Я – твоя скрипка, мой поруганный дом…
Музыка несла его вместе с горсткой соседей, наполнила силой и мужеством, каковых он прежде не в себе не ощущал.
И Фридман даже не испугался, когда на площадке, резко затормозив и подняв тучу песка, остановился «УАЗ», из которого выпрыгнул человек в милицейской форме.
Он только подумал, что «ИКС» купил даже милицию, которую, вероятно, рабочие вызвали вместо начальства.
– Что за толпа?! – сходу заорал милиционер с четырьмя звездочками на погонах. – Немедленно всем разойтись и очистить стройплощадку!!!
– А где ты видишь стройплощадку, к-капитан! – по-командирски грозно проревел из машины отставной майор. – Где?! На стройплощадке должна быть табличка с указанием заказчика, подрядчика, прораба и телефона вышестоящей организации! Здесь ничего нет! Строительство ведется пиратским способом. Это не стройплощадка, а дворовая территория. На которой я могу поставить свою машину и собрать своих соседей. Этого мне никто не запретит, понял?
Милиционер выслушал молча. Он, кажется, не ожидал четкой отповеди. Вероятно, юрист Саша заранее научил Юру, что надо говорить.
Произошла заминка. Капитан в серой форме поднял рацию, потом передумал говорить и полез обратно в машину. Неужели все решалось так просто?
Фридман сыграл «Ерушалаим» еще раз, когда в раскрытые сетчатые ворота влетела еще одна милицейская машина, теперь уже с гербом охраны. Отворив сразу все четыре дверцы, из нее вывалились еще милиционеры.
Эти были молодые. В касках и различимых под формой бронежилетах. С дубинками. И даже с автоматами.
Они быстро рассыпались цепью перед стоящими у котлована людьми.
Вот, – подумал Фридман. – Все идет именно так, как думалось. Яма. Люди. Автоматчики…
Старший милиционер снова показался из «УАЗа». Только теперь держал в одной руке дубинку. В другой – мегафон.
– Внимание всем! – хрипло загремел его усиленный голос, отдаваясь от стены дома. – Внимание всем! Начинается операция «Антитеррор»!
– Какой еще «Антитеррор»?! – раздался испуганный женский крик.
– Согласно оперативным данным, – продолжал реветь капитан. – Во дворе жилого дома находится машина, начиненная взрывчаткой. Террорист, отказывающийся вести переговоры, угрожает взрывом, подвергая опасности всю прилежащую территорию. Количество террористов не выяснено. Предлагаю всем мирным гражданам, не делая резких движений, покинуть площадку и укрыться в безопасном месте. Через несколько секунд здесь начнется войсковая операция с применением огнестрельного оружия. В которой могут пострадать мирные лица. Я приказываю…
– Господи, господи, да что же это делается, – заметалась в толпе одна из женщин, схватив на руки девочку.
Фридману казалось, что автоматчики намеренно прижали толпу к яме, чтобы людям было некуда бежать. Этого, конечно, не могло быть; вряд ли кто-то хотел настоящего кровопролития, и купленная «ИКСом» милиция действовала лишь в порядке устрашения. Но тем не менее он отчетливо представил себе – опять по-настоящему представил, как то происходило семьдесят лет назад в другой стране и с другими людьми… Ему стало страшно, но одновременно в еще выше всколыхнулась злобная, отчаянная решимость. И он заиграл еще громче.
– Если террорист, забаррикадировавшийся в машине, не сдастся добровольно, нами будет вызван спецназовский снайпер для его устранения…
– Юра! – быстро и громко сказал Саша, подбежав к «Ниве». – Товарищ майор, сдавайся и выходи.
– Да они же блефуют, мерзавцы! – сквозь щель окна выкрикнул Юра.
– Они блефуют. Пока. Но сейчас они привезут снайпера. И тебя все равно вытащат из этой машины. Только с дыркой в переносице, понял? Мы проиграли, сдавайся немедленно!
– Они не имеют права в меня стрелять! В моей машине нет никакой взрывчатки! И они прекрасно это знают!
– За них не волнуйся! У них все схвачено. Когда твой труп выволокут наружу, в твоей машине найдут атомную бомбу. Плюс мешок героина. Причем при понятых, которые появятся из-под земли…
– Но…
– Юра, послушай меня, – жестко перебил адвокат. – Ты честный военный человек. А эти – не военные. Это наемники. Понимаешь разницу? Это же не милиционеры, а полицаи! «ИКСовские» прихвостни в серых формах, им только голубых повязок на рукава не хватает. И понятия порядочности и здравого смысла тут неприменимы.
– Мерзавцы! Какие мерзавцы! – рыдающим голосом застонала Тамара. – Это же… Мы же советские люди…
– Мы уже давно не советские, мать их так и распроэтак, – грубо заорал незнакомый парень из третьего подъезда. – И вообще ни чьи. А эти – «ИКСовские». У кого деньги, у того и власть!
