супруга и уселась с ним рядом. Контр-адмирал удивлённо посмотрела на девушку, но Вовка быстро оценил ситуацию и представил супругу американцам.
— Позвольте представить мою жену — прапорщик Мочалова, Валентина. Начальник телецентра в нашем анклаве. Валя с утра обследовала местный телецентр и только что вернулась. Прошу прощения, но она плохо говорит по-английски, поэтому я буду переводить её слова. Валюш, какие новости?
— Телецентр в удовлетворительном состоянии. Часть кабелей под замену, но в целом ничего страшного. Думаю, что недели через две, при наличии материалов и выделении мне людей, запустим его. Оборудование для видеомонтажа найдено в местной медиастудии. Перенести его ближе к телецентру не проблема — я нашла подходящее помещение. Кроме того, обнаружен ещё один дизель-генератор. Пока нет постоянного источника электроэнергии, передачи можно вести в определённое время. Моя группа обследовала несколько магазинов и нашла достаточное на первое время количество телевизоров разного формата, да и в домах их предостаточно.
— Извините, сэр, — обратился к Вовке Рич. — Вы сказали, что эта девушка ваша жена?
— Это одна из плюшек воинской службы, — усмехнулся Мочалов.
— Что такое plyushki, сэр? — не понял тот.
— Преференции или права военнослужащего, — пояснил Вовка. — Для тех, кто участвовал в боестолкновениях предусмотрено получение военного билета, зачисление в военное подразделение на официальной основе и возможность пользоваться всеми гражданскими правами. Я же здесь не один такой. Капитан Ермолаев и старший лейтенант Звягина тоже супруги, потом старший лейтенант Сколков и лейтенант Сколкова, Лемешевы… это только те, кто сейчас присутствует за столом, а так у нас много молодых семейных пар.
— Оу, май год, — покачала головой Свифт. — Конечно, я слышала об этом на переговорах, но не думала, что это носит массовый характер.
— У нас самоорганизация не только на службе, но и в быту, — ответил Илья. — Как парни, так и девушки понимают, чем грозят не боевые потери, — усмехнулся он. — Поэтому берегут свои половинки от ситуации, когда придётся оставить службу. Да и рановато нам обзаводиться детьми. Ещё всё впереди.
— Майор Скрэп правильно назвал вас маленькими взрослыми, — снова покачала головой контр-адмирал, ещё не отойдя от шока услышанного. — Господин генерал-майор, я не вижу среди них молодёжь. Они все взрослые люди. Одна в таком возрасте оценивает техническое состояние объекта и как! Другой рассуждает об обычной жизни, как будто прожил в браке не меньше десяти лет… Я уж не говорю о Виктории — я впервые вижу её награду и нашивки и поверьте, считаю её абсолютно взрослым человеком. Без всяких исключений. Я буду вам очень признательна, если вы станете наставниками для нашей молодёжи. Опыта у вас не занимать, а нам нужна помощь в воспитании по вашему образу наших парней и девушек.
— Мэм, мы безусловно поможем, — согласился Илья. — И я после обеда поговорю с Дарьей, которая останется здесь старшей, чтобы она сформировала ваши молодёжные подразделения. Здесь останется два взвода — молодой, но подающий надежды и старая гвардия. Оля! Ты издала приказ о повышении звания Зюзиной? — обратился он к Лемешевой.
— Не успела, тарщ капитан, — мотнула она головой. — С корабля на бал.
— Тогда сделаем так — я сегодня сам назначу её командующей сводной русско-американской молодёжной ротой. Володь! Нужно поделиться с будущим подразделением экипировкой.
— Дам двести комплектов, — кивнул тот.
— Это более чем, — ответил Илья. — Вот видите, мэм, вопрос решился за две минуты. Прапорщик Зюзина, справитесь?
— Так точно, товарищ капитан! — вскочила она со своего места. — Do it or die![46]
— Оу, май год! — не удержался Джеймс. — Так радикально?
— Это девиз моего подразделения, — проинформировала его Ольга. — Дарья — одна из самых опытных командиров взводов. Поэтому другого ответа от неё я и не ожидала.
20 июля 2028 года. г. Херсон. Два часа пополудни
Михась Буряк сидел на крупной ветке дерева, растущего недалеко от ангара, откуда россияне выгнали сегодня БМП. Ну как россияне — молодёжь, что нагрянула ещё вчера и за день успела осмотреть два Т-72. Двадцать человек много на один танк, поэтому они аккуратно выгнали оба, помеченных ранее взрослыми техниками, что намедни тут осматривали образцы. Ни те, ни эти не обратили особого внимания на Михася — подумаешь, один из местных сидит на дереве и наблюдает за ними. За просмотр денег не просят. Да только Михась приходил сюда каждый день по другому поводу — тянуло его к технике.
Он и до Чумы не мог похвастаться большим количеством родни — мамка, младшая сестрёнка да дядька, живущий где-то под Киевом и с которым у матери были сложные отношения. Был ещё сводный брат, намного старше Михася и ярый сторонник ОУНа, но как мать рассказывала — в 2019-м его по дури убили в какой-то стычке. Обычное дело для таких нациков — напоролся на нормального человека, которому надоели лозунги — ими семью не накормишь. Ну и во время возложения цветов в День Победы они схлестнулись. Как мать рассказывала, драка была крупной. Может и горевала она по нему, но Михась и Маринка — его младшая сестрёнка, забыли Миколу быстро. Теперь же Михась оказался сиротой. Даже Маринку не удалось спасти. Он помнил, как через три дня после прихода трофейщиков из Николаева полковник вызвал Брониславу Вацлавну и в приказном тоне велел брать детей, троих стариков и валить срочно в дальний ангар. Закрыться там и не совать носа в основной, переделанный под жилой. А в этом они двое суток слышали одиночные выстрелы. Как потом оказалось, военные до последнего старались избавиться от заражённых, да не вышло.
А ещё Михась помнил рассказы матери о его знаменитом прадеде-танкисте, погибшем в самом конце Великой Отечественной где-то в Германии. От того сразу после девяти классов пошёл учиться на тракториста, а в будущем попробовать себя в танкистах. Два года отучился и даже успел по осени применить на практике свои знания — Пал Дмитрич Головко попросил его вспахать пару полей — вроде как где-то нашукали что-то из зерновых, и полковник хотел по весне посадить. Ага, как же! Но два месяца возни со стареньким Т-150, который гусеничный, не прошли даром — и как слесарь Буряк теперь в нём разбирался, и управлять мог — две недели упорного вождения по косогору, рядом с анклавом, не прошли даром.
Сейчас же Михась