чужие разговоры, Тильд? — раздражённо адресовала свой строгий вопрос седовласому гному, Эя, не отрывая глаз от Демидова.
— Прости меня, моя королева, но вы с собеседником орёте на всю округу. Вон, даже рыба плескаться перестала от испуга, — обратил внимание Тильд на царящую вокруг тишину и гладкую, как зеркало, поверхность реки, плавно проведя рукой по линии горизонта. — Боюсь, содержание ваших похабных речей известно теперь не только сидящим в этой лодке, но и его жене, лежащей дома на печи.
— С каких это пор советника по научным вопросам стали интересовать проблемы международных интимных отношений? — осадила выскочку королева, дав седому гному понять, что это не его ума дело. — Хочу тебе напомнить, что ты не мой гражданский муж, а муж учёный, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ! Поэтому я советую тебе забыть о том, что ты здесь слышал и вспомнить о своих прямых обязанностях.
— Прости меня, моя королева, ещё раз за мою бестактность, но я вынужден тебя разочаровать и сообщить, что в данном случае этот вопрос находится исключительно в моей компетенции, так как генетика — это, как ни крути, НАУКА.
— А причём здесь генетика? — фыркнула королева и перевела недовольный взгляд с Демидова на занудного гнома.
— Если позволите, объясню, — выразил готовность немедленно обосновать, сделанные им, громкие заявления седовласый гном, покорно склонив голову.
— Валяй! — разрешила королева, потратив на это последнюю каплю своего терпения и, сконцентрировав всё внимание на учёном, сложила на груди руки, переплетя их между собой.
Получив одобрение королевы, седой гном, молча, вынул из кармана небольшой предмет, похожий на фигурку металлического жука и, вытянув из него два тоненьких усика, начал настраивать прибор, медленно поворачивая по часовой стрелке кругленькое колёсико, являющееся вращающейся головой этого механического «насекомого». Через мгновение, в ушах Демидова зашипело, затем запищало, а потом и вовсе их «заложило» так, будто кто-то из невидимой пипетки залил воду в его слуховой «аппарат» или плотно заткнул его уши ватой.
Акинфий пытался проковырять несуществующие «пробки» пальцем, вытряхнуть «воду», наклоняя голову то вправо, то влево, но всё было тщетно. Слух не «прорезался». Седой гном и королева, беззвучно шевелящие губами во время эмоционального разговора, ещё больше пугали Демидова, усугубляя его паническое состояние полным игнорированием. Страдания внезапно оглохшего гостя закончились, примерно, через пять минут, когда седой гном, наконец-то, отключил свой адский прибор и, задвинув антенные «усики», убрал «жука» обратно в карман. Деревянные вёсла вновь весело заскрипели, а приятные всплески воды от гребков ш-ш-ш-шумно «смыли» с Демидова остатки охватившего его чувства тревоги.
— Ты уверен, что риск настолько велик и влечёт за собой такие тяжкие последствия для подземной расы, о каких ты мне только что красноречиво поведал? — нахмурив брови, спросила седого гнома Эя, пессимистично заглядывая в глаза учёного.
— Уверен, моя королева! Для гномов это станет концом света, только не мгновенным, а медленным, — ответственно заявил Тильд, с присущим ему трагизмом в голосе. — Если сейчас закрыть на это глаза, то вскоре глаза закроют все гномы. И если это, когда-нибудь, вдруг, не дай Бог, произойдёт, то спасти нас сможет только ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП. Опять же при условии, что в «НОЕВОМ КОВЧЕГЕ» будет не каждой твари по паре, а только пара чистокровных гномов.
— Жаль, — сухо произнесла королева и, с тоской посмотрев на ничего не понимающего Демидова, погрузилась в печальные молчаливые размышления. — Почему же мне раньше никто не объяснил того, что гномихам запрещено вступать в половую связь с людьми и рожать от них детей, так как это неизбежно приведёт, в будущем, к генетической катастрофе? Ведь если верить Тильду, то рождённые в смешанных семьях гномы постепенно будут мутировать от поколения к поколению до тех пор, пока не превратятся в обыкновенных рослых людей, а невысокие гномы вымрут, как динозавры. И как королева, с детства мечтающая о высоком парне, должна теперь поступить? Приказать охране сбросить Тильда в реку и попытаться стать самой счастливой женщиной подземелья или проявить волю и, ради счастья своих подданных, бросить за борт Демидова? Ну почему я не влюбилась с первого взгляда в Верна или в какого-нибудь другого достойного и порядочного гнома, а «положила глаз» на самого «плохого парня»? Того единственного врага, к которому меня и послал в ту злополучную ночь король Таг? Может, я была на тот момент ещё совсем маленькая и не думала о любви? А та «командировка», в логово врага, пробудила во мне не только зрелого дипломата, но и чувственную женщину? Нет! С этим надо «завязывать»! Я уже не