Читать интересную книгу Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Дэвид Хьюсон

Но тот Тайс из прошлого никуда не исчез и напоминал о себе.

Ему не знакомы были ни щедрость, ни прощение, ни сожаление; он знал только гнев и насилие — и острую потребность подавить в себе и то и другое.

Тайс из прошлого не вернется к жизни. Этого нельзя допустить. Ради Пернилле. Ради сыновей.

И ради него самого. Даже в те шальные годы, когда произошло многое из того, о чем он не хотел сейчас вспоминать, Тайс Бирк-Ларсен слышал в своей душе тот надоедливый, непрошеный голос, что зовется совестью. Этот голос изводил его, не давал спать по ночам, корил и увещевал. До сих пор.

Он посмотрел на три оставшиеся в упаковке банки, бросил их за спинку кресла, развернул машину и направился в город, в сторону больницы.

Это было новое крыло городской больницы, и казалось, что оно целиком сделано из стекла. Прозрачные стены собирали и усиливали анемичный ноябрьский свет, так что изнутри день был похож на летний — яркий, неутомимый, непреклонный.

Бирк-Ларсен прошел к регистратуре, дождался, пока женщина за стойкой сделает необходимый звонок. По ее лицу он понял, что она все знала.

— Он примет вас, — наконец сказала она, бросив на него неприязненный взгляд. Она была иностранкой, с Ближнего Востока. Ливанка? Турчанка? Он понятия не имел. — Один Господь знает почему.

Кемаль сидел в инвалидной коляске в комнате отдыха этажом ниже. Его лицо было покрыто синяками, ранами и пластырями. Загипсованная правая нога вытянута горизонтально. Левая рука тоже в гипсе.

— Как вы? — спросил Тайс Бирк-Ларсен, не сумев придумать ничего лучшего.

Учитель отрешенно посмотрел на него:

— Завтра выписывают.

Долгое молчание.

— Может, принести чего-нибудь? Кофе? Сэндвич?

Кемаль перевел взгляд в окно, потом снова на Бирк-Ларсена, сказав короткое «нет».

— Есть новости по делу? — спросил он после паузы.

Бирк-Ларсен покачал головой:

— Вроде нет. Мне они все равно не скажут. Не сейчас.

Он никогда не любил учителей. Слишком уж самодовольны. Как будто им известно нечто такое, что обычным людям недоступно. На самом деле ничего они не знают. И понятия не имеют, каково это — расти во вчерашнем Вестербро, каково это шагать из школы домой мимо проституток, торговцев дурью и пьяниц, каково думать не об игрушках, а о том, чтобы выжить, каково сражаться собственными кулаками за право на лучшую долю.

Драка стала первым навыком, которым овладел Бирк-Ларсен, и в этом он преуспел. Позднее, как ему казалось, он выучился драться иначе, другими методами — ради Пернилле, ради Нанны и сыновей.

Но он ошибался. Ничему он не научился.

Кемаль без слов наблюдал за ним, не выказывал нетерпения долгим молчанием.

— Мне сказали, что вы не будете подавать в суд.

Учитель ничего не ответил.

— Почему?

— Потому что я солгал вам. Нанна приходила ко мне в тот вечер. Ненадолго, но она была у меня. Мне следовало вам все рассказать. — Он глянул на телефон. — Я жду звонка. Жена должна вот-вот родить.

Бирк-Ларсен зачем-то обвел глазами голые белые стены:

— Простите меня.

Учитель шевельнул головой. Наверное, это был кивок. Наверное, ему больно.

— Если я что-то могу для вас сделать, Кемаль, только скажите.

Человек в инвалидной коляске снова молчал.

— Ребенок меняет мужчину, — проговорил Бирк-Ларсен. — Может, вам и не надо меняться. А со мной…

Кемаль наклонился вперед.

— Вы мне ничего не должны, — сказал он.

Женщину они отыскали на катке в Конгенс-Нюторв. Район для среднего класса: четырехэтажные добротные дома из коричневого кирпича, дети в яркой дорогой одежде.

Она стояла под руку с мужчиной, который, скорее всего, был ее мужем, и смеялась, глядя на мальчика примерно одних лет с Марком, ковыляющего на коньках по льду. Женщина была красива, лет тридцати пяти или около того, длинные кудри, цветущее, счастливое лицо. Муж — с седыми волосами, старше нее и не такой счастливый.

Мальчик ушел со льда, и мужчина повел его к киоску купить кофе и печенья.

Единственный ребенок, подумала Лунд. Такой же, как Марк. Это бросается в глаза.

Женщина стояла одна. Майер быстро подошел к ней.

— Нетта Стьернфельтт? — спросил он.

Они показали ей свои удостоверения.

— В вашем офисе нам сказали, где вас можно найти.

— А что случилось?