– Ну ты! гнида! побазарь еще тут мне! – рявкнул милиционер, играя дубинкой.
– Юра! Юра!!! Сдавайся, пока не поздно!
Сдавленно выматерившись, отставной майор поднял стекло, затем открыл дверцу. Автоматчики подбежали, налетели, словно воронье, выдергивая его из машины.
– Юра! – яростно кричал Саша. – Юрааа!!!! Ни в коем случае не оказывай им сопротивления! Подними руки и не сопротивляйся!
– Еще один умник нашелся? – капитан кинулся к нему.
– Я адвокат! – спокойно ответил Саша, держа перед собой, как щит, раскрытую красно-коричневую книжечку коллегии. – Все сделанное вами здесь будет использовано против вас в суде.
– Ну, до суда мы с тобой еще и так разберемся… – пробормотал милиционер, однако юриста все-таки не тронул, махнув дубинкой в воздухе.
Пыль у машины рассеялась. Фридман услышал, как хлопнула дверца, потом Юра крикнул:
– Генка! Закрывай сигнализацию!!!
Молчавший до сих пор Савельев, видимо, что-то нажал в кармане.
Коротко взвыла сирена, и машина, мигнув два раза фарами, со стуком заперлась на все замки.
– С-суки! Брелок сюда! – заорал капитан, глядя поверх голов – очевидно, не поняв, кто сработал. – Быстро!
– А нет никакого брелка, – крикнул Юра. – Она у меня автоматически становится. Везите меня куда угодно! Машину никто с места не стронет!
Фридману казалось, что все это он видит по телевизору. Или во сне…
И слышит отрывистые, жутковатые звуки.
Тихий стук тракторного дизеля, возню и топот и сдавленную ругань милиционеров…
…hало лехо-оль ши-и-ираих ани кинор…
Все происходящее неслось сквозь его сознание рваным, пунктирным ритмом. Мимо его музыки, рядом с нею, неотделимо от нее и от него самого… Хотя вроде бы все летело и рвалось не в его собственном существовании, а параллельно, независимо и бесконтактно… Словно на экране телевизора.
Наконец Юра высвободился и повернулся к жильцам. По лицу его текла кровь. Вряд ли его били автоматчики – скорее всего, он ударился лицом об угол дверцы, когда его выволакивали наружу. На запястьях его сверкали наручники.
– Юра, подними руки! – скомандовал Саша. – Виктор, ты снимаешь, что он в браслетах?
– Я все снимаю, – ответил тот.
– Так вы еще и снимаете? – озверел милиционер. – Быстро камеру сюда!
– Виктор!!!..
– Костя, держи! – закричал оператор, стремглав бросившись под свой балкон.
Милиционеры на миг растерялись – думали, что он бежит просто прятаться за дом и никуда не денется – и этой заминки хватило, чтобы привязать камеру к веревке и отправить ее наверх. Теперь происходящее снимал с балкона сын.
– Ракурс нормальный? – закричал Виктор, снова смешиваясь с толпой.
– Нормально, папа! Все видно, – с азартом орал парнишка.
– Снимай, сынок… Все снимай! – Юра с натугой выбрасывал из себя слова, потрясая наручниками. – Они тебя не достанут! Только дверь не открывай!
Схватив Юру, милиционеры потащили его к своей машине.
– Что вы с ним сделаете? – почти спокойно спросил Саша у капитана.
– Для начала пятнадцать суток за нарушение общественного порядка. Дальше видно будет.
– С-суки, суки драные! – заревел отставной майор и ордена на его груди, кажется, звенели от голоса. – Какого хрена я в Афгане кровь проливал? Лучше бы душманам в плен сдался – сейчас бы уже двадцать лет жил в Америке и клал на вас вместе с вашим президентом!
– Поговори у меня, чмо в погонах! – капитан всерьез замахнулся дубинкой.
– Сам ты чмо, хоть и погоны купил, – неожиданно сказал безработный Володя. – Юрка три раза простреленный. А ты, мразь ментовская…
– Что ты сказал? – милиционер метнулся к нему.
– Погода, говорю, хорошая, – мужик ощерился наполовину выбитыми зубами. – Но кирпичи с неба падают иногда.
– На пятнадцать суток, говорите?! – закричал Саша. – Как бы вы сами на пятнадцать суток не сели и без погон не остались. Вы избивали безоружного человека, который не оказывал сопротивления.
– Избивали?! – капитан выкрикнул это так возмущенно, что Фридман понял: Юра действительно ударился сам, его еще никто пальцем не тронул.
– Да, избивали, – ответил Саша. – У нас свидетели найдутся.