Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

припасов, которая так отчаянно мешала защитникам Новой Франции, так и не была устранена[324].

Ни Водрёй, ни Монкальм не понимали, что король и его министры считают их споры пустяковыми, потому что они тихо вычеркивают Северную Америку из большой стратегии Франции. В конце зимы и весной 1758 года внимание Версаля и военные ресурсы Франции были сосредоточены на армии в Ганновере, защите побережья Ла-Манша от британских набегов и возможности вторжения в Англию. Ни потоки продовольствия, ни прилив войск не избавят Новую Францию от нехватки продовольствия. Если военные корабли и будут задействованы в американских водах в достаточно большом количестве, чтобы иметь решающее значение, то они будут защищать ценные сахарные острова Гваделупа и Мартиника, а не помогать голодной и неприбыльной колонии, против которой англичане собирались направить такую подавляющую силу.

ГЛАВА 24

Монкальм поднимает крест: Битва при Тикондероге

июль 1758 г.

С 1758 года французы боролись за сохранение своего влияния в континентальной Европе, а британцы — за завоевание империи, и эта разница в целях в конечном счете оказалась решающей. Канада продолжала слабеть, ее было невозможно защитить от англо-американского натиска. И все же, когда британцы начали кампанию 1758 года, казалось, мало что изменилось, ведь первый же удар, нанесенный в ходе монументального американского наступления Питта, привел лишь к привычному поражению. Если не считать поражения Брэддока, встреча Монкальма с генералом Аберкромби у форта Карильон 8 июля приведет к величайшему унижению Британии в этой войне.

К последней неделе июня Аберкромби основал свою штаб-квартиру рядом с обломками форта Уильям Генри, где ему предстояло руководить сбором самой грозной армии из всех, что когда-либо появлялись в Америке. Более двенадцати тысяч регулярных войск и провинциалов уже были в сборе, а также восемьсот бато и девяносто китобойных судов, которые должны были доставить их на мыс Тикондерога, где стоял форт Карильон. Среди рядовых в лагере был Руфус Путнам, который еще не оправился от испытания зимним дезертирством, прежде чем вновь поступить на службу в массачусетский полк Тимоти Рагглса. «Каждая вещь здесь, кажется, несет на себе отпечаток войны», — заметил он 28 июня: «Боеприпасы, провизия, артиллерия и т. д. постоянно загружаются в бато, чтобы отправиться в Тикондерогу». Погрузка заняла неделю, и пока она продолжалась, в лагерь прибыли еще четыре тысячи провинциалов, которые привезли с собой еще больше припасов и бато. На рассвете 5 июля экспедиционный отряд, насчитывавший теперь шестнадцать тысяч человек, сел в лодки и поплыл на север. Выстроившись в четыре колонны, тысяча маленьких судов «покрыла озеро от края до края», выстроившись в линии, которые «простирались от передней до задней части на целых семь миль». К рассвету следующего дня они оказались в пределах видимости французского передового дозора, расположившегося лагерем у подножия озера Джордж всего в четырех милях от форта Карильон. Французские войска бежали, бросив «значительное количество ценного багажа, который наши люди разграбили», — писал Руфус Патнэм. Лорд Хоу, командовавший передовым отрядом, быстро собрал отряд, чтобы преследовать отступающего врага. Прежде чем кто-либо понял, что произошло, он был мертв, убитый французским мушкетом во время беспорядочной стычки в лесу[325].

Лорд Хоу был выбран Питтом в качестве второго командира экспедиции, поскольку обладал энергичностью, молодостью и лихостью, которых не хватало Аберкромби. Теперь же «его смерть сильно подкосила армию», поскольку солдаты мало верили в главнокомандующего, которого они обычно называли «бабушкой». Действительно, смерть Хоу сильно подкосила саму бабушку: «Я почувствовал это сильнее всего», — без преувеличения докладывал он Питту. Хотя стычка произошла утром, Аберкромби позволил своим частям бесцельно бродить по лесу до конца дня, после чего приказал им вернуться к месту высадки и переформироваться. В ту ночь его солдаты лежали на руках менее чем в двух часах марша от форта, но на следующий день он провел их не более половины пути, остановившись на французской лесопилке в двух милях от Тикондероги, чтобы разбить укрепленный лагерь в качестве базы для дальнейших операций. Хотя Аберкромби приказал своим людям приготовиться к атаке, ни он сам, ни кто-либо из его старших офицеров еще не разведал форт и его оборону. «Не могу не отметить, что после смерти лорда Хау дела немного застопорились», — записал в дневнике провинциальный хирург по имени Калеб Ри в тот вечер, гадая, как и вся армия, что будет дальше. Только на следующее утро, 8 июля, Аберкромби отправил инженера для изучения французской позиции; к тому времени прошло уже два полных дня с момента высадки[326].

Задержка Аберкромби дала Монкальму время, и он использовал его с толком, чтобы подготовиться к штурму, который, как он знал, мог преодолеть оборону Карильона. Прибыв 30 июня, он обнаружил, что форт укомплектован «восемью батальонами французских регулярных войск, очень слабыми… сорок человек морской пехоты, тридцать шесть канадцев, готовых к войне, и четырнадцать индейцев». Их истощенные запасы продовольствия состояли из «провизии только на девять дней, а на крайний случай — 3600 пайков печенья». В течение следующих нескольких дней прибыло больше людей и пайков, но их было слишком мало, чтобы Карильон смог выдержать осаду. Утром 8 июля у Монкальма было всего 3526 человек, включая 15 вспомогательных индейцев, для защиты поста и менее чем недельный запас продовольствия. «Наше положение критическое», — писал главный помощник Монкальма, Бугенвиль. «Действие и смелость — наши единственные ресурсы». Вечером шестого числа, когда Аберкромби и его люди бездействовали на месте высадки, Монкальм приказал выстроить полевые укрепления на мысе Тикондерога, на возвышенности, примерно в трех четвертях мили к северу от форта. В течение всего следующего дня «вся армия была занята работой на абатисе, намеченном предыдущим вечером». «Офицеры с топорами в руках подавали пример» своим солдатам, которые «работали с таким рвением, что к вечеру линия была приведена в пригодное для обороны состояние»[327].

«Абатис», построенный французами, представлял собой оборонительный барьер, названный так потому, что он был сделан из срубленных деревьев, arbes abattus, и потому, что он должен был стать скотобойней для атакующих. Над неглубокими окопами возвышался бревенчатый вал, увенчанный мешками с песком, чтобы укрыть защитников от вражеского огня. В сотне ярдов вниз по склону перед ним лежал клубок срубленных деревьев с заостренными и переплетенными ветвями, чтобы заманить в ловушку наступающих пехотинцев и сделать их легкими мишенями для гранатометного и мушкетного огня. Подобно современному концертному канату, абатис представлял собой высокоэффективный барьер против фронтальной атаки. Однако, как ни грозен он был против пехоты, он не мог защитить форт от артиллерийского огня.