— Мы хотели побеседовать об одном вашем знакомом. — Майер оглянулся. Ее муж держал в руке стаканчик с кофе. — По сайту знакомств.

Она ничего не успела ответить. Мужчина уже подходил к ним.

— Я муж Нетты. Чем могу помочь?

— Мы из полиции, — сказала Лунд как можно приветливее. — Нам нужно поговорить с вашей женой.

Он сразу ощетинился. Собственник. К тому же высокомерный.

— В чем дело?

— Ни в чем, — сказала Лунд. — Ничего серьезного. Просто хотим уточнить кое-что, чему ваша жена могла быть свидетелем.

— Прошу вас подождать ее здесь, — добавил Майер. — Это конфиденциально.

Они отвели ее к краю ледового поля. Теперь Нетта Стьернфельтт не выглядела такой счастливой.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — быстро заговорила она, когда Лунд спросила ее о сайте «Клуба разбитых сердец».

— Вы никогда не пользовались службой знакомств?

Она порозовела:

— Нет. Зачем мне?

— Вы никогда не имели отношений с человеком, который называет себя Фаустом? — спросил Майер.

Мальчик вернулся на лед. Женщина посмотрела на него, улыбнулась, махнула ему рукой.

— Некая женщина по имени Фанни Хилл встречалась с Фаустом, — сказала Лунд. — У этой женщины ваш электронный адрес.

Нетта Стьернфельтт поглядывала на мужа, который наблюдал за мальчиком на коньках.

— Это не преступление, — сказал Майер. — Нам просто нужно убедиться, вы ли та женщина.

— Не я. И вообще, я не понимаю, о чем вы.

Настроение Майера потихоньку портилось.

— Четырнадцатого декабря Фанни написала Фаусту, что хотела бы увидеть его. В том же месте и в то же время. Что вам известно об этом?

— Ничего! Сегодня день рождения моего сына!

Она зашагала прочь. Лунд последовала за ней:

— Вы бывали в квартире на Сторе-Конгенсгаде?

Волнистые волосы на спине дернулись из стороны в сторону, когда она, не оборачиваясь, мотнула головой.

— Ничего не знаю ни о каких квартирах.

Майер опередил ее, встал перед женщиной и вытянул руку, чтобы остановить ее.

— Все, что нам нужно, — это узнать, кто такой Фауст, — сказала Лунд.

— Так вот чем занимается полиция? Читает чужую переписку?

— Если то сообщение писали не вы… — начал Майер.

— Оставьте меня в покое.

Она умчалась прочь. Муж приблизился к полицейским с недовольным видом.

— Если хотите поговорить с ней, — сказал он, — сначала обратитесь к моему секретарю. Вы не имеете права приходить когда вздумается. Вы только что испортили нашему мальчику день рождения. Что вы за люди?

— Мы очень занятые люди, — ответил Майер. — Мы заняты тем, что выслушиваем вранье. — Он подмигнул мужчине. — Держу пари, вы знаете, каково это.

Со злобным ругательством мужчина развернулся и пошел вслед за женой.

— Проследите за ней, — сказала Лунд. — Поговорим, когда она будет одна.

В самом начале седьмого Тайс Бирк-Ларсен вернулся домой. В гараже было пусто. Наверху он нашел Пернилле, вместе с детьми она собирала вещи.

— Привет, пап, — сказал Антон. — Ты не можешь с нами поехать.

— Мама говорит, что у тебя много работы, — добавил Эмиль.

Пернилле, в зимнем пальто и с чемоданом у ног, не поздоровалась с ним.

— Для школы ничего не забыли? — спросила она.

Но сыновья не слушали, они побежали к отцу. Он подхватил их — маленькие теплые тельца в его старых, все еще сильных руках. Они пахли мылом и шампунем. Значит, только что из ванны. Он и собирался приехать так, чтобы успеть почитать им на ночь сказку.

— Почему тебе надо работать? — спросил Антон.

— Потому что надо.

Он опустил их на пол, взъерошил их светлые волосы.

— Мы можем поговорить, Пернилле?

— Нас ждут к ужину мои родители.

— Я не долго.

Антон притащил из детской пластмассовый меч, Эмиль — игрушечный автомат. Она взяла игрушки, сунула их в пакет, поставила пакет рядом с чемоданом.

— Поиграйте пока, — велела она, и они умчались.

На кухне, под незажженной люстрой, среди фотографий и цветочных горшков, возле стола, сделанного Пернилле и Нанной, Тайс заговорил:

— С тех пор как я тебя увидел… — Он отмерял слова медленно, проговаривая их по одному в голове, прежде чем произнести. — Я… — Но слова подводили его, и он никак не мог найти правильные. — Никто не знает меня так, как ты.

— Правда ли это, Тайс? Знаю ли я тебя?

Он сел, сдавил кулаки, не глядя на нее